СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: "Автоматическая слежка" не нелегальна, судебное решение
(изображение: аватар подсудимого Дункана, "Смеющегося Мстителя")
ГОЛОС: Региональный суд ООН постановил, что нет ничего незаконного в программе, следующей за клиентом, входящим в виртуальную симуляцию и даже убивающей его симулоид, пока это не нарушает законов узла. Речь идет об Аманде Хоек, семнадцать лет, Южная Африка, школьница. Ее преследует кусок кода, созданный ее бывшим любовником, который, по словам ее адвоката, "систематически преследовал ее и много раз убил."
(изображение: Дженс Вервоерд, адвокат Хоек)
ВЕРВОЕРД: "Бедная девушка не в состоянии пользоваться сетью – хотя это жизненно необходимо как для занятий в школе, так и для социальной жизни – потому что в каждом узле за ее виртуальным персонажем увязывается аватар обвиняемого, который оскорбляет, атакует и уже много раз сексуально приставал к ней, как словесно, так и через осязательные рецепторы узлов ВР. И тем не менее судьи решили, что это просто детские сетевые шалости... "
ДАЖЕ плывя и умирая в сверкающей тьме Рени не могла избавиться от привкуса страха – но страха кого-то другого.
Не кого-то, подумала она, чего-то. Как может предмет, машина, кусок кода, бояться!..
Операционная система коснулась ее, а потом отбросила прочь, зашвырнула в темные глубины своего сознания, оставила тонуть в море звезд. Медленно тонуть – постепенно уходило сознание, куски личности. Что-то похожее она почувствовала перед тем, как система разозлилась, и это наполнило ее ужасом. Сейчас она медленно плыла, пульсируя как умирающее эхо, между одинокими пятнами света, и знала, что операционная система живет в постоянном страхе, даже худшем, чем она может себе представить – в состоянии полного нечеловеческого ужаса, даже далекие отзвуки которого могут убить.
Ну, и какая мне разница? спросила она себя. Умереть так или умереть от страха? Она чувствовала, как уходит, растворяется, но это было так постепенно и медленно, что... стало неважно. Говорят, что замерзающие до смерти радуются смерти. Тело и сознание разделяются, убивающий холод становится похож на тепло, и последний сон приходит как лучший друг. И с ней будет то же самое.
Но я не хочу уходить, рассеянно подумала она, и даже сумела себя в это убедить, слегка. Даже если это не больно. Я не хочу резать нить.
Никогда не увидеть Стивена, Мартину и остальных, Фредерикс... и !Ксаббу... Вроде это из его поэмы, или нет? Что-то про смерть – или что-то про нить?..
Есть люди, другие люди,
Порвавшие мою нить.
И теперь
Грустно мне здесь жить:
Нить оборвана.
Она почти слышала, как он говорит ей, слышала его мягкий голос, со слегка чужими интонациями, с привычкой говорить слишком быстро в самые неожиданные мгновения, а потом замедлиться так, чтобы один слог прозвучал мелодией. !Ксаббу.
Нить порвали мою,
И теперь
Как чужие мне эти
Края,
Потому что оборвана нить.
Что такое эта оборванная нить? Жизнь? Мечта? Канат, на котором держится вселенная?
Все это вместе?
Она слышала эти слова так, как если бы он стоял рядом с ней, как стоял в мгновения тоски и растерянности, непоколебимое пламя во тьме.
Как открыты мне эти края –
Пусты,
Потому что оборвана нить.
И теперь
Несчастен я в этих краях.
Потому что нить оборвана.
Она слышала эти слова так, как если бы он стоял рядом с ней, как стоял в мгновения тоски и растерянности, непоколебимое пламя во тьме.
Несчастен я в этих краях, повторила она себе. Потому что нить оборвана. Потому что я одна.
Как открыты мне эти края – сказала она темноте, плывя и распадаясь. Я бегу от этого ужасного ребенка, Иного, оставляя за собой обломки себя.
Пусты, прошептала она вспыхивающей пустоте. Потому что нить оборвана.
И тут что-то ее ошеломило, привлекло ее распадающееся внимание. Голос. Голос?
Операционная система, подумала она. Она позвала меня обратно. Интересно, что означает слово "обратно"? А слово "меня"?.. Думать было все тяжелее и тяжелее.
Потому что нить оборвана.
Песня донеслась к ней через пустоту, но не как звук, а как что-то меньшее и большее, одновременно. Брызги света, как будто далекий взрыв в вакууме, крошечное биение тепла на дне замерзшего, вялого океана. Сонный шепот, услышанный на пороге бодрствования, идея, мысль, запах, приглушенный стук сердца. Это...
!Ксаббу?
С другой стороны вселенной тихий шепот: Рени?..
Невозможно. Невозможно! !Ксаббу! Иисус милосердный, это ты?
Внезапно распад показался ей не благом, а злом. Внезапно она захотела получить назад все, что потеряла, хотя, быть может, уже слишком поздно. Она почти ушла, почти распалась на составляющие части, почти стала недолговечным облаком частиц в море звезд.
Нет, подумала она. Он где-то там, снаружи. Снаружи! Она должна бороться, плыть к нему, но не чувствовала реальности – здесь не было силы тяжести, не отчего оттолкнуться. !Ксаббу! Я тону!
Рени. Голос, слабый, почти не слышный. Иди ко мне.
Где ты?
Рядом с тобой. Всегда рядом с тобой.
И она открыла всю себя и почувствовала его, как он и сказал, рядом с собой, неопределенное расплывчатое облако, как будто во время долгого ночного прилива вселенной две галактики встретились и, как призраки, проходят сквозь друг друга.
Я чувствую тебя, сказала она. Не бросай меня.
Не бросай меня, эхо отозвался его голос. Верь мне.
Она верила. Он потянулась к нему, страстно желая, чтобы нить не порвалась.
Коснулась, сказала она. Я коснулась.
Я чувствую.
И они встретились и обнялись – шириной во много световых лет, но близкие, как прилив и отлив, слившие на один удар сердца, две матрицы обнаженных мыслей стянулись в темноте и крепко ухватились друг за друга в бесконечном любовном объятии.
У нее опять было тело. Она знала это, даже с закрытыми глазами, потому что она прижалась к нему так близко, как не прижималась ни к кому.
– Где мы? – наконец сказала она. Она слышала, как бьется его сердце, быстро и сильно, слышала его дыхание. Все остальное молчало, но она не нуждалась во всем остальном.
– Не имеет значения, – сказал он. – Мы вместе.
– Мы... занимались любовью.
– Не имеет значения. – Он вздохнул, потом засмеялся. – Я не знаю. Но думаю... да, мы любили друг друга.
Внезапно она сообразила, что боится открыть глаза. И обхватила его еще сильнее, хотя и не думала, что такое возможно. – Не имеет значения, – согласилась она. Я думала, что никогда не найду тебя.
Его пальцы коснулись ее лица, холодные, настоящие. Она так испугалась, что все-таки взглянула на него, несмотря на все. Да, на нее глядело сверху вниз его лицо, его дорогое лицо, освещенное холодным вечерним светом. И в его дорогих глазах стояли слезы. – Я... я не мог поверить... не мог дать себе поверить... – Он опустил свой лоб и коснулся ее. – Я так долго плыл... в этом свете. Тонул. Звал тебя. Распадался...
Она заплакала. – У нас есть тела. Мы можем плакать. Мы... дома? В настоящем мире?
– Нет.
Обеспокоенная странным тоном, Рени села, не переставая обнимать его, боясь, что иначе они опять растают, станут нематериальными.
Умирающий свет освещал серый ландшафт, чужой, но странно знакомый. На мгновение ей показалось, что они вернулись на вершину черной горы, но там не было голых безлистных деревьев и пушистых кусты.
– Вначале я решил, что мы находимся там, куда я нырнул, когда искал тебя, – медленно сказал !Ксаббу.
– Нырнул?.. Куда?
– В Колодец. Но я ошибся. – Он указал на небо. – Гляди.
Она подняла голову. Ярко сверкали звезды. Луна, круглая и желтая, висела над горизонтом, как зрелый фрукт.
– Это африканская луна, – сказал он. – Луна Калахари.
– Но... но мне показалось... ты сказал, что мы не вернулись обратно... – Она отклонилась назад и уставилась на него. На нем была набедренная повязка из шкуры какого-то животного, а рядом, на грязной земле, лежали лук и колчан со стрелами. И она, тоже, была одета в шкуры.
– Это твой мир, – тихо сказала она. – Симуляция мира бушменов, куда ты брал меня – боже, с того времени прошел целый век! Где мы танцевали.
– Нет. – Он опять качнул головой, вытер слез со щек и глаз. – Нет, Рени, это кое-что другое – совсем другое.
Он встал, протянул руку и помог встать ей. Браслеты из стручков акации, завязанные вокруг его щиколоток, зашуршали.
– Но если это не твой мир...
– Там костер, – сказал он, указывая на мигающий свет, сделавший песок пустыни в красно-оранжевым. – За тем возвышением.
Они пошли через сухую котловину, пыль покрывала их ступни, и казалось, что они идут через облако. Серебряный свет луны играл на дюнах, камнях и колючих кустах.
Лагерный костер оказался маленьким и слабым, его питало всего несколько тонких прутьев. И никакого следа человека, только огромная ночная пустыня.
Прежде чем Рени успела что-нибудь спросить, !Ксаббу указал на глубокий овраг, который разрезал землю сразу за лагерем, сухая оболочка давно умершего потока. – Внизу, – сказал он. – Я вижу его. Нет, я чувствую его.
Рени не видела ничего, кроме трепещущих теней вокруг огня, но голос !Ксаббу заставил ее внимательно поглядеть на него. Лицо было очень серьезное, но глаза горели восторженным огнем, про любого другого она бы сказала, что у него истерия.
– Что это? – Испуганная, она взяла его руку.
Держа ее руку в своей, он свел ее вниз и остановился рядом с костром. Она не могла не заметить, что на пыли не было других следов, кроме их. Посмотрев вниз, в овраг, она увидела, что ручей, вырывший его, не полностью умер: слабая струйка воды текла по самому низу, такая узкая, что спустившись вниз, она могла бы перегородить ее одной ступней. Рядом с ручейком что-то шевелилось – очень, очень маленькое.
!Ксаббу сель в пыль рядом с узким провалом. Его браслеты зашелестели.
– Дедушка, – сказал он.
Богомол посмотрел вверх, вздернув треугольную голову и подняв повыше пилообразные руки.
– Полосатая Мышь. Дикобраз. – Спокойный тихий голос шел отовсюду и из ниоткуда. – Вы пришли издалека посмотреть на конец.
– Можем мы сесть около костра?
– Можете.
Рени начала понимать. – !Ксаббу, – прошептала она. – Это не Дедушка Богомол. Это Иной. Он взял образ из твоего сознания, каким-то образом. Мне он показался в виде Стивена – как будто он мой брат.
!Ксаббу только улыбнулся и посильнее сжал ее руку. – В этом месте он Богомол, – сказал он. – Наконец-то, как бы ты не называла это, мы встретились со сном, которому мы снимся.
Она села рядом с ним, чувствуя себя слабой и эмоционально истощенной. Она хотела только одного – быть вместе с !Ксаббу. Может быть он и прав, подумал она. Зачем сражаться? Логика исчезла, мы в чьем-то сне. Если Иной решил пообщаться таким образом – а возможно иначе он вообще не умеет! – остается только принять его правила. Она попыталась заставилась его, в облике Стивена, посмотреть на мир ее глазами; в результате его гнев и разочарование чуть не убили ее.
Богомол опустил свою сверкающую голову к земле, потом опять поднял, изучая их крохотными выпуклыми глазками. – Скоро придет Всепожиратель, – сказал он. – Он придет и сюда, к моему костру.
– Еще можно кое-что сделать, Дедушка, – сказал !Ксаббу.
– Погоди, – прошептала Рени. – Я думаю, что если в этой сказке и есть Всепожиратель, то это он. Он сам. Иной.
Насекомое, похоже, услышало ее. – Мы в конце мира. Моя борьба окончена. Большая голодная тень вскоре сожрет все, что я сделал.
– Дедушка, все может быть совсем иначе, – сказал !Ксаббу. – Есть те, кто в состоянии помочь тебе – наши друзья и союзники. Взгляни, вот твоя Возлюбленная Дикобраз, у нее ясные мысли и отважное сердце!
Отважное сердце, подумала Рени. Ясные мысли? Ни черта подобного. Только не в этой долбанной сказке. – Мы хотим помочь, – сказала она вслух. – Мы не только хотим спасти наши жизни, но и жизни детей. Всех детей.
Прошла минута, и только тогда богомол покачал головой. – Для первых детей слишком поздно. Всепожиратель уже начал есть их.
– Но ты – мы – не можем сдаться! – Рени почти кричала, несмотря на самые лучшие намерения. – Не имеет значения, что все выглядит очень плохо. Мы должны сражаться! Пытаться победить!
Богомол съежился, стал совсем маленьким, почти пятнышком тени. – Нет, – прошептал он, на мгновение его голос стал несчастным и хриплым, почти детским. – Нет. Слишком поздно.
!Ксаббу сжал ее руку. Рени отклонилась назад. Как бы расстроена она не была, она поняла, с опозданием, что эту... штуку, независимо от ее внешнего вида, невозможно убедить сделать правильные вещи.
Последовало долгое молчание. Наконец !Ксаббу сказал: – Не думал ли ты о другом мире, за пределами этого? Мире, в котором добрые спасутся и опять вырастут?
– Его рот полон огня, – прошептал Богомол. – Он не бежит, а летит, как ветер. Он пожирает все, что я делаю. За его пределами нет ничего. – Какое-то мгновение он молчал, съежившись, мягко потирая передними лапками друг о друга. – Но, мы думаем, плохо быть одному. Хорошо быть там, где пока еще горит огонь костра. Хорошо слышать голоса.
Рени закрыла глаза. Вот к чему все пришло – она заперта в воображении сошедшей с ума машины и ждет конца в мире, построенном из мыслей и воспоминаний !Ксаббу. Очень интересный способ умереть. Жаль, что она никому не расскажет о нем.
– Слишком тихо, – сказал Богомол. Он сам говорил очень тихим голосом, так, шуршание ветра в колючем кустарнике. – Дикобраз, моя дорогая дочка, ты печальна. Полосатая Мышь, расскажи мне историю о том, как перышко стало луной.
!Ксаббу взглянул вверх, немного испуганно. – Ты знаешь эту историю?
– Я знаю все твои истории. Расскажи, пожалуйста.
Вот так, в мгновение спокойствия, под ночным африканским небом – казалось, это мгновение может длиться вечно, хотя Рени и знала правду – !Ксаббу начал повторять историю о том, как Богомол создал жизнь из кусочка выброшенной кожаной сандалии. Умирающий богомол сидел на земле рядом с тонкой струйкой ручейка, внимательно слушал рассказ о собственной сноровке и, казалось, находил его очень интересным.
* * *
ОНИ приготовили не просто огонь, но стену огня – перед углом комнаты сложили арку из бумаги, ящиков, пустых мешков из-под зерна, короче из всего, что могло гореть. За огненным барьером они навалили всю оставшуюся мебель, не прикрученную к полу – столы, стулья, даже крышки от неиспользуемых В-капсул. Пустоту между ними они заткнули тонкими армейскими матрацами.
Но все это не остановит пули, мрачно подумал Джозеф. И собак.
Монитор замигал, привлекая его внимание. – Они движутся. Зажигай.
– П-проверка, – сказал Дель Рей, не слишком хорошо скрывая панику в голосе, – но я подожду, пока ты не будешь с нами. А сейчас скажи, что там происходит.
Джозеф посмотрел на четырех наемников, которые, наклонившись над ямой, оживленно жестикулировали, и почувствовал себя полностью голым. Наемники уже надели на себя одежду для боя: кучу оружия, пуленепробиваемые жилеты, шлемы с очками. Ему не слишком нравилось, что его засадили за мониторы, и только потому, что он якобы прозевал то, что происходило наверху раньше. Как мы собираемся остановить летящий на нас грузовик? И чудовищных собак? Но все его недовольство было ничто, по сравнению с ужасной уверенностью, что все кончено. – Они готовы, – вслух ответил он. – Здесь мне больше делать нечего.
– Только скажи нам, что они делают, – потребовал Джереми.
– Одевают собак, – сказал ему Джозеф.
– Что?
Джозеф прищурился на монитор. – Нет. Вначале я решил, что они закутывают собак в одеяло, но они делают что-то другое. – От одного вида этих тварей кишки завязывались в узел и не хотели развязываться. Огромные звери дрожали от возбуждения, их подрубленные хвосты махали без остановки. – Они... они используют одеяло, чтобы что-то сделать. Может быть понесут их. – Он с ужасом глядел, как люди, стоявшие около пробитой в полу ямы, дружно взялись за веревки, привязанные к одеялу, на середине которого, как король, сидел первый чудовищный мутант. – О! О! Они используют одеяла, чтобы спустить на них собак вниз, через дыру.
– Черт, – выругался Дель Рей. – Время зажигать огонь. Иди сюда!
Джозефу не надо было повторять дважды. Он пробежал через темную лабораторию, перепрыгнул через стену из бумаги, взобрался на баррикаду из мебели и спрыгнул вниз, едва не сбив Дель Рея. – Давай, зажигай!
– Я пытаюсь, – простонал Джереми. – У нас было слишком мало бензина, что бы смочить бумагу по-настоящему. – Дрожащими пальцами он махнул еще одной сигаретой Рени. С негромким "пых" бумага вспыхнула. Голубое пламя побежала по самодельному барьеру, и Джозеф почувствовал укол надежды.
– Почему нет света? – прошептал он. – Так мы не сможем стрелять по ним.
– Потому что у нас две пули, а у них тысячи, – ответил Дель Рей. – Джозеф, кончай спорить, идет?
– Темнота не обманет собак, – заметил Джозеф, но более спокойно.
Дель Рей вроде простонал, хотя немного странновато. – Слушай, Джозеф, мне очень жаль – я не хотел, чтобы моими последними словами к тебе были "заткнись". Но все-таки заткнись.
Длинный Джозеф почувствовал, что сердце стало слишком большим, хотя и слабым, и пытается биться побыстрее, хотя что-то давило на него изо всех сил. – Извини, мы все на взводе.
– Я тоже, – сказал Дель Рей. – Бог знает, я тоже.
– Кто-то приближается, – треснувшим голосом сказал Джереми. Они все уставились за пламя, пытаясь заметить движение на другом конце лаборатории.
Грудь Джозефа сжималась все сильнее и сильнее. Он попытался представить своих предков-зулусов, которыми так часто хвастался: вот они глядят от своего костра в африканскую ночь, храбрые и сильные, их не пугает ничто, даже рычание льва; он попытался, но не смог. Единственное оружие, стальная полоса с нижней стороны стола в конференц-зале, безвольно лежала в его потной руке.
Пожалуйста, бог, подумал он. Не дай им повредить Рени. Сделай это быстро.
Джозеф увидел, как что-то движется на дальнем конце лаборатории – низкая тихая тень. Потом увидел вторую. Первая посмотрела вверх, поворачивая голову из стороны в сторону, как на шарнирах. Ее глаза поймали свет костра, сверкнули две желтые злые точки.
Громкое "бум" заставило Джозефа подпрыгнуть. Что-то проломилось через их маленькую стену огня и покатилось к их убежищу. Мгновением позже над ним взметнулось облако дыма, который заполнил глаза и проник в легкие. Он замахал руками, слыша задушенные крики Джереми, но прежде, чем он успел что-то сделать, огромная тень перепрыгнула стену огня и, рыча, приземлилась прямо на него.
Его швырнуло на пол и что-то стало рвать его руку – он почувствовал острие серебряной боли, более яркое, чем любой огонь. Он попытался сопротивляться, но на него навалилось что-то более тяжелое, чем он сам, что-то, что хотело вонзить зубы в его живот. Над его головой гремели выстрелы, но они казались очень далекими и не имеющими смысла. Тварь взяла его, достала его. Он услышал, как один из его товарищей что-то гневно крикнул, потом пистолет Дель Рея выстрелил и выплюнул пламя прямо над головой, и тяжелое тело соскользнуло с него.
Джозеф поднялся на ноги, стараясь отдышаться. Мимо, как цепочка фейерверков, пролетела автоматная очередь – катоккатоккатоккаток. Еще несколько собачьих теней прыгнули через остатки огня; он услышал еще выстрел, потом еще и еще. Через дверной проем в затянутое дымом помещение прыгнуло несколько человеческих фигур. Затуманенному взгляду Джозефа показалось, что их много, намного больше, чем четыре.
Нечестно! хотел он крикнуть, но рот горел, горло сжалось. Трясущийся Дель Рей скорчился рядом с ним, держа в руке пистолет с одной оставшейся пулей. Джозеф не слышал его огонь из-за треска других револьверов, не видел даже вспышки, но на полу валялись две собаки.
Две одним выстрелом, поразился Джозеф, дым туманил его легкие и его голову. Как и сказал. Как тебе это удалось, Дель Рей?
Но прежде, чем он смог что-то сообразить, из-за дыма появилась еще одна собака-мутант, перемахнула через стену столов и матрасов, как молния ударила Джозефа в грудь и опять бросила на пол. Рычащая голова ткнулась ему в лицо, горячая мокрая морда вцепилась в горло и вышибла из него воздух.
ПОЛ Джонас лежал у ног Сэм, дергаясь и стоная, как человек, получивший удар электрическим током. Сэм сама пришла в сознание несколько секунд назад, и теперь пыталась понять, что происходит. Плачущий ангел мелькнула и растаяла в воздухе над Колодцем. Близнецы, на этот раз в виде Джека Спрата и его жены, взбешенные ее исчезновением, кричали в бессловесном гневе, хватали плачущих беженцев и бросали их в сверкающую яму, которая не захотела принять ее саму. Но из этих беззащитных созданий никто не явился назад, не появлялась и ангел.
– Сэм Фредерикс! – Голос Мартины. Но ее саму было не видно из-за мечущейся толпы напуганных созданий. Сэм попыталась схватить руку Пола и оттащить его в безопасное место, но пальцы соскальзывали с его потной руки, и он дергался, как человек, мучимый ночным кошмаром. Кто-то рядом с ней тоже схватил Пола и вместе они оттащили его подальше от толпы, на самый край Колодца. После невероятных событий последних минут Сэм почти не удивилась, что ей помог Феликс Жонглер.
– Нам надо уходить отсюда, – проскрипел он. – Я не могу управлять этой версией Финни и Мадда. Где твои друзья?
Сэм потрясла головой. В этом хаосе казалось невозможным найти хоть кого-нибудь; она могла только стоять над Полом и защищать его от обезумевших молочниц и впавших в панику гномов.
– Фредерикс! – Голос Мартины опять ударил по ушам, но на этот раз Сэм заметила ее саму в дюжинах метрах от них по краю Колодца, окруженную некоторыми другими; все они находились на крошечном кусочке берега, буквально в пяди над сверкающей поверхностью. Сэм нагнулась, схватила Пола под мышки и попыталась приподнять верхнюю часть тела. Его голова безвольно болталась, открытые глаза бессмысленно смотрели в небо. Жонглер подхватил его под ноги, и они наполовину понесли, наполовину поволокли его туда, где сгрудились Мартина и остальные, на какое-то время вырвавшись из худшей части хаоса.
Лицо Пола Джонаса медленно повернулось к ней. На мгновение в его глазах появилась мысль.
– Скажи им закрыть окно... – прохрипел он, как если бы это означало что-то очень важное и полезное, потом его глаза закатились и он опять улетел в бессмысленное бормотание.
Они сделали еще дюжину неуверенных шагов, потом что-то схватило ее за щиколотку и бросило на землю.
– Верните нам принцессу! – прошипел голос сзади. Она попыталась ползти вперед, но кто-то крепко и больно держал ее за ногу; потом ее перевернули на спину, как тряпку. – Мы хотим принцессу! – потребовал Джек Спрат и тряхнул чем-то рядом ней. Это была другая жертва – маленький человек с выпученными глазами, одетый в зеленое, свисавший из другой руки чудовища. Джек Спрат наклонился ближе, слепое лицо, зернистое как старое дерево. Она так испугалась, что не могла дышать или кричать. Сэм стала брыкаться, но не могла сбросить обвившие ее пальцы. Высокое как дерево создание вздернуло ее в воздух, махнуло ею сверху вниз, но потом его внимание привлек брыкающийся человек, одетый в зеленое. Монстр сдавил шею пленнику мягким, почти исследовательским образом, и с интересом следил за тем, как ноги зеленого человека задергались еще быстрее, а потом помедленнее.
– Меч! – крикнул Жонглер. – Дай мне меч.
Она могла только удивляться, что старик вспомнил о мече, а она нет. Порывшись в поясе, она достала его и бросила на землю. Жонглер схватил с таким торжествующим взглядом, что на мгновение она прокляла свою тупость.
Я вижу его в последний раз, только и успела подумать она, в голове ревело и гудело, она качалась как маятник в двух метрах над землей. Но Жонглер поразил ее, прыгнув вперед и изо всех сил рубанув по державшей ее руке. Джек Спрат с восхищением наблюдал за смертельным муками другого пленника и даже не заметил Жонглера, но его пальцы разжались и Сэм с двух метров грохнулась на землю с такой силой, что ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где верх, а где низ.
– Быстрее! – крикнул Жонглер. – Помоги мне с Джонасом!
Сэм, качаясь, встала на ноги. Они подняли Пола и, запинаясь, похромали к краю Колодца, мимо рыдающих беженцев. Снизу протянулись руки и помогли спустить Пола, потом они же помогли самой Сэм оказаться на узком скальном выступе – три шага в ширину и дюжину в длину – в нескольких метрах ниже края Колодца и чуть-чуть выше сверкающей поверхности. Жонглер спустился сам сразу за ней и, тяжело дыша, упал на землю, не обращая внимания на испуганные или даже враждебные взгляды остальных.
Полка оказалась битком набита народом: Мартина, Флоримель, Т-четыре-Б, даже миссис Симпкинс и Нанди, не говоря уже об непрерывно чирикающих Озлобышах, рассевшихся на некоторых из них. Странный мальчик по имени Чо-Чо лежал рядом с Мартиной – спина прижата к серой земле, глаза широко открыты от страха.
– Мы что, так и будем сидеть и ждать, когда они найдут нас? – задыхающимся шепотом спросила Бонни Мей Симпкинс.
– Что это за чудовища? – спросила Флоримель. – Откуда они взялись?
Нанди Парадиваш взглянул на Пола, лежащего рядом с Сэм и погруженного в какой-то ужасный сон. – Это копии настоящих Близнецов – людей, которые преследовали Джонаса по всей сети. Вероятно их полным-полно в сети, одержимых мыслью о дочери Жонглера, и, по большей части, они достаточно безвредны. Системой управляет Дред, хотя как раз сейчас Иному удалось на какое-то время защититься от него. И, вероятно, Дред нашел способ изменить эти копии.
– Зачем? – спросила Флоримель. Она вздрогнула, когда длинный задушенный крик прорезал шум над ними, сняла со лба нервно ерзающую обезьянку и пересадила ее на плечо. – Таким образом он не может уничтожить операционную систему – он только убивает детей! Или он просто сумасшедший?
– Он хочет, чтобы мы сдались, – сказала Мартина, медленным мертвым голосом. – Он хочет заставить нас сдаться, чтобы спасти детей.
– Даже если мы сдадимся, им не выжить. – Сэм замахала руками, привлекая к себе внимание. – Он убивает сами-знаете-кого – операционную систему. И тогда они все тоже умрут.
– Возможно... возможно Дред умнее, чем мы о нем думаем. – Голос Мартины звучал боязливо-пусто, как если бы ее больше не волновало ничего. И это напугало Сэм до невозможности. – Он очень разозлился, обнаружив, что Иной сопротивляется ему, но, полностью уничтожив Иного, он потеряет контроль над сетью. Быть может он вообще не хочет уговорить нас сдаться. Быть может он делает все эти ужасные вещи с детьми, которых защищает Иной, только для того, чтобы свести операционную систему с ума.
– Возможно, но нам-то какое дело? – Тоскливый голос Флоримель прорвался сквозь шум. – Там дети! Наши дети! И эти чудовища убивают их! Моя дочь Эйрин – даже сейчас я чувствую ее настоящее тело, лежащее рядом с моим, клянусь! Наверняка она напугана, ее сердце бьется так быстро! Иной украл какую-то часть ее, она где-то здесь – и эти твари убивают ее!
И кого еще вместе с ней? тоскливо спросила себя Сэм. Кого еще съели и раздавили совсем рядом с нами? Брата Рени? Друга Т-четыре-Б? Того бедного ребенка, который в Срединной Стране называл себя Сенбар Флай. Он почувствовала, как вокруг ее сгустилась холодная безнадежность. Все бесполезно. У них две цели: спасти детей и выбраться из сети живыми. Похоже, им не видать ни того, ни другого, как своих ушей.
– Что мы должны делать? – сказала Бонни Мей треснувшим, но требовательным голосом. – Дать им убить всех этих невинных?
– Принцесса! – Трясущая туша жены Джека Спрата появилась над краем ямы всего в дюжине метров от них. Сэм и ее друзья бросились на землю, но бесформенное лицо не видело их и глядело только в колеблющиеся волны. В жалобном голосе больше не было ничего человеческого. – Принцесса, вернись к нам – мы хотим съесть тебя!
Ее костлявый кошмарный муж последовала за ней на край кратера, и они вместе пошли по самой кромке, хватая и душа всех, до кого могли дотянуться. И они направлялись прямо к их укрытию. Даже не зная этого, Близнецы будут над ним через считанные секунды. – Будем убивать, пока нас не накормят, – проскрипели они вместе. – Накормите нас.
Бонни Мей опять начала молиться. Почти парализованная ужасом, Сэм секунду глядела на огромных Близнецов, потом отвернулась. Ей тоже хотелось закрыть глаза – не для молитвы, а для того, чтобы не видеть тварей, которые собираются убить их всех. Вместо этого она обнаружила, что смотрит в сам Колодец, на мигающие огни которого, глотая их, надвигалось непрерывно расширяющееся темное облако.
Он действительно умирает, подумала она. Мы все умрем в темноте!.. Потом ее внимание привлекло что-то другое. Через темноту двигалась вереница маленьких огоньков, крошечных раскаленных пузырьков, число которых увеличивалось каждую секунду.
– Смотрите, – тихо сказала она, потом поняла, что ее никто не слышит. – Смотрите!
Из волнующихся волн что-то поднималось. Ангел вернулась? удивилась Сэм. Иной? Неужели Иной в конце концов появился? Но она не чувствовала его, ничего похожего на то огромное ледяное присутствие, которое наполняло Морозилку. То, что поднималось, казалось не слишком большим и более человеческим – она уже смутно видела туманный темный силуэт, всплывавший через мерцающие огоньки.
Тот, кто прорвал поверхность Колодца и выскочил на его берег, оказался человеком с гибким мускулистым телом, светящимся от пятен фосфоресценции. Огни Колодца уже не сверкали, а приглушенно светили – даже массивные Близнецы стали мрачными темными силуэтами. Новоприбывший, покрытый потоками света, стал самым ярким пятном в ландшафте, и все глаза повернулись к нему. На долю мгновения Сэм решила, что это Рикардо Клемент, но потом он повернулся, поднял меч, и она увидела длинную черную гриву волос и знакомый профиль. Сердце едва не взорвалось от удивления и радости.
Озлобыши, сидевшие на плечах Нанди, громко застрекотали. – Ландогарнер, Ландогарнер!
– Орландо! – крикнула Сэм. – Боже мой, это же Орландо!
Рев обеих убийц и их жертв стих, но если новоприбывший и услышал крик Сэм, то не подал виду. Он повернулся к Близнецам и направил на них меч – смесь приветствия и угрозы. Тварь, бывшая Джеком Спратом всхлипнула – только мгновением позже Сэм сообразила, что она хихикнула – и шагнула вперед. Огни Колодца внезапно опять вспыхнули, вернув в мир поздние сумерки.
Сэм уже перелезала через край их убежища, когда кто-то схватил ее за ногу и потянул вниз. Она гневно крикнула и дико ударила по руке врага, уверенная, что это Жонглер, но это оказался Нанди Парадиваш, в свете Колодца его лицо казалось сделанным из серого мрамора.
– Дай ему сражаться одному, – сказал он. – Это его бой.
– Фенфен! Я должна помочь ему... – Она брыкнулась, но Флоримель схватила ее за вторую ногу.
– Нет, Сэм, – проворчала она. – Мы, все остальные, будем только мешать ему. Смотри!
– Да, смотри, – согласилась с ней Мартина. – Другой играет рыцарем.
Сэм понятия не имела, что она имеет в виду, и ей было наплевать – но она ничего не могла сделать с руками друзей. Орландо уже прыгнул к своему гигантскому врагу, тело Таргора двигалось с такой скоростью, которую она не видела со времен Срединной Страны, а его меч вообще был бы невидимым, если бы не странный полусвет Колодца. Он успел нанести три мощных удара по ногам Джека Спрата, прежде, чем тот попытался ударить его в первый раз. Великан споткнулся именно в то мгновение, когда его рука летела к Орландо. Но даже и так, он почти попал: сучковатые пальцы пронеслись мимо головы Орландо с бешенной скоростью и Сэм точно знала, что они вбили бы голову в тело по плечи, если бы Орландо не успел упасть на землю.
Сэм не могла оторвать глаза от того, что происходило, как и остальные, которые – она чувствовала – сгрудились у нее за спиной. Это был сон, ночной кошмар – Орландо! Сражается не на жизнь, а на смерть!
Но теперь она ясно видела, что он был немного другой – и даже не из-за невероятной скорости, а из-за тела. Его тело не было телом Таргора последних дней в Срединной Стране, телом ветерана сотен сражений, покрытое шрамами от многочисленных ран. Но и не более юным вариантом этого же тела, которое он приобрел, когда в первый раз вошел в сеть Грааля. Этот новый Таргор был все еще мускулистым, но более гибким и легконогим, как если бы Сэм видела ту версию персонажа, юного Таргора, которая существовала только в воображении Орландо.
Больший вес более старых версий очень помог бы сейчас, потому что Джек Спрат удивил Орландо, ударив его тыльной стороной кисти руки. Орландо взлетел в воздух и упал на землю всего в нескольких метрах от трясущей от жира жены Джека Спрата. Второе чудовище скользнуло вперед, на удивление быстро, нависло над Орландо, как студенистая гора и потянулось к нему головой. На удар сердца Сэм решила, что Орландо исчез в гигантском рту; вместо этого клинок его меча внезапно ударил в голову твари и она с ревом распрямилась. Еще до убийственного наклона Орландо отскочил в сторону, и сейчас, согнувшись вдвое, сумел избежать и удара упорного Джека Спрата, который торопился вперед, пытаясь схватить Орландо, пока тот занимался его жирной женой.
Сама жена, несмотря на бегущую из раны кровь, снова напала на Орландо, загоняя его между собой и мужем. Оба чудовища, похоже, выучили урок и теперь двигались очень осторожно. Орландо отскочил назад, стараясь удлинить треугольник, но позади находился Колодец и места для маневра почти не было.
Радость Сэм быстро перешла в безнадежное отчаяние. Победить обеих сразу совершенно невозможно. Она увидит, как он снова умрет. Она попыталась вырваться из державших ее рук, но друзья не отпустили ее. – Беги, Орландо, – крикнула Сэм.
Он сделал шаг назад, последний. Пятки заколебались на самом краю Колодца, он оглянулся назад, на мигающие огоньки. Оценивающий, но боязливый взгляд открыл Сэм ужасную правду: он вышел оттуда, но не может вернуться обратно и остаться в живых.
Он разобьется, если прыгнет, с ужасом подумала она, исчезнет. Она не знала откуда, но была уверена на сто процентов: в Колодце не хватит энергии, чтобы создать его заново.
Создать? Но это же Орландо, настоящий Орландо!..
Тварь по имени Джек Спрат шагнула вперед, с трудом держась на раненых ногах и размахивая руками как огромными швабрами, пытаясь перебросить Орландо через край ямы. Места больше не было, и Орландо сделал то единственное, что мог: прыгнул вперед, избегая бешено молотящих рук и, как бильярдный шар, прокатился мимо тощих ног твари. С сухим хлопком нога треснула, монстр зашатался и издал свистящий вопль ярости. Зашатавшись, он шагнул вперед, чтобы не упасть, и зашарил руками под собой, но Орландо был уже за ним. Перехватив меч обеими руками, он перерубил ногу твари. Джек Спрат закачался на оставшейся ноге, и Орландо, бросившись на нее всем весом, столкнул его в Колодец.
Джек Спрат перевалился через край, но, вонзив костистые пальцы в мягкую землю, сумел повиснуть над мутными волнами, его длинные ноги дико брыкались.
Он даже начал вытаскивать себя из пропасти, но Орландо, одновременно уклоняясь от беспорядочных ударов второй твари, отрубил ему пальцы, и Джек Спрат полетел в пульсирующие глубины, свистя и извиваясь, как омар в кипятке, какое-то время дико молотящиеся руки еще виднелись на поверхности, но потом исчезли в сверкающей субстанции Колодца.
Чудовищная студенистая тварь, его жена, нависла над Орландо, что-то яростно лепеча. У него была только доля секунды, но он успел отпрыгнуть в сторону, и титанический кулак, как будто сделанный из глины, просвистел мимо. Тварь быстро перетекла в сторону, не давая Орландо отойти от пропасти, потом опять выпрямилась, широко, как идиот, разинув рот и став похожей на гигантскую раздутую марионетку. Орландо, не дожидаясь, пока она упадет на него, глубоко вонзил клинок в ее тело, потом побежал вокруг, таща меч за собой, его длинные мускулы вздулись узлами, меч шел через резиноподобную плоть, а сама тварь наклонялась к нему, пыталась схватить его руками.
Сердце Сэм запнулось и совсем остановилось, но тут Орландо появился из-под гигантской туши, покрытый какой-то липкой слизью. Гневный рев твари сменился резким воем, в котором чувствовались боль и даже страх. Она опять выпрямилась, из длинной раны на животе бежала липкая жидкость. Жена Джека Спрата, ставшая похожей на спустивший воздушный шар, закачалась, упала на скользкую грязную землю на краю Колодца и соскользнула вниз.
Сэм мгновенно оказалась наверху и побежала, расталкивая пораженных беженцев и перепрыгивая через мертвых и умирающих, даже не думая о них. Орландо отвернулся от края Колодца, закачался и упал на колени.
– Орландо! – закричала она. – О, дзанг, Гардинер, это действительно ты? – Она бросилась на землю рядом с ним и обхватила его, крепко-крепко. – Не умирай, прошу тебя, не умирай! О, боже мой, я знаю, ты не мог умереть. И ты вернулся! Как Гендальф! Ты потрясно вернулся!
Он повернулся к ней голову и посмотрел на нее. На мгновение ей показалось, что на нее глядит незнакомец и ее сердце упало. Но потом он улыбнулся, слабой, несчастной улыбкой, и она решила, что никогда не видала ничего более замечательного. – Но я мертв, Фредерикс, – сказал он. – Действительно мертв.
– Нет, нет! – Она опять крепко обняла его. Из глаз текли слезы, она плакала навзрыд – не имеет значения, она не знает ничего, он жив, жив! Другие уже подбежали к ним, но она не собиралась отпускать его. – Нет, нет! Ты здесь, со мной,
Через долгое-долгое мгновение он слегка отстранился. – Гендальф? – Он посмотрел на нее, моргая, чтобы смахнуть с глаз собственные слезы, потом засмеялся. – Черт побери, значит ты читала. Ты читала, но никогда не говорила мне. Да ты, я вижу, скан-мастер, Фредерикс. – И он упал в ее объятья.