СЕТЕПЕРЕДАЧА/ЧАСТНЫЕ ОБЪЯВЛЕНИЯ: Улыбка – развлечения для взрослых
(Изображение: игровой салон "Улыбка", сцена с представлением)
ГОЛОС: Ты много работаешь, верно? Как насчет того, чтобы, не выходя из дома, поучаствовать во взрослых развлечениях высшего качества? Улыбка, сетевой клуб для джентльменов номер один, предлагает самые лучшие осязательные развлечения и полную анонимность, во всем; останови эту боль, темноту и холод, и эту боль, боль, боль...
– СТИВЕН? – Рени заметалась на каменной полке, отчаянно пытаясь найти путь вниз, к мальчику, но тропа заканчивалась через нескольких метров, соединяясь со стеной ямы, гладкой, как расплавленное стекло. – Стивен! Это я, Рени!
Он медленно откинул голову назад, его затененные глаза ловили медленный блеск звезд, висевших высоко над ними, но ничем не показал, что узнал ее. Быть может, она ошиблась? В яме было темно, несмотря на странные искривленные звезды над головой, темно как поздним вечером, а он был во многих метрах от нее.
Рени ползала взад и вперед на полке, как леопард на ветке. – Стивен, поговори со мной. Как ты себя чувствуешь?
Он перестал плакать. Когда эхо ее крика умчалось прочь, она услышала его вздох, слабый и несчастный, пронзивший ее сердце. Какой он маленький! Она даже забыла, насколько он мал, насколько незащищен от этого жестокого мира.
– Послушай. – Она попыталась говорить спокойным голосом. – Я не могу спуститься, но, может быть, ты можешь подняться ко мне. Ты можешь, Стивен? Пожалуйста?
Он опять вздохнул. И опустил голову. – Нет пути наверх.
Как будто что-то тяжело ударило Рени в грудь. Это его голос, никаких сомнений. – Черт побери, Стивен Сулавейо, не говори мне так, не попытавшись. – Она услышала гнев в своем голосе, гнев, рожденный ужасом и усталостью, и попыталась успокоиться. – Ты не представляешь себе, как долго я искала тебя, где только не была. Я не сдамся. И ты не должен сдаваться, тоже.
– Никто не ищет меня, – вяло сказал он. – Никто не приходит.
– Нет, неправда! Я пыталась! И пытаюсь. – Из-за слез в глазах вся эта и так странная сцена расплылась, стала полным абсурдом. – О Стивен, я так скучаю по тебе.
– Ты не моя мама.
Рени заледенела, потом с трудом отодвинулась назад, едва не упав в реку. Она молча вытерла слезы. Неужели у него что-то с головой? И он думает, что мама еще жива? – Нет, я не твоя мама. Я – твоя сестра, Рени. Ты помнишь меня, или нет?
После долгих мгновений молчания он ответил. – Я помню тебя. Ты не моя мама.
Сколько он помнит? Возможно он, защищаясь, выдумал себе, что мама еще жива. Не напугает ли она его настолько, что введет в ступор, если будет спорить с ним. Может ли она позволить себе рискнуть? – Нет, я не твоя мама. Мамы здесь нет, только я. И я пыталась найти тебя... очень долго. Стивен, нам надо уходить отсюда. Есть там такое место, что ты можешь взобраться наверх?
Он покачал головой. – Нет, – с горечью сказал он. – Нет такого места. Я не могу взобраться. И у меня все болит.
Тише, сказала она застучавшему сердцу. Медленнее. Ты не поможешь ему, если ввергнешь себя в панику. – Что у тебя болит, Стивен? Скажи мне.
– Все. Я хочу домой. Я хочу к маме.
– Я делаю все, что в моих силах...
– Сейчас! – пронзительно крикнул он. – Руки замелькали в воздухе – он бил себя по голове. – Сейчас!
– Стивен, нет! – крикнула она. – Успокойся, все будет хорошо. Я здесь. Теперь ты не один.
– Всегда один, – с горечью сказал он. – Только голоса. Обманы. Ложь.
– Иисус милосердный. – Рени почувствовала, что еще немного, и распухшее болящее сердце задушит ее. – О, Стивен, я никакой не обман. Это я, Рени.
Он долго молчал, крошечная фигурка, почти неотличимая от больших каменных валунов, валявшихся на дне ямы. Журчала река.
– Ты возила меня на океан, – наконец сказал он более спокойным голосом. – Там птицы. Я бросал... что-то. Они хватали это в воздухе. – В его голосе появилась нотка удивления, как если бы что-то вернулось к нему.
– Хлеб. Ты бросал кусочки хлеба. И чайки, она сражались за них – помнишь? Ты еще так смеялся. – Маргит (* курортный город в Южной Африке), вспомнила она. Сколько ему было? Шесть? Семь? – Ты помнишь, как один человек играл, а его собака танцевала?
– Да, прикольно. – Он сказал это так, как если бы ничего не чувствовал. – Прикольная маленькая собачка. Одетая в платье. Ты еще так смеялась.
– Ты тоже смеялся. О, Стивен, а что еще ты помнишь? Твой комнату? Нашу квартиру? Папу? – Она увидела, как он закостенел и молча выругала себя.
– Кричит. Всегда кричит. Большой. Громкий.
– Стивен, он не такой...
– Кричит! Злой!
По звездам наверху прошла рябь, их накрыла тень, на мгновение погрузившая большую пещеру во мрак, и сердце Рени опять застучало. Она не могла дышать, пока не увидела маленькую съежившуюся фигуру Стивена.
– Да, иногда он кричит, – осторожно сказала она. – Но он любит тебя, Стивен.
– Нет.
– Любит. И я. Ты знаешь это, верно? Насколько я тебя люблю? – Ее голос треснул. Как ужасно – быть так близко и все-таки так далеко. Она хотела схватить его, обнять, целовать его лицо, прижать к себе близко-близко, почувствовать каждый изгиб его волос, дышать запахом маленького мальчика. Неужели настоящая мать чувствует что-то большее?
Но, похоже, вспомнив об отце, ребенок опять погрузился в угрюмое молчание.
– Стивен? Поговори со мной, Стивен. – Ничего, кроме журчания реки. – Не делай так! Нам нужно уходить отсюда. Нам нужно найти путь. Но я ничего не смогу сделать, если ты не будешь говорить со мной.
– Отсюда не уйдешь. – Голос говорил так тихо, что она едва слышала. – Обманы. Ранят меня.
– Кто ранит тебя?
– Все. И никто не приходит.
– Я здесь. Долгое время я искала тебя. Почему бы тебе не попытаться найти дорогу и подняться ко мне? – Она отползла подальше от конца тропы, стараясь найти место в отвесной каменной стене, в котором можно было бы спуститься вниз. – Скажи мне, что еще ты помнишь? – сказала она. – Как насчет твоих друзей? Ты помнишь их? Эдди и Соки?
Он опять откинул голову. – Соки. Он... он повредил голову.
Она почувствовала, как по спине пробежала холодная дрожь. Неужели Стивен имеет в виду припадки Соки, конвульсии, которые, как показалось Рени, она вызвала сама, разговаривая с ним. Сколько Стивен об этом знает? Быть может он запомнил, как они впервые пошли в этот ужасный клуб, "Мистер Джи"?
– Да, у Соки болит голова, – осторожно сказала она, ожидая, что произойдет.
– Он был слишком напуган, – спокойно сказал Стивен. – Он... рванулся. И повредил голову. – В его голосе проскользнула странная нотка. – Я... я так одинок.
Рени на мгновение закрыла глаза, пытаясь загнать обратно слезы, но, одновременно, боясь, что Стивен исчезнет, пока она не смотрит на него. – А ты помнишь что-нибудь приятное? Разве ты, Соки и Эдди не играли вместе в солдатики? В "Сетевые сыщики"?
– Да... обычно... – Стивен говорил слабым, усталым голосом, как будто их короткий разговор ужасно утомил его. Он еще что-то сказал, скорее неразборчиво прошептал, и замолчал. В груди Рени опять вспыхнула паника.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, – сказала она. – Ты не против? Стивен, слушай меня, мне нужно, чтобы ты встал. Просто встал на ноги. Ты можешь сделать это?
Он сел и сгорбился, опустив голову на грудь.
– Стивен! – На этот раз она не сумела скрыть ужас в голосе. – Стивен, говори со мной! Черт побери, Стивен, даже и не думай отмолчаться. – Она вернулась на самую нижнюю точку тропинки и стала наклоняться наружу, пока не почувствовала, что еще немного и упадет. – Стивен! Я говорю с тобой. Я хочу, чтобы ты встал. Ты слышишь меня? – Прошло пол минуты, он и не подумал двинуться с места. – Стивен Сулавейо! Обрати внимание! Я уже сержусь, по-настоящему!
– Не кричи! – Его внезапный крик показался Рени ударом грома. Он отразился от стен их тюрьмы, рассыпался на множественное эхо. – Кричи... кричи... кри... чи...
Рени прижалась к каменной полке. Удивление от его внезапной вспышки почти сбросило ее вниз. – Стивен, что?..
"Это тяжелая гнусновость! – ответил Ковш."
Рени почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло и споткнулось. Он процитировал кусок из истории о Сетевых Сыщиках, которую она читала ему в больнице – но не из-за этого ей было трудно дышать.
"Оставив голобликующий пульт парить в воздухе, он повернулся к своему взволнованному приятелю. – Должно быть, там большие проблемы – на два входа!"
Темнота начала сгущаться вокруг нее, круг все суживался. Голова закружилась, потом заболел живот.
"Хватит, парень, – сказал щелкающий голос Длинного Джозефа, настолько похожий, как будто Стивен включил запись. – Хватит всей этой чуши. Кончай с этим, или я сниму кожу с твой задницы. Черт побери, я хочу только немного отдохнуть, и если ты заставишь меня встать на ноги, я буду бить тебя до тех пор, пока лицо не окажется на затылке..."
И, хуже всего, Стивен смеялся собственным голосом, одновременно говоря за отца.
– Не делай так! – закричала Рени. – Перестань! Останься Стивеном!
"Но, во имя Господне, кому нужна такая система безопасности? – Язвительный и резкий голос Сьюзен Ван Блик отразился от дна ямы, но Стивен еще истерически смеялся, почти рыдал. – Что, черт возьми, они защищают? – Доктор Сьюзен, которую Стивен никогда не встречал, даже когда еще не впал в кому. Сьюзен Ван Блик, которая уже умерла. – Ирен, как тебя угораздило связаться с преступниками?"
На мгновение она почувствовала, что может больше не выдержать, сломаться, ужас слишком тяжело давил на грудь. Потом, внезапно, поняла. Страх стал меньше, теперь она боялась только за себя, но его место заняло отчаяние, почти непереносимое.
– Ты... ты не Стивен, да? – Голоса умерли. – Ты никогда не был Стивеном.
Существо, которое выглядело как ее брат, все так же сидело у реки, сгорбившись и укрывшись тенями.
– Что ты сделал с ним?
Никакого ответа, но его стало хуже видно, как если бы он начал сливаться с каменной стеной ямы. В воздухе разлилось ожидающее спокойствие, потрескивающее напряжение перед близкой грозой. Рени почувствовала, как в ее кожу вонзились маленькие иголочки. Внезапно ей стало не хватать воздуха в легких, она начала задыхаться.
И тут внутри нее поднялся гнев, бледная ярость: эта странная штука, конгломерат кодов, делала вид, что является ее братом – та самая нечеловеческая тварь, которая и схватила его. Она оттолкнула гнев в сторону и сосредоточилась на дыхании. Она в его сердце, каким-то образом. Все вокруг нее часть Иного, часть его ума, его воображения...
Его сна?..
Она ничего не добьется, если взбесит его. Он похож на ребенка, на того же Стивена в возрасте двух лет, полного крикливого возмущения, находящегося почти за пределами языка и разума. Как она может иметь с ним дело?
Не слишком хорошо, напомнила она себе. Терпение – а я никогда не была такой терпеливой, какой должна быть.
– Кто... кто ты такой, в точности? – Она подождала, но ничто не нарушило молчание. – У тебя есть имя? – спросила она.
Существо пошевелилось. Тени стали длиннее, а звезды дальше, их блеск ослаб, как если бы вселенная внезапно начала расширяться.
Но это же не настоящая вселенная, сказала она себе. Это вселенная внутри... внутри этой штуки. – У тебя есть имя? – опять спросила она.
– Мальчик, – ответил он голосом Стивена, но со странной прерывистой интонацией. – Заблудившийся мальчик.
– И... как ты хочешь, чтобы я называла тебя?
– Мальчик. – Прошел эон. – Нет... имени.
– Иисус милосердный. – Ее глаза опять наполнились слезами. – Что они сделали с тобой?
Создание на дне колодца стало почти не видимым. Река зашумела громче, монотонный постоянный рокот. Рени показалось, что она слышит в нем жалующиеся голоса. – Где мы? – спросила она. – Что мы здесь делаем?
– Прячемся.
– От кого?
Казалось, он долго обдумывал ее вопрос. – От дьявола, – наконец сказал он.
Мгновенно, даже не понимая в точности, что он имеет в виду, она почувствовала то же, что чувствовал он – безнадежный не рассуждающий страх и безграничная покорность, готовность к любой жестокости.
Почему я, спросила она себя. Почему он разрешил мне войти? Внутрь... чего бы то ни было? Неужели из-за того, что я чувствую по отношению к Стивену?
Она думала, тонкая мембрана мысли скользила над все углубляющейся пропастью ужаса, и, внезапно, она поняла то, о чем он говорил ей – сама не понимая как, почти инстинктивно.
Он умирает. Свет, пламя его существования, мигает. И не только слова, но все вокруг, начиная с гаснущего света и исчезающего воздуха, кричит об этом. За таким состоянием может последовать только одно – полное уничтожение.
Поэтому он и использовал Стивена, говоря со мной, решила она. Надел его маску. Но это не только маска. Он слишком резко отреагировал, когда я заговорила о папе, каким-то образом Иной знает то, что знает Стивен и даже то, что знаю я. И чувствует так, как чувствует маленький мальчик.
– Я думаю, ты еще можешь освободиться. – Она не очень верила в свои слова, но не могла сидеть и ждать конца, предать себя, друзей и всех детей, которых сожрала эта тварь, ждать всеобщей гибели всех, находящихся в сети Грааля, которая, безусловно, наступит в то мгновение, когда операционная система остановится. – Я думаю, что мы можем сбежать. Мои друзья способны помочь тебе, если ты разрешишь нам это сделать.
Тень под ней зашевелилась. – Ангел?.. – жалобно спросил он. Голос был еще слабее, чем у Стивена. – Никогда-Не-Спит?..
– Конечно. – Она понятия не имела, что это означает, но не могла дать остановить себя. Она вспомнила, как заставила Каменную Девочку идти, хотя страх буквально парализовал ребенка. Терпение, вот то, что работает. Терпение и иллюзия, что взрослые обо всем позаботятся. – Если бы ты мог придти ко мне...
– Нет, – устало и равнодушно сказал он.
– Но я могу помочь...
– Нееееееет! – На этот раз даже стены ямы подобрались ближе, а тени стали такими глубокими, что темнота показалась больше пространства, в котором находилась. Эхо от его крика металось слишком долго, смешиваясь с журчанием реки, которое совершенно отчетливо превратилось в безнадежный и испуганный крик тысяч голосов – детских голосов.
– Я хочу помочь тебе, – громко сказала она, говоря так спокойно, как только могла, хотя ей хотелось кричать до тех пор, пока хватит воздуха. Нервы горели – на мгновение она опять почувствовала, как сердце сжал холодный кулак небытия. Терпение, Рени, сказала она самой себе. Ради бога, не дави слишком сильно. Но удержаться было трудно. Время бежало с невероятной скоростью, подстегиваемое криками детей, отчаянными, безнадежными. – Я хочу помочь тебе, – повторила она. – Если бы ты подошел ближе...
– Не могу выйти!.. – заорал он. Рени упала на колени, прижав руки к ушам, но мучительный голос уже проник внутрь, достал до костей и потряс ее до основания.
– Не могу! Болит! Все болит! – Он впал в ужасный гнев, от которого, казалось, мир должен был развалиться напополам. – Очень злая.
Голос – ничем не похожий на голос Стивена – бил ее по ушам.
– Злая! Злая! ЗЛАЯ!
Сокрушающая рука тьмы обрушилась на нее.
ДЖЕРЕМИ, смахнув сон с глаз, поглядел на часы на самой большой консоли. 7:42. Утро. Какое утро? Какого дня? Здесь, в яме под горой, в сотнях метров от солнца, почти невозможно следить за календарем. Он устал, изо все сил пытаясь сохранить порядок, создать впечатление, что они живут, как на поверхности, что их жизнь еще имеет смысл, но события последних дней разбили вдребезги все его усилия.
Утро воскресенья, наконец решил он. Это должно быть утро воскресенья.
Еще несколько месяцев назад он в это время завтракал в своей чистой, набитой всякой всячиной кухне. Потом он помыл бы машину, на которой он и доктор Ван Блик могли бы поехать в церковь. Возможно бессмысленно – Сьюзен редко выходила из дома и почти не ездила – но это была часть заведенного рутинного распорядка. В те дни ему часто казалось, что он тонет в рутине. А сейчас она казалась ему самым замечательным островом на свете, который может себе представить тонущий человек.
У мониторов должен был сидеть Длинный Джозеф Сулавейо, его очередь. Вместо это высокий мужчина сидел на краю дорожки, болтая ногами и глядя в никуда. Он выглядел потерянным и несчастным, и не только потому, что вина больше не осталось. В конце концов Джереми и Дель Рей решили, что единственное место, куда они могут засунуть убитого Джереми наемника, – неиспользуемая и неподключенная В-капсула. Они завернули труп в простыню и положили внутрь, но, как только за ним закрылась воздухонепроницаемая крышка, Джозеф надулся и ушел.
Достаточно странно, но Джереми даже посочувствовал ему. Они превратили В-капсулу в то, что она так напоминала – гроб, и это не могло не напомнить Джозефу о его дочке, Рени, лежавшей рядом в точно таком же контейнере. Да, она и ее друг бушмен были еще живы, но как раз сейчас это различие казалось чисто академическим.
Как и все мы трое, мрачно подумал Джереми. Чем мы отличаемся от дочки Джозефа? Только размерами гроба!
Мысль появилась, как мыльный пузырь, и внезапно исчезла, когда Джереми посмотрел на монитор. – Джозеф, это еще что за хрень? Предполагается, что ты дежуришь, а?
Длинный Джозеф недовольно посмотрел на него, засопел и вернулся к внимательному изучению бетонного пола и молчаливых устройств.
– Дель Рей! – крикнул Джереми. – Сюда! Быстро!
Более молодой мужчина, готовивший завтрак на импровизированной кухне – Джереми слишком устал и ему надоело изо дня в день готовить первобытную еду из черт знает чего – поторопился подняться к нему с нижнего уровня.
– Что случилось?
– Смотри! – Джереми показал на монитор, подсоединенный к камере, наблюдавшей за главным входом. – Фургон – он исчез! – Он повернулся к Джозефу. – Что это может быть?
– Что это может быть? – Джозеф встал на ноги и подошел к монитору, уже окрысившись. – Из-за чего вся эта суматоха?
– Потому что проклятый фургон исчез. Исчез! – Гнев смешался с истерической, головокружительной надеждой. – Фургон наемников исчез.
– Но сами они нет, – веско сказал Дель Рей. – Смотри. – Он показал на другой монитор, отображавший область рядом с лифтом. В паре метров от выкопанной наемниками дыры лежали спящие люди, отгородившись положенными на бок стульями.
– Но где их фургон?
– Не знаю. – Дель Рей уставился на экран. – Я насчитал троих. Значит один из них поехал на фургоне. Может быть за продуктами.
– А может быть, – с мрачным удовлетворением сказал Джозеф, – за новыми убийцами.
– Черт тебя подери, Джозеф Сулавейо, заткни свою грязную пасть. – Джереми с трудом поборол искушение избить Джозефа до полусмерти. В кого я превратился. – Мы должны были узнать об этом несколько часов назад. Он, скорее всего, уехал ночью. Но ты не делаешь свою работу!
– Какую работу? – Даже Джозеф не походил сам на себя, возможность поспорить не вызвала в нем особого интереса. – Какая разница? Ты выбежишь отсюда и остановишь его? "Эй, мистер Убийца, я не разрешаю вам привести еще несколько человек с револьверами." На что ты жалуешься?
Джереми поудобнее сел на стул. – Просто заткнись.
– Если ты ожидаешь, что я буду всю ночь пялиться на эти маленькие экраны, – предположил Джозеф со спокойствием шизофреника, рассказывающего о всемирном заговоре, – тебе лучше научиться разговаривать со мной повежливее.
* * *
Поздним утром фургон опять появился на экране монитора главной двери. Джереми позвал остальных и они с замиранием сердца смотрели, как наемник спустился из кабины, поправил внушительный револьвер в плечевой кобуре и пошел к большому серому кузову своего внедорожника.
– Сколько их, как вы думаете? – прошептал Длинный Джозеф, несмотря на сотни метров бетона, отделяющих из от места действия. Джереми не ответил – он чувствовал себя так, как если бы сам задал вопрос.
– Кто знает? Туда может поместиться не меньше дюжины. – Лицо Дель Рея блестело от пота.
Водитель открыл заднюю дверь и взобрался внутрь. Его не было больше минуты и, Джозеф опять не выдержал. – Какого черта он там делает?
– Может быть инструктирует их. – Джереми чувствовал себя так, как будто смотрит сетевой репортаж об убийстве, вот только убивать будут его.
Дверь кузова опять открылась.
– О, Иисус милосердный, – простонал Длинный Джозеф. – Это еще кто?
Четверо спрыгнули один за другим, энергично нюхая землю. Водитель спустился вниз и они окружили его, как акулы глубоководный буй. По спине каждого огромного пса шел меховой гребень, с которым они еще больше напоминали акул.
– Родезийские риджбеки, – сказал Дель Рей. – Это мутанты – посмотрите на выпуклые лбы. Их запрещено разводить, – сказал он почти оскорбленно.
– Не думаю, что эти люди соблюдают законы. – Джереми никак не мог оторвать глаз от экрана. Даже в свете дня глаза собак тонули в тени их торчащих вперед лбов, придавая их лицам мрачный вид. И тут он вспомнил, и ужаснулся. – Гиена, – тихо сказал он.
– О чем ты говоришь? – недовольно сказал Длинный Джозеф. – Ты же слышал, что он сказал – это риджбеки.
– Я подумал об одной истории маленького бушмена. – Ворота открылись. Водитель прицепил тяжелые поводки к ошейникам собак и повел их ко входу в базу. – О гиене и ее дочке. – Джереми почувствовал, что ему стало плохо. – Не имеет значения. – Боже мой, что мы собираемся делать?
После нескольких мгновений гнетущего молчания Дель Рей сказал: – У меня есть две пули. Если мы займем правильную позицию, и собаки будут бежать одна за другой, я смогу одной пулей подстрелить сразу двоих. Две пули, четыре собаки.
Длинный Джозеф свирепо нахмурился и хриплым голосом, широко раскрыв глаза, сказал: – Это была шутка. Ты пошутил, верно?
– Конечно же это чертова шутка, ты, идиот. – Дель Рей тяжело опустился на другой стул рядом с консолью и закрыл лицо руками. – Раньше этих тварей использовали при охоте на львов – и это до того, как началась вся эта свистопляска с генами. Они найдут нас даже в полной темноте и разорвут на куски.
Джереми слушал его в пол уха. Собаки и наемник шли через гараж базы, но Джереми не смотрел и на них. Вместо этого он смотрел на маленькое пустое место на одном из экранов.
– Селларс не отвечает, – глухо сказал он. – Никакого сообщения, ничего.
– Я так и думал! – взорвался Джозеф. – Говорит нам, что делать, говорит, говорит, говорит и внезапно исчезает именно тогда, когда он нам больше всего нужен!
– Его идея с дымом спасла нас, – зло сказал Дель Рей. – Иначе они были бы здесь несколько дней назад.
– Да, спасла тогда, но только для того, чтобы нас съели сейчас, – объявил Джозеф, но энергия уже вытекла из него. – Быть может нам стоит устроить еще один костер, посмотрим, как эти твари любят дым. – Он повернулся к Джереми. – Собаки, им тоже надо дышать, разве нет?
Джереми глядел на экран. Наемники около лифта проснулись и сгрудились вокруг своего вернувшегося товарища. Собаки сидели рядом, ряд мускулистых машин с желтыми зубами, ждавших когда их включат и отправят работать. Джереми понимал, что наемники закончили побивать дорогу через пол и собираются использовать собак-мутантов на случай еще одной атаки ядовитым дымом или вооруженного сопротивления.
Если бы эти люди только знали, подумал он. С тем, что у нас есть, мы не сможем отогнать даже группу решительных школьников.
– Без Селларса нам не проделать этот фокус, – вслух сказал он. – Мы не знаем, как действуют вентиляторы. Не думаю, что нам удастся управлять ими отсюда. – Он нахмурился, пытаясь поймать мысль, которая угрожала раствориться в страхе и беспорядке его мыслей. – И нам нечем зажечь такой огонь...
– Мы, что, собираемся ждать здесь? – спросил Джозеф, беспомощно глядя на экран. – Ждать... чего?
Джереми встал и направился к лестнице. – По меньшей мере я ждать не собираюсь.
– И что ты собираешься? – крикнул Дель Рей.
– Найти что-нибудь, что поможет нам устроить пожар, – крикнул в ответ Джереми. – Мы не сможем напустить на них дым, но даже собаки размером с дом боятся огня.
– Но мы же использовали все!
– Нет. Еще есть шкаф бумага. Там... там где наемник пытался убить Джозефа. Нам нужно сделать факелы!
Он побежал и тут же услышал, как Джозеф и Дель Рей бегут за ним.
НА мгновение – к счастью только на мгновение – Рени почувствовала, как ее схватили неумолимые тиски пустоты. На этот раз он отбросил всю сдержанность и взорвался не рассуждающим всесильным гневом. Потом вокруг нее опять появилась яма. Она стояла на четвереньках на каменной полке, и ее рвало, воздухом. Голоса реки стали громче, слились в плачущий молящий хор.
– Он идет! – Крик ребенка, крик чистого ужаса завибрировал в ее черепе, как колокол тревоги. На нее обрушился каскад образов, огромные тела, воющие собаки, комната, полная крови и визжащих белых тел. Боль понеслась через нее как бесконечный удар электрического тока. Рени кричала и извивалась, добавляя свои слабые крики к детскому плачу, когда голос в ее голове завизжал опять: "Он идет сюда!"
Яма расширилась, стала глубже и чернее, стены убежали с такой скоростью, что, казалось, упали в пустоту. Река и крошечная фигурка рядом с ней тоже унеслись прочь, падая в бесконечный туннель, погружаясь в бездонный колодец.
– Кто? – выдохнула она. – Кто идет?
– Дьявол.
Звезды упали вниз, и Рени оказалась посреди ночного неба, которое пролилось на нее, как перевернутый океан. Она, как пойманный пузырь, скользила среди замерзшей черной пустоты и белого блеска горящих звезд. Чудовищное давление встряхивало, переворачивало и мяло ее.
Я тону, подумала она, ошеломленная искорка сознания, потерявшаяся среди молчаливо ревевших огней. Я тону во вселенной.