СЕТЕПЕРЕДАЧА/ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ/ИГРА: IEN, 17:00 (Евр., Сев. Ам.) – "ТИК, ТИК, ТИК"
(изображение: участник, объятый пламенем)
ГОЛОС: Завершающий эпизод популярного игрового шоу. Двенадцати соревнующимся сделали загадочный укол, и теперь они должны ждать результатов неделю. Десять из них безвредны, и участники выиграют домашнюю версию игры. Одна инъекция приведет к тому, что на коже участника появятся слова "Бешенные Деньги", и он – или она – выиграет миллион швейцарских кредитов. А двенадцатый участник – и именно из-за этого шоу стало таким знаменитым – внезапно вспыхнет. Множество болельщиков пришло понаблюдать за тем, что делают участники во время семидневного обратного отсчета времени, пока те ждут, что случится с ними во время прямого эфира в конце недели. В ходе последнего эпизода сезона зрители не только узнают, чем кончился конкурс этой недели, но и увидят наиболее волнующие моменты из предыдущих эпизодов...
Жрец с безрадостными глазами поставил на камень рядом с Полом ящичек из слоновой кости. Он открыл его, впечатав угол ящичка в кожу Пола, и начал аккуратно вынимать, один за другим, бронзовые ножи и другие предметы, более непонятные и неприятные на вид.
– Здесь, преступник, о боги,
запел Узерхотеп.
– Тот, чей рот закрыт на замок как дверь.
Пол отчаянно пытался сосредоточиться на жужжащем голосе жреца, на мигающем свете факелов, даже на ухмыляющейся маске Роберта Уэллса – на чем угодно, только не на том, что произойдет сейчас.
Человек с мертвыми глазами наклонился к нему, в его пальцах сверкал полированный бронзовый полумесяц. Пол напряг мышцы, потом рванулся торсом в сторону, натягивая веревки, пока они не затрещали. Нож оставил только неглубокий разрез, тем не менее волна невыносимой боли пробежала по его грудной клетке. Грудь Пола даже приподнялась от напряжения, но он купил себе только несколько секунд. Узерхотеп посмотрел на него довольным взглядом и опять приготовился резать.
– Все это совершенно бессмысленно, мистер Джонас, – сказал Роберт Уэллс. – Вся эта борьба. Почему бы тебе не расслабиться и не поучаствовать в нашем забеге?
Глядя на ненавистное желтое лицо, Пол почувствовал, как его рот наполняется желчью; что-то горело в его боку, как раскаленное до бела пламя, и из него вылетел гневный, отчаянный крик, как будто зверь вылетел из своего логова.
– Чем скорее ты расслабишься и перестанешь сопротивляться, тем скорее мы сломаем гипнотический блок. – Ему казалось, что голос Уэллса доносится откуда-то издалека. – И боль прекратится.
– Ублюдок! – Пол всхлипнул. Тени в комнате ожили, что-то двигалась за Уэллсом, все расширяющаяся темнота.
Неожиданно керихеб отпустил свой нож. Еще до того, как тот звякнул, ударившись о каменный пол, палач отшатнулся от жертвы, размахивая руками перед лицом. Вокруг него роилось что-то невидимое Полу, какое-то облако бледных теней.
– Господин, – завыл жрец, – спаси меня!
Но что-то схватило и Уэллса: краешком глаза Пол видел высокую перевязанную фигуру, сражающуюся с чем-то маленьким и волосатым, которое схватило его ногу, как собака. Уэллс ругался от неожиданности и боли, пытаясь освободиться от напавшего на него существа. В комнату вплыли и другие фигуры. Люди кричали. Факелы раскачивались так, что тени, такие спокойные еще несколько мгновений назад, запрыгали по стенам. Казалось, что все расширилось и заколебалось.
Уэллс уже боролся с темноволосой фигурой ростом с него. Они покатились по полу, и тут вспышка электрического света на болезненное мгновение сделала мир синим. Пол с напряжением приподнял голову, и замигал, пытаясь избавиться от ярких пятен, плававших перед глазами после вспышки.
Что происходит?.. успел он подумать, когда позади него поднялся Узерхотеп, все еще крича и держа в руке другой нож; по его лицу ползли и извивались тени. Потом жрец упал на алтарь, ударив голову Пола о камень, и отправил его в темноту.
Его ноги, освобожденные, горели огнем, а сердце билось в груди как мотор, работающий на некачественной горючем. Голова казалась сгустком боли. Кто-то взял его под руки и потянул вверх.
– Боже мой, он весь в крови – и кровь еще течет!..
Пол, с внезапной благодарностью, узнал голос Мартины. Он попытался открыть глаза, но они были наполнены чем-то соленым и жгучим. – Неглубокие... с трудом выдохнул он, безуспешно пытаясь удержать тело на ногах. Кровь вернулась в затекшие ноги, как будто их одновременно укусили тысячи смертоносных муравьев. – Неглубокие порезы. Они только... начали...
– Не разговаривай, – приказала Флоримель с другой стороны. – Береги силы. Мы поможем тебе, но сейчас мы должны идти.
– Не думал, что когда-нибудь увижу такого желтолицего, – сказал незнакомый голос, низкий и хриплый; он донесся откуда-то снизу, как будто его обладатель стоял на коленях. – Ты только посмотри, как он извивается, как червяк на горячем камне. – Голос рассмеялся. – Твое заклинание, приятель, такое сильное, дальше некуда.
– Хочу отсюда, я, – Пол услышал голос Т-четыре-Б. Мальчик говорил с трудом, задыхаясь, как будто только что пробежал марафон. – Прежде чем эти чокнутые убийцы будут нас искать.
– А почему бы нам его не прикончить? – спросила Флоримель, и на мгновение, через терзающую его боль, Пол подумал, что его друзья собираются таким образом избавить его от мучений.
– Смотри, смотри! – тоненький голосок говорил почти у него в ухе. – Он весь в крови. Эй, мистер, ты еще жив? Выглядишь так, как будто тебя поцарапал целый отряд зомби.
– Что происходит, черт побери? – простонал Пол.
– Ты слишком легко говоришь о смерти Пта, – сказал хриплый голос, не обращая внимания на слова Пола, – но я должен сказать тебе, что смерть бога изменяет форму небес – особенно такого важного, как Повелитель Белых Стен.
– Уэллс нам не враг, – сказала Мартина. – Настоящий монстр в дороге – и может появиться здесь в любую секунду.
Голос у колен Пола громко рассмеялся. – Вам не нужны другие враги, если ваш враг – наш новый повелитель, Анубис. Если он схватит вас, то раздавит за несколько мгновений – и меня заодно – как пыль под его черными пятками.
Пол наконец сумел приоткрыть глаза. Перед ним стоял кто-то очень маленький, похожий на гнома – большая спутанная борода и уродливое лицо, расплывшееся в широкой улыбке, когда маленький человек увидел, что Пол смотрит на него.
– Ваш друг опять может видеть, – сказал он, потом поклонился. – Не нужно благодарить Беса за то, что он спас тебя и твоих друзей. В этой земле осталось мало работы для домашнего бога – все дома превращены в руины. – Гном засмеялся. Он вообще, похоже, любил хорошо посмеяться, но Пол не мог не отметить, что при этом не выглядел особенно счастливым. – Но, думается мне, все мои дела можно назвать маленькими.
Пол ошеломленно тряхнул головой. Прямо перед ним в воздухе плавала желтая обезьянка, длиной в палец. Мгновение спустя к ней присоединились еще полдюжины таких же. – Почему никто не говорит нам, где Ландогарнер, – пожаловалась крошечная обезьянка. – Ты знаешь? И где Фредерикс?
Роберт Уэллс лежал на каменном полу в нескольких метрах от него, извиваясь, как в приступе эпилепсии; его перевязанная голова была как будто прикована к полу. Жрец Узерхотеп неподвижной грудой лежал у дальней стены, под ним расплывалась черная лужа, в которой отражались лучи факелов.
– Что происходит? – опять спросил Пол, без особой надежды.
– Мы тебе расскажем, позже. – Рука Мартины, холодная и успокаивающая, вытянулась из под его подмышки и погладила ему лицо. – Сейчас ты в безопасности.
– Ровно настолько, как и все мы, – мрачно добавила Флоримель. – Вот твоя одежда.
– Оставь Уэллса, – сказала Мартина. – Нам надо уходить. Я не знаю, как далеко до ворот.
– Ворот?.. – В голове Пола плескалась черная краска, или, может быть, грязное масло, настолько липкое, что мешало видеть и слышать. Насколько он мог понять, в помещении были еще два человека, бывшие пленники, которых стражники привели раньше, чем утащили Пола. Нанди Парадиваш увидел, что Пол смотрит на него и прихромал поздороваться.
– Я очень рад, что ты выжил, Пол Джонас. – С лица и рук Нанди кое-где содрали куски кожи, на его ногах остались отвратительные следы ожогов в виде человеческой руки. Он весь увял, от храброго, решительного и веселого человека осталась только тень. – Я никогда не прощу себе, что выдал тебя. – Пол пожал плечами, не зная, что сказать. Нанди, похоже, хотел что-то вроде отпущения грехов, но в это мгновение Полу было не до абстрактных идей. – Миссис Симпкинс и я... – Нанди неловко показал на женщину, – много дней были пленниками человека, который называет себя Джон Дред.
– Мы поговорим об этом позже. – Голос женщины прозвучал спокойно и разумно, но ее темные глаза не смотрели на Пола, а руки висели так, как будто в них не было костей.
– Пол, ты сможешь идти, если мы поможем тебе? – спросила Мартина. – Нам надо торопиться и мы не сможем нести тебя. Мы отвлекли стражников, но они могут вернуться.
Бес хихикнул, подошел к двери и распахнул ее. Из коридора доносились отдаленные крики. – Просто невероятно, насколько можно отвлечь людей, если дать факелы группе летучих обезян.
Желтое облако взорвалось в воздухе и вылетело наружу.
– Огонь, огонь, огонь! – верещали они, кружась как песчаные дьяволы. – Красивый огонь!
– Большой фуего (* огонь, испанский)!
– Племя рулит!
Т-четыре-Б, пошатываясь, отправился за ними. Одной рукой он поддерживал другую, как если бы та была ранена. Пол не мог не заметить, что раненая рука светилась.
Поддерживаемый Мартиной и Флоримель, Пол захромал из камеры. Ему пришлось переступить через одну из ног Уэллса, который брыкался и дергался, как на электрическом стуле.
Над головой висел огромный белый диск солнца, и воздух за стенами Абидоса-который-был оказался настолько горячим и сухим, что Пол чувствовал, как он высасывает всю жидкость из его легких. Здание, разрушенное и обожженное пожаром, окружало огромный храм, который еще слегка дымился. Похоже Дред порезвился здесь ничуть не меньше, чем в Додж Сити.
Полу приходилась слегка опираться на Флоримель, но силы быстро возвращались, и Мартина пошла вперед к каменному пирсу, который выдавался из задней стены храма и уходил в плоскую коричневую воду широкого канала. Обезьянки какое-то время вились вокруг нее, потом унеслись вперед, исследовать огромную золотую барку, похожую на плавучий отель, ждавшую на конце пирса. Мартина остановилась на полпути и стала медленно поворачиваться из стороны в сторону.
– Не здесь, – сказала она напряженным встревоженным голосом. – Ворота – я чувствую их, но они не здесь.
– Что это означает? – спросила Флоримель. – Они невидимы?
– Нет, просто не здесь. Я отчетливо чувствовала их, когда мы были внутри. Я и сейчас их чувствую, еще более сильно, но... – Она стала поворачиваться, пока не отвернулась от храма и не посмотрела на юг, вдоль русла реки.
– Боже мой, – медленно сказала она. – Это... это очень далеко. Но так сильно! Вот почему я думала, что они здесь, на краю храма. – Она повернулась к Бесу, который смотрел на нее с безоблачным спокойствием того, кто видел и даже делает чудеса каждый день. – Что там?
– Песок, – проворчал он. – И скорпионы. Много песка. Больше смысла в том, чтобы сказать, чего там нет – воды, тени, убежища. Он погладил свою курчавую бороду. – Это дорога в Красную Пустыню.
– Но что-то же там есть? То, что я чувствую. Что-то большое, могущественное – и открытое. – Она нахмурилась. Пол решил, что она ищет слова, которые гном мог бы понять. – Какая-то... какая-то очень сильная и очень черная магия.
Бес покачал головой. – Женщина, тебе не надо идти туда.
– Черт побери, но мы должны! – Мартина повернулась к нему. – Просто скажи. Мы сами решим.
Бородатый бог какое-то мгновение глядел на нее, потом опять покачал головой. – Меня нашли маленькие обезьянки и я пришел на помощь потому, что очень жалел о том, что мне пришлось оставить этих двоих – он кивнул на Нанди и миссис Симпкинс – в злое время в храме Ра. Но теперь, неужели ты хочешь идти в еще более злое место? Я, конечно, не самый благородный из богов, но даже я не хочу посылать тебя на верную смерть.
– Просто скажи, что там такое, – резко оборвала его Мартина.
Миссис Симпкинс шагнула вперед, ее бесполезно болтающие руки делали ее похожей на просящую собаку. – Нам нужно знать, Бес, – сказала она. – В конце концов это для нас, не для тебя.
Он зло посмотрел на нее. – Храм Сета, – наконец ответил он. – Дом Потерянного. Это его вы чувствуете там, в пустыне. Дыра в подземный мир, место, в которое даже великий Осирис входил так, как обычный смертный входит в собственную могилу. И если вы пойдете туда, то там и останетесь, навечно.
Мартина посмотрела на него с неописуемым выражением на невидящем лице. Нанди и Т-четыре-Б прихромали обратно от пирса, где проверяли огромную барку.
– Все эти черные парни с веслами там, вроде, – сообщил Т-четыре-Б. Он все еще нянчил свою сверкающую руку, как если бы она сильно болела. – Сидят, глядят в никуда. Сканированы.
– Тогда идите туда, – сказал Бес Мартине. – Взойдите на корабль и скажите, куда хотите попасть. Корабль повезет вас. И вы будете там намного быстрее, чем сами захотите.
– Мы так и сделаем, – тихо сказала она.
– Но вы поедете без Беса. – Маленький бог с отвращением повернулся и пошел к храму. – Может быть семь Хатор дадут вам сладостную кончину.
Миссис Симпкинс повернулась и крикнула ему вслед. – Спасибо тебе! Ты спас нас. Помоги тебе бог!
Без махнул рукой, наполовину прощаясь, наполовину отказываясь. Обезьянки покрутились вокруг его головы, потом унеслись обратно к Полу и остальным.
– Мне кажется, – мрачно спросила Флоримель, – или кто-нибудь действительно всегда говорит нам, что то проклятое место, куда мы собираемся, намного хуже того проклятого места, где мы находимся?
Полу поежился, даже несмотря на жаркий воздух Египта. – Ну, они всегда оказывались правы, – сказал он.
КОД Дельфи. Начать здесь.
Нам невероятно повезло. Нет, мне невероятно повезло. Моя отчаянная попытка найти помощь подняла Озлобышей, дети нашли маленького бога Беса, друга наших пленников, Нанди и Бонни Мей Симпкинс. Это по себе было подарком судьбы – само племя крошечных детей никогда не смогло бы поднять засов на двери нашей тюрьмы, но Бес намного более могуществен, чем кажется по его виду. Он же бог, в конце концов.
И, несмотря на все мои мрачные предчувствия, мы успели спасти Пола, раненного, истекающего кровью, но живого и даже не сошедшего с ума. Даже сейчас его кожа вся в крови, хотя я и перевязала все его многочисленные раны, и он спит рядом со мной. Нанди и Бонни Мей тоже сумели пережить пытки, хотя тень страданий осталась на обоих. Виртуальные галерные рабы гребут на барке Осириса против течения, как мотор, которому все равно куда плыть – а плывем мы к Храму Сета.
Я и без Беса знаю, что наше путешествие очень опасно. Орландо и Фредерикс однажды побывали там – их затянуло туда, как листья, подхваченные водоворотом – и Орландо рассказывал, что они едва остались живы. Тем не менее я настроена, скорее, оптимистически, как бы глупо это не звучало. Мы все живы, хотя, с точки зрения здравого смысла, уже давно должны были умереть. И убежали прямо из-под носа у Дреда, по меньшей мере на какое-то время. Что-то внутри меня пляшет как ребенок, который выскочил в сад после долгого скучного дня в доме. Я жива! Нет ничего важнее. Пусть на мгновение, но этого достаточно.
Но когда я чувствую, что Пол лежит рядом со мной, погруженный в глубокий сон усталого до невозможности человека – и чем-то напоминает Роберта Уэллса, которого Хавьер ударил по голове своей сверкающей рукой, после чего один из великих богов этого симмира упал на пол как баран на бойне – я не могу не спросить себя, что все это значит. Мы опять выжили, неужели просто по счастливой случайности? Мы внутри операционной системы, выросшей на сказках, и поэтому череда совпадений и странных спасений не кажется такой невероятной. Возможно система специально повредила руку Т-четыре-Б, чтобы он раз за разом спасал нас – и это тоже часть сетевой сказки. Но все-таки это не объясняет, почему на нас постоянно обрушиваются удары судьбы. Я сама пришла в сеть, пытаясь помочь Рени Сулавейо спасти ее брата, и совершенно не подозревала, что это как-то связано с теми ужасными событиями, когда я потеряла зрение. Как можно объяснить это совпадение?
Быть может в этой сказке намного больше идей, чем я думаю.
Не так ли мы, люди, создаем вселенную, придавая форму самому времени? Разве мы не берем сырой материал хаоса и упорядочиваем его, выделяя начало, середину и конец, как и самые простые и, одновременно, самые глубокие сказки, отражающие суть нашей крошечной жизни? И, если физики правы, утверждая, что физической мир изменяется наблюдателем, разве мы – единственные наблюдатели здесь – не сгибаем эту вечно-хаотическую вселенную, вечно действующее Сейчас, не придаем ей знакомую форму?
Если это действительно так, то эта вселенная, от самой маленькой квантовой пыли до самых широких пустых пространств, действительно принимает форму. Так начинаются все сказки: "Давным-давно..."
И, если это правда, тогда только мы, люди, несчастные, голые полуобезьяны, прижатые к земле светом нашей единственной звезды, затерявшейся на окраине второстепенной галактики, можем определить, действительно ли будет "Счастливый конец".
Мое сердце болит, думая об этом. Слишком большая и странная возможность, особенно сейчас, когда мы в такой опасности.
Корабль Осириса рассекает ленивую воду реки, трясется подо мной, доски палубы потрескивают, весла ударяют в нечеловечески ровном ритме. Мы плывем по Нилу в самое мрачное место в этом мире, а быть может и во всех этих мирах. Я очень устала. Лучше мне немного поспать.
Код Дельфи. Закончить здесь.
Дред плавал в белой пустоте костяного замка Аутбэк. Издалека доносилось тявканье динго, достойный, хотя и странный контрапункт к мелодии пианино, трепетавшей в воздухе. Дред приглушил свет, погрузив скучный ландшафт в сумерки, и вгляделся в краткую экономическую сводку, приготовленную для него Дульси Энвин.
Он нахмурился, ему хотелось парить и грезить наяву, а не изучать скучные цифры. Сводку дополняли диаграммы, трехмерные графики и список активов – аккуратно просуммированные данные о самых разных холдингах, принадлежащих Феликсу Жонглеру. Из каждой точки выпрыгивал целый лес ссылок на информацию о доступе и связях, и он немного развлек себя, придумывая, как какая-нибудь подкорпорация, холдинг или просто собственность может быть использована, как инструмент боли.
Он с удовольствием слушал одинокий и атональный напев пианино. Из этих сухих цифр я могу сделать настоящую симфонию, подумал он.Экономический кризис здесь, чума там, даже богачи перестанут наслаждаться легкой жизнью. Война, голод – все кровавые всадники Апокалипсиса, один за другим. Что-то вроде Третьей Мировой Войны, но медленной. Чтобы подольше и полегче наслаждаться.
Конечно, я буду играть ее очень аккуратно – надо быть всегда уверенным, что дела не вышли из-под контроля. И, кроме того, я же не хочу, чтобы со мной что-нибудь случилось, верно?
Но прежде, чем этот план, обещавший настоящее наслаждение, мог начаться, надо было уладить последние детали. Одно дело – иметь доступ к самой секретной информации Феликса Жонглера, и совсем другое – осуществить те артистические проекты, о которых он сейчас грезил. Безусловно в какой-то момент отсутствующий Жонглер будет официально признан мертвым, и все эти различные управляющие и наследники выйдут на сцену, выслав перед собой армии бухгалтеров и экономистов. И Дред знал, что, прежде чем это произойдет, он должен будет завладеть всем, перевести все активы в свои руки.
Нужна ли для этого Дульси? Она пережила свою полезность. На самом деле она слишком много знает. Еще день или два, она поможет ему перевести со всеми эти переводами, а потом ее поездка в Австралию закончится. Он уже решил, как сможет сделать так, чтобы получить небольшое удовольствие для себя, и не вызвать при этом ненужных подозрений у полиции. Кто вообще удивится, если бедную американскую туристку ограбят и убьют в трущобах Сиднея?
К пианино присоединился новый звук, на этот раз не дикие собаки, а писк срочного сообщения. Дред сначала хотел не обратить на него внимания, но передумал – а вдруг от Дульси? Им осталось пробыть вместе очень недолго, и он хотел, чтобы она работала не покладая рук. Управляющий бога не должен упустить ни одного актива.
К его удивлению вызов пришел по линии, которую он никогда не использовал. Голова, наполнившая открывшееся в воздухе окно, оказалась полностью выбритой, его одежда была серо-черной от сажи.
– О Всемогущий Повелитель! – завыл жрец, заикаясь от страха и спешки. – На нас напал враг, о Великой Дом! Твои слуги в отчаянии – вся Черная Земля охвачена ужасом!
Дред нахмурился. Это был один из виртуальных жрецов Старика. Вызов пришел к нему через личное соединение Жонглера к сети Грааля, как если бы слуга звонил из настоящего мира, а не из воображаемого Египта.
– Что ты хочешь?
– О благословленный Анубис, повелитель последнего пути, великий Абидос горит! Множество жрецов умерло, намного больше получили страшные ожоги и лежат, умирая!
Интересно, что жрец позвонил ему, подумал Дред, хотя он сам пытал и убивал жрецов в Абидосе-Который-Был ровно двадцать четыре часа назад. – И?
Испачканное пеплом лицо жреца стало еще бледнее. Какое-то время от открывал и закрывал рот, не в силах ничего сказать. – И пленники великого бога убежали.
– Что? – Дред сузил глаза. – Ты дал этим двум идиотам из Круга убежать? Обоим?
Жрец сглотнул. Потом заговорил, почти зашептал. – Всем. Всем пленникам великого бога.
– О чем ты говоришь? – Он услышал, как его голос превратился в злое рычание, как если бы он действительно стал тем богом, которым видел его жрец.
– Не шевелись!
В мгновение ока он перенесся в Египет.
Уэллс съежился на полу камеры, одежда мумии в грязи, бананово-желтое лицо перекошено страхом и негодованием; он с ужасом глядел на огромную фигуру с головой шакала.
– Откуда я мог знать? – Уэллс говорил неразборчиво и невнятно, как если бы что-то повредило его мозг. – Это был какой-то ребенок, быть может тот самый, что напал на Якубиана. Он... он просто ударил меня рукой. И меня парализовало – я чувствовал себя так, как если бы меня выбросили из сети, хотя я все еще находился в виртуальном теле.
– Что за хрень ты несешь? – Дред повернулся и сильно ударил Уэллса по голове, швырнув перевязанного бога на пол. – Я тебя покажу паралич, ты скулящий педераст. Жрецы сказали, что мои пленники убежали – все мои пленники. Я захватил двоих, мелкая добыча, но они не могли уйти никуда. Почти дохлые. Так о чем говорил жрец?
– Они просто... появились здесь, – быстро сказал Уэллс. – Те, с которыми я встречался в мире Кунохары. Они появились здесь, я схватил их и держал для тебя.
– Мир Кунохары?.. – Дред уставился на скорчившуюся на полу фигуру. – Неужели ты говоришь мне?..
Уэллс пытался подняться на ноги. – С ними был Пол Джонас.
– Это что еще за кусок дерьма? – Имя казалось смутно знакомым, но все воспоминания смыл красный раскаленный гнев, и он чувствовал, что еще немного, и взорвется.
– Его искал Жонглер. – Уэллс, казалось, решил, что это информация спасет его; он встал на ноги и смело посмотрел на Дреда. – Старик перевернул всю сеть сверху донизу, пытаясь найти его, но мы так и не узнали почему – мы даже не знали его имени. В мозгу этого Джонаса гипнотический блок, он почти ничего не помнит, вот я подумал, что маленький сеанс с одним из моих жрецов, херибом, поможет ему вспомнить...
– Заткнись! – проревел Дред. – Мне нет дела до твоего Джонаса. Кто там был? Что за пленники? Куда сбежали.
Уэллс, мигнув, отшатнулся назад. – Я говорил тебе... они из мира Кунохары. Ты же помнишь, верно? Ты сам послал за ними жуков-мутантов. Парень со странной рукой. Женщина с перевязанной головой. Слепая женщина...
– Что?! Ты... у тебя в руках была Мартина?.. – Дред едва мог говорить, его руки тряслись. – Ты держал в руках Мартину Дерубен и ее друзей, и не сказал мне?
Уэллс отступил на шаг назад. Он постарался стать выше. – Я обязательно сказал бы тебе. Не сомневайся! Но я решил, сначала, кое-что узнать и сам принял решение. Я управляю одной из самых больших компаний в мире – и теперь я еще бог, тоже!
– Куда они ушли?
Уэллс, с выпученными глазами, огорченно покачал головой.
– Хорошо. Я узнаю сам. – Он схватил Уэллса и подтащил его ближе, так, что теперь мог схватить челюстями безволосую голову Пта и разгрызть ее, как орех. – Вы, проклятые янки, думаете, что знаете все. Вот тебе немного того, что ты не знаешь, приятель. Быть может ты и бог... но здесь я всемогущий бог.
Его жертва забилась от ужаса, но только на мгновение. Рука Дреда ударила, быстрая, как укус кобры, и погрузилась в разинутый рот Роберта Уэллса, потом пальцы согнулись, ударили вверх и прошли через череп, как если бы это была яичная скорлупа. Обездвижив меньшего бога, он схватил желтые губы, у стал растягивать их как можно шире, как маску из латекса, до тех пор, пока лицо не исчезло. Потом, одним ужасным быстрым движением своей длинной руки, он выдернул скелет из тела и бросил его на пол. Кукла из костей и сухожилий извивалась на полу как рыба на суше, рядом с пустыми резиновыми складками собственной плоти. Глаза, заключенные в глазницах голого черепа, дико вращались, хотя разум в них уже начал гаснуть.
– Так ты бог, а? – Дред плюнул на скользкие блестящие кости. – Тогда вылечи это.
Настроение слегка улучшилось, и Анубис отправился на поиски пленников.
ТЕПЕРЬ он мог думать. Густой туман, который омрачал и спутывал все мысли, начал рассеиваться, как бы высыхая под жарким египетским солнцем, но тут Пол обнаружил, что ему не просто неинтересно думать, нет, ему активно не хочется это делать. Он испытывал стыд и ужас при одном воспоминании о собственной беспомощности.
Проснувшись, он перетащился в тень навеса, стоявшего на позолоченной палубе барки. Похоже, они вышли из канала и плыли по самому Нилу: по берегам широкой коричневой реки тянулись километры пустого песка. Далекие вздыбленные горы, охряно-серые и плохо видимые, только подчеркивали плоскую безликость пустыни.
Хотел он того или нет, но в голове уже трепыхались лоскуты воспоминаний – Ава, чирикание птиц, торжествующее, почти человеческое лицо Мадда, заставшего их в объятиях друг друга.
Я целовал ее. Любил ли я ее? Почему я этого не чувствую? Если вы любили кого-нибудь, вы не можете это забыть, да?
Слишком темно, слишком тяжело на душе. Он не хотел узнать, что было дальше – безусловно кто-то из них предал другого. Ничто иное не могло объяснить отвращение от одной мысли о новых воспоминаниях.
Нанди Парадиваш опустился на палубу рядом с ним, отвлекая его от мрачных мыслей, и уже за это Пол был ему благодарен.
– Я вижу, что ты проснулся. – Он говорил намного медленнее, чем тогда, когда они впервые встретились. И вообще потерял всю свою живость и непоседливость, которую Пол помнил по Ксанаду – стал сухим и жестким, как бы окаменел. – Я рад видеть тебя опять, Пол Джонас.
– И я тоже рад тебя видеть. У меня еще не было возможности поблагодарить тебя – ты спас мне жизнь.
– А, от людей Хана? – На лице Нанди появился призрак улыбки. – На самом деле они ловили меня, но я убежал. Эта жизнь, она похожа на детскую игру с приключениями, верно? И все-таки она очень опасна, как для тела, так и для души.
– "Ничто вокруг тебя не настоящее, но все, что ты видишь, может тебя ранить или убить", – процитировал Пол. – Вот сообщение, которое я получил – мне кажется, я говорил тебе о нем. И ты действительно спас меня. Ты объяснил мне, что происходит. Без тебя, боюсь, я бы сошел с ума.
Нанди медленно и осторожно сложил свои обожженные ноги ноги в позу лотоса. – Грубые шрамы на них перенесли Пола обратно, к своим собственным последним часам в храме, и на мгновение в нем все заболело.
Нанди, похоже, ничего не заметил: он не отрывал взгляда от пустого берега реки. – Бог защитит нас от злых людей. Они увидят, как все их труды пойдут прахом. – Он повернулся к Полу. – И их труды действительно пошли прахом, верно? Я говорю о том, что случилось на церемонии бессмертия Братства Грааля.
– Да. Но почему-то я не чувствую себя так, как будто мы победили.
Какое-то время они молча сидели, пока Пол внезапно не сказал. – Знаешь, ты был прав. О Пэнках.
Нанди нахмурился. – Кто это?
– Английская пара. Мужчина и женщина, которые были со мной, когда мы встретились в первый раз. – Он рассказал о странных событиях в катакомбах под Венецией в то мгновение, когда Близнецы и Пэнки встретились лицом к лицу, как будто в зеркало глядели, и как Сефтон Пэнки и Ундина Пэнки повернулись и исчезли. – Но это все еще не объясняет их, – добавил он.
– Возможно более ранняя версия, – предположил Нанди. – Кто-то выпустил новый, улучшенный продукт и позабыл уничтожить первоначальную версию.
– Возможно, но были и другие, – сказал Пол, вспомнив мир Кунохары. – Я встречал их в виде пары насекомых, и им тоже не было дела до меня. Они тосковали по кому-то, кого называли Маленькой Королевой. – Воспоминание укололо его. – И Пэнки тоже искали их вымышленную дочь.
– Тогда две копии оригиналов, – сказал Нанди, – с которыми, как мне рассказала Мартина, ты встречался.
Пола ошеломила мыслью о том, что люди обсуждают его грязные тайны, его замечательно забытую жизнь – в конце концов это его жизнь, разве нет?
Которая вся сплошная загадка, напомнил он себе. И здесь мы все в ужасной опасности.
– Да, думаю встречался, но даже сейчас я почти ничего не помню. – Она опять появилась, тень на краю мыслей, туманное ощущение чего-то, что лучше не знать. – Но почему эти разные версии действуют совсем по другому? Почему некоторые из них буквально охотятся на меня, а другим до меня нет никого дела? – Перед его мысленным взглядом опять возникли венецианские катакомбы и две пары, похожие как две капли воды, на которые с удивлениям смотрели он, бедолага Гэлли и Элеанора.
– Возможно они по разному запрограммированы. – Нанди, казалось, не очень хотелось размышлять на эту тему, но Пол пытался вспомнить что-то, что Элеонора сказала ему, или показала ему...
– Боже мой, – внезапно сказал он, – они действительно копии. – Он сел прямо, не обращая внимания на острую боль в ребрах. – Элеонора – настоящая женщина, жившая с симмире Венеции – она показала мне своего любовника, мафиози, который построил этот мир для нее. К тому времени он уже умер, но люди Грааля сняли с него копию, пока он еще был жив. Я думаю, что это был более ранний образец процесса Грааля. Он был достаточно настоящий – мог отвечать на вопросы – но, на самом деле, был чем-то вроде информационного цикла, отвечающего на то, о чем его спросили, и повторяющего свои слова снова и снова. Что если Пэнки и все остальные версии Двойников – тоже что-то в этом роде?
– У тебе идет кровь, – спокойно сказал Нанди.
Пол посмотрел вниз. Его внезапное движение открыло неглубокую рану на груди; через грубый комбинезон сочилась кровь.
– Джонас, что ты делаешь? – Флоримель уже бежала к нему. – Мартина, у него опять идет кровь.
– Она тебя не слышит, – сказал Нанди. – Она на носу.
– Помоги мне перевязать его.
– Со мной все в порядке. – Но Пол не стал сопротивляться, когда Флоримель расстегнула его комбинезон и, ругаясь, начала удалять промокшие насквозь куски материи, которыми обмотала его Мартина.
– Т-четыре-Б, – позвала она. – Где ты? Найди что-нибудь, что можно использовать как повязку. Т-четыре-Б? – Нет ответа. – Черт побери, Хавьер, где ты?
– Хавьер? – спросил Нанди, помогая Флоримель снимать с Пола комбинезон.
Пол разозлился – но не на угрожающие жизни раны, а на мысль, жегшую ему голову. Много копий, некоторые более совершенные чем другие...
Я сломанное зеркало, сказала она ему. Сломанное зеркало...
– Ты не торопился Хавьер, – с упреком сказала Флоримель, когда мальчик наконец появился. – Нашел что-нибудь?
– Ничего. – Он бросил на Нанди такой взгляд, как будто больше боялся его, чем гнева Флоримель.
– Хавьер... Хавьер Роджерс? – спросил Нанди.
– Нет! – резко сказал Т-четыре-Б, потом закостенел, и угрюмо посмотрел вниз, на свои ноги. – Да.
– Ого, вы знаете друг друга? – Взгляд Флоримели переходил с одного на другого.
– Да, – сказал Нанди. – Хавьер здесь только потому, что ему помог Круг.
Флоримель повернулась к Хавьеру. – Это правда?
– Фенфен, – печально ответил он.
Все собрались вокруг мальчика с таким видом, решил Пол, что трудно не подумать об инквизиции. Но Т-четыре-Б, несмотря на мокрое от пота лицо и юношеское смущение, не выглядел жертвой.
– В чем еще ты обманул нас? – спросила Флоримель.
– Не соврал ни в чем, я, – засопел Т-четыре-Б. – Не брехал. Просто не все говорил, сечешь?
– Ты не должен оправдываться в то, что веришь в бога, дорогой, – уверила его Бонни Мей.
– Он не хранил от вас никаких опасных секретов, – сказал Нанди. – Мы вербуем многих, вроде него, талантливых молодых людей и женщин веры. Мы обучаем их, даем им знания, информацию и экипировку. В конце концов это война, мы сражаемся, и вы должны знать это лучше, чем кто-нибудь другой. Разве вы сами не использовали людей, чьи мотивы скрыты намного глубже, чем ваши?
– Ты работал на Кунохару, признайся? – спросила Флоримель. Пол подумал, что на выглядит необычно взволнованной. – Неужели Мартина была права, подозревая тебя?
– Нет! Ничего не делал для Куно-как-его-там, я. – Он выглядел так, как будто собирался заплакать. – Я вообще ничего не делал плохого. Просто... просто не сказал вам о Круге.
Пол посмотрел на Мартину, но та, казалось слушала что-то другое. – Что ты имеешь в виду, когда говоришь "людей и женщин веры"? – спросил он у Нанди.
– Мы – группа людей, связанных вместе нашей верой в силу, большую чем человечество. Я не скрываю это от тебя с того мгновения, как мы встретились.
– Но Хавьер?..
Мальчик посмотрел на них исподлобья, когда заметил, что все опять смотрят на него. – Родился заново, я. Христос спас меня.
– Опять ты за свое, – сказала Бонни Мей. – Не стыдись пути, который выбрал. "Блаженны алчущие и жаждущие правды" сказал Иисус в нагорной проповеди, "ибо они насытятся". (* Матф. 5:6) Нет ничего дурного в жажде правды. – Она повернулась к остальным. – Мальчик нашел свой путь через Христа. Неужели это оскорбляет вас? А тогда, как же я? Есть что-нибудь дурное в любви к Богу?
– Иисус помог мне завязать, – серьезно сказал Т-четыре-Б. – Я был, вроде того, пропащий. Он спас меня.
– Пришел в твой дом и показал тебе новые фокусы? – Флоримель коротко рассмеялась. – Извини, но я выросла с этой чушью. Она отравила жизнь моей матери и мою, тоже. Извини еще раз, но я почувствовала себя преданной, когда узнала, что ты все это время служил другому господину.
– Служил другому господину? – разозлился Нанди. – Как? Мы не говорили с Хавьером с той секунды, как он вошел в сеть. И разве ваши цели чем-то отличаются от наших – спасти детей и разрушить эту дьявольскую операционную систему, эту ужасную машину бессмертия, пожирающую души и кровь?
Я думал о чем-то важном, когда это все случилось, подумал Пол, но никак не мог оторваться от яростных или сконфуженных лиц товарищей. Только Мартина Дерубен казалась где-то в другом месте, слушая то, что могла слышать только она. – Мартина? – спросил он.
– Близко, – сказала она. – Я чувствую его. Оно не похоже ни на одно из тех мест, где мы уже были – что-то вроде Пещеры Потерянных Душ, но одновременно и более и менее живое. И очень могущественное. – Она поежилась. – Близко. Очень близко.
Пол поглядел вперед. Корабль, влекомый не устающим экипажем роботоподобных галерных рабов, одолевал излучину широкой ленивой реки. Когда они проплывали мимо россыпи торчащих из воды камней, Пол увидел его, расположившегося на широкой долине красного песка.
– Господи, – тихо сказал он.
– Оно пусто. – Мартина все еще хмурилась, на ее лице застыла боль. – И не пусто. Глубоко внутри есть что-то горячее и активное. Оно похоже на печку с закрытой дверцей.
Озлобыши, которые витали наверху как анархические мысли над головами фигурок комиксов, сгрудились в желтое облако и опустились на плечи Полу.
– Плохое место, – сказал один из них.
– Был здесь, – добавил другой. – Больше не хочу. Летим отсюда!
Некоторые из них взлетели и стали дергать Пола за волосы. – Время лететь. Туда, где весело. Давай!
Обсуждение Т-четыре-Б закончилось в то же мгновение, когда они увидели отдаленный коричневатый храм – сделанные из песчаника колонны массивного фасада стояли как часовые перед смоляно-черной тенью.
– Он... он выглядит как улыбка, – сказала Флоримель.
– Мертвая улыбка, – медленно ответил Нанди. – Ухмылка черепа.
Храм не только выглядел пустым, но и оказался наполовину похоронен под песчаными дюнами, как будто его давно никто не посещал и о нем полностью забыли. Кружась под ветром, который никто из них не чувствовал, облака искрящихся серых песчинок набросили на храм защитный полог, который скрывал его полный размер и структуру.
Равномерный плеск весел замер. Корабль медленно остановился у дока. Пол и его товарищи вгляделись в черневший перед ними храм, его обветренный фасад, высокий, как офисное здание и широкий, как целый городской квартал. И ни малейшего звука.
– Не хотел бы идти, туда, – наконец сказал Т-четыре-Б.
– Мы должны, – сказала Мартина, с нежностью: если она и слышала спор о его тайном членстве в Круге, то он не изменил ее мнение о юноше. – Дред бросится за нами – и он может появиться здесь в любую секунду. Его не обмануть и не победить – это не Уэллс. И он будет очень злым.
Т-четыре-Б больше не сказал ничего, но когда другие пошли к трапу, он пошел вместе с ними с таким видом, как будто его вели на казнь. Озлобыши висели на нем, Флоримели и Поле, как летучие мыши; их хорошее поведение даже настораживало.
– На этот раз не так плохо, – прошептал один из них в ухо Пола, хотя в детском голоске не хватало уверенности. – Оно спит. Быть может и не заметит, что мы здесь.
Несмотря на предупреждение Мартины, Пол не мог заставить свои ноги тащиться быстрее по обоженной солнцем пустыне. Летящий песок жалил лицо. Черный ряд колонн приготовился проглотить их. Сам воздух казался тяжелым, как если бы они проталкивались через что-то твердое и липкое. За ним Флоримель придушенно вскрикнула, страх сжал ей горло, она сражалась за каждый глоток воздуха.
Они вступили в тень циклопический колонн, жара уменьшилась, но ненамного. Длинная стена перед ними когда-то была разрисована фресками, но теперь они настолько выцвели, что казались рисунками идиота, лишенными смысла каракулями. Единственная дверь оказалась обыкновенным черным квадратом посреди массивной стены, дырой в более глубокую темноту.
Мартина шла первой, зажав руками уши, несмотря на ожидаемую тяжелую тишину – как будто кто-то стоял рядом с ней и кричал, подумал Пол, пока он и все остальные шли за ней.
Его глаза, наконец, привыкли к почти полной темноте, рассеиваемой только светом из двери, и Пол увидел лежащие повсюду завернутые в белое тела, не меньше пары дюжин. Ни одно из них не двигалось, и все умерли в муках. Он с отвращением отвернулся от ближайшего трупа, чьи покрытые красным пальцы как будто еще царапали неподатливый каменный пол, глаза выпучились наружи в поисках спасения, которое не придет никогда.
– Это не марионетки, – тихо сказал Нанди. Пол с удивлением посмотрел на него. – Это пустые симы, – сказал темноволосый человек. – Видишь – они не сгнили и даже не изменились, только застыли. Настоящие люди, оживлявшие их, умерли, или ушли в офлайн, оставив за собой пустые симы.
Мартина остановилась перед огромной, доходящей до потолка дверью во внутренней стене, обе ее створки были покрыты чеканной бронзой. От размера двери желудок Пола болезненно сжался.
Я совершенно не хочу знать, что находится по другую сторону...
Кто-то коснулся его руки и он подпрыгнул.
– Никому не лгал, я, – тихо сказал Т-четыре-Б. Пола потрясло, что, посреди напоенной смертью атмосферы, мальчик беспокоился только о том, что думают о нем другие.
– Я верю тебя, Хавьер.
– Извини. Извини... я пытался закрыть тебя. – Он говорил так тихо, что Пол с трудом понимал его. – На горе, типа.
– О, это! Я давно простил тебя, успокойся.
– Но эта девчонка, Эмили, она была чизз. Пожалел ее, я. Реально. – Он, похоже, отчаялся пытался, чтобы Пол его понял. – Когда весь этот фен слетел...
Полу весь этот разговор казался чем-то нереальным. Сначала Нанди, а теперь этот пацан. С каких это пор я стал исповедником? Или они оба думают, что нам долго не прожить – и скоро будет слишком поздно для извинений...
– Эй вы, двое, собираетесь ходить вокруг и около, и ждать, пока кто-нибудь не убьет нас? – голос Мартины, искаженный страхом и болью, или ими обоими, напугал как Пола, так и Т-четыре-Б. – Идите сюда и помогите открыть дверь!
Оба быстро прошли через гулкий зал. Все остальные уже собрались около двери, и тихо перешептывались. Полу захотелось громко рассмеяться, но страх слишком давил на него. Почему они говорят так тихо? Неужели они думают, что тварь на той стороне действительно спит и боятся ее разбудить?
Он вспомнил чудовищное присутствие, которое испытал на Итаке, и то, что пришло к Орландо и Фредерикс в Холодильнике. Неужели они не понимают это место? Иной всегда спит – и всегда слушает.
Дурные предзнаменования давили, было трудно думать и двигаться, но он сам давил, вместе с Т-четыре-Б и Нанди, на закрытую двойную дверь. Какое-то время ничего не происходило, но потом бронзовые створки с ужасающим скрежетом распахнулись – как будто завыл разозленный первобытный зверь. Озлобыши бросились прочь от открывшегося отверстия, как если бы оно вело в пещеру, наполненную отравленным газом или обжигающим воздухом; Пол не мог не вспомнить слова Мартины о печке.
– Не идем туда! – крикнула одна из обезьянок. – Ждем здесь! – Они бросились в вестибюль и повисли в воздухе около входной двери, возбужденно и боязливо переговариваясь.
Мартина уже вошла внутрь, идя как будто против сильного встречного ветра. Пол последовал за ней, ожидая похожих ощущений, но, к его удивлению, чувство опасности внутри было не больше, чем снаружи.
Помещение внутри было сделано из грубого темного камня, как если бы кто-то очень быстро и неряшливо вырезал его в живой горе. В центре, по контрасту тщательно отполированном, находился огромный черный саркофаг.
Пол почувствовал, что все давление идет из него, но ему не хотелось делать следующий шаг. Мартина опять прижала ладони к ушам и закачалась, как если бы у ней закружилась голова. Пол испугался, что она может упасть, но даже это не могло заставить его подойти к молчаливому каменному ящику.
– Он... он чувствует меня... – сказала Мартина задыхающимся шепотом. – Ее слова отразились от стен и вернулись обратно. "Чувствует меня... чувствует..."
Свет, болезненно яркий, вспыхнул у края пещеры, мерах в двадцати от гроба. Чувствуя себя как в ночном кошмаре, Пол не мог двигаться, но сердце в груди билось как сумасшедшее.
Свет мгновение повисел в воздухе, разбрасывая вокруг себя искры, как от горящего магния, потом искры сложились белую дыру, по форме напоминающую человека. Пол с удивлением ощутил смутное и немного тревожное чувство узнавания. Тем не менее ни он, ни его товарищи оказались не готовы к высокому тонкому голосу, прозвучавшему в пещере.
– Черт побери! Что за mierda этот сумасшедший старик, который бросил меня сюда?
Невероятное зрелище перекошенной безликой фигуры, ругавшейся по-испански, внезапно прервал крик, донесшийся из облака желтых обезьянок, висевшего у входа в погребальную комнату.
– Кто-то идет, – заверещали они. – Смотри! Le big chien (*большая собака, фр.)!
Их восклицания слились в гул, из которого нельзя было понять, что присходит. – Дети, что произошло, почему вы кричите? – спросила Бонита Мей Симпкинс. – Зунни, говори ты – остальные, молчок!
– Не удивительно, что вы все друзья Селларса, – объявила сияющая фигура со смесью радости и недовольства. – Вы все loco (* сумасшедшие, исп), ясно!
– Селларс? – вздрогнув сказала Флоримель.
– Она идет, – объяснила маленькая обезьянка по имени Зунни.
– Кто?
– Большая черная собака, – пропищала она. – Идет через пустыню.
– Очень, очень большая, – запищала еще одна. – Как гора. И идет очень быстро.