СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Бедные страны хотят быть тюремщиками
(изображение: новые здания в городе Тотнес, Суринам)
ГОЛОС: Несмотря на жестокую позицию общественности таких бедных стран как Суринам или Тринидад и Тобаго, их правительства соперничают за право принять у себя избыток заключенных из Америки и Европы, тюрьмы которых заполняются намного быстрее, чем строятся новые.
(изображение: Висента Омарид, вице-президент "Сопротивляйся!")
ОМАРИД: "Наша страна – не свалка для ядовитых отходов или ядовитых людей. Ведущие мировые державы цинично эксплуатируют как свой собственный народ, так и наш, пытаются скрыть последствия их политики бедных-в-тюрьму, и трясут деньгами перед носом таких бедных стран, как Тринидад и Тобаго... "
Вначале Селларс не понял, где оказался. Он так глубоко утонул в мягком сидении, что чувствовал себя скорее во чреве матери, чем на стуле, успокоенным и соединенным. Прямо перед ним находилось большое окно, полное горящих источников света, и он чувствовал молчаливую вибрацию моторов – нет, это не вибрация, осознал он, это работает настоящий двигатель на антипротонах, он различает любую деталь его работы, как и миллион других функций корабля, все данные о них текут через его модифицированную нервную систему. Он летит к звездам.
– Салли Райд, – прошептал он. Мой корабль!.. Мой замечательный корабль.
Но что-то было не так.
Как я очутился здесь? Память постепенно возвращалась, калейдоскоп дней, огня и ужаса, за которым последовали долгие годы уединения. О прошлом, когда это серебряное зерно превратилось в покореженные обломки в ангаре в Южной Дакоте, так и не выйдя за пределы нижней термосферы.
Но звезды!.. Они – его жизнь. Нет – больше, чем жизнь. Быть может все, что я считал настоящим – уничтожение ПЕРЕГРИНА и долгое заключение – только сон, холодящий кровь ночной кошмар?
Он хотел поверить в это. Он так хотел поверить в это, что мог пощупать свою веру. Если бы это было настоящим, то пять искалеченных десятилетий должны были бы вскоре испариться, оставив его наедине с кораблем и бесконечными полями звездного света.
– Нет, – сказал он вслух. – Это не настоящее. Ты прорвался через мою оборону. Ты взял все это из моих воспоминаний.
Долгое мгновение он не слышал ничего, кроме ровного жужжания моторов. Звезды пролетали через окно как снежный вихрь. И корабль заговорил.
– Оставайся, – сказал он. – Оставайся с... ним. – Он много раз слышал этот голос во время бесконечных проверок оборудования – странно бесполый, сгенерированный компьютером голос его собственного корабля. – Ему одиноко.
Что-то сжало его сердце. После несчастья на базе Санд Крик он выкинул корабль из памяти, как мертвую любовницу. Даже то, что он слышит его голос через столько лет – уже чудо. Но слова взволновали его. Неужели операционная система сети Грааля, которая построила этот сон в его голове, на самом деле хочет поговорить? Селларс очень долго сражался с ней, и обнаружил, что не может поверить в это. – Я знаю, что все это не настоящее, – сказал он. – Но для чего ты сделал весь этот мир? Почему ты просто не убил меня, когда прорвался в мое сознание?
– Ты... ты другой, – сказал механической голос корабля. За толстым окном продолжали кружиться снежинки-звезды. – Сделан из света и чисел. Как этот он.
Моя проволока – моя внутренняя система. Неужели он действительно думает, что я такой же, как он сам? Неужели он ищет... родственную душу? Он не мог поверить в собственную догадку – неужели операционная система давно почувствовала его и изучала, при каждом вторжении, так же тщательно, как он ее? Тогда почему она так долго ждала, прежде чем заговорила с ним? Неужели только потому, что ей мешала его внутренняя защита? Или происходит что-нибудь еще?
Селларс, растерянный и измотанный, никак не мог сосредоточиться. Его искушали мечтой, выполнением самого заветного желания, сгоревшего дотла много лет назад.
– Звезды, – сказал голос, как бы почувствовал его мысли. – Ты знаешь звезды?
– Я должен был, – сказал Селларс. – Я думал, что проведу среди них всю жизнь.
– Очень одиноко, – опять сказал корабль.
Это, по меньшей мере, настоящее. Никакая корабельная программа не могла говорить с такой душераздирающей тоской. – Некоторые люди думают иначе, – сказал он, почти дружески.
– Одиноко. Пусто. Холодно.
Селларс не стал отвечать – тяжело слышать отчаяние ребенка и не говорить ничего – но странность и нелогичность происходящего начала давить ему на нервы.
Если он хотел только поговорить со мной, почему именно сейчас? Он давно умеет выходить из своей сети – достаточно посмотреть на то, что он делал в Мистере Джи, когда начал исследовать остальные системы настоящего мира. Тем не менее он не стал обращаться ко мне, а ждал, когда я попытаюсь войти в сеть Грааля. Но я был в сети множество раз – значит он ждал какого-то особого момента. Он попытался собрать вместе куски того, что случилось перед контактом. Мы сражались, по меньшей мере я сражался с системой безопасности. Потом она оставила меня в покое, я открыл канал данных... вся эта информация из сети Грааля, огромный все смывающий поток... и в этот момент он напал опять. Смял мою защиту.
Когда я открыл канал данных.
– Ты, этот он – мы одинаковые, – внезапно сказал голос-корабль. В голосе прозвучал откровенный страх.
– Ты использовал, меня, на так ли? – Селларс кивнул. – Ты умный ублюдок. Ты ждал, пока я взломаю систему Жонглера, а потом влез в нее за закорках у меня. Есть что-то, что ты не можешь сделать сам, так? Что-то специально защищенное от тебя? И я нужен тебе живым, чтобы ты мог дотянуться до него, через меня. – Вместе с пониманием пришел глубокий страх. Чего хочет его соперник, ради чего он сражался так упорно и умело? И что он делает прямо сейчас, пока развлекает меня, воскрешая давно забытые воспоминания?
И что он сделает, когда я больше буду ему не нужен?
– Нет. Одиноко в темноте. Больше не хочу быть там. – Механический голос исказился и чуть не плакал.
– Тогда дай мне помочь тебе, – попросил Селларс. – Ты сказал, что я как ты. Дай мне возможность! Я хочу того же, что и ты – спасти детей.
– Не спасти, – прошептал голос. Даже звезды за окном потускнели, как если бы сейчас Салли Райд обгоняла их лучи. – Слишком поздно. Слишком поздно для детей.
– Каких именно детей? – резко спросил он.
– Всех детей.
– Что ты делаешь? – требовательно спросил Селларс. – Как ты используешь меня? Если ты скажешь, то, быть может, я смогу помочь тебе – или, по меньшей мере, помочь детям.
– Не помочь, – печально сказал голос, и запел траурным запинающимся голосом.
Ангел коснулся меня, ангел коснулся меня, река омыла...
Селларс никогда не слышал этих слов или этой простой мелодии. – Я не понимаю – просто скажи мне, что ты сделал. Почему ты держишь меня здесь? Что ты сделал?
Голос опять запел. На этот раз Селларс узнал песню.
Баюшки, на ели мальчик засыпает
Потом корабль исчез, звезды исчезли, вообще все исчезло, и он оказался в знакомых границах своего Сада.
Но это больше не было садом, тем уютным ухоженным местечком, которое он так долго нежил и лелеял. Теперь он вытянулся на километры, стал больше Кенсигтона или Версаля, почти невероятное буйство зелени, распространившееся во все стороны.
Теперь они вместе, сообразил Селларс. Система информации Грааля поглотила мой Сад, и теперь они вместе. И я еще жив, тоже. Другой сделал то, что хотел, и освободил меня. С облегчением он убедился, что его связь с сетью все еще открыта и что он может связаться с Чо-Чо.
Так что же сделала операционная система? спросил он себя. Что она хочет?
Он перебросил себя в акры данных, к невероятному количеству информации; команде экспертов потребовались бы годы, чтобы проанализировать ее. Но он был только Селларсом, у него не было в запасе лет или даже месяцев. На самом деле, как он подозревал, у него есть день или два, прежде чем все полностью развалится.
Открытия, во всяком случае некоторые, последовали очень быстро. Со скоростью света пробежав через все, что случилось с того мгновения, как он открыл канал данных, изучив самые последние события, касающиеся сети Грааль и бешенно покопавшись в файлах Братства Грааля, он понял, что такое операционная система и что она сделала.
И все оказалось намного хуже, чем он себе представлял. У него не было дней. У него осталось всего три часа, чтобы спасти друзей и бесчисленных невинных жертв. И то только в том случае, если ему повезет.
Если безумно повезет, то четыре.
НА руинах табора цыган Азадора они разбили что-то вроде лагеря. В полумраке обломки фургонов казались скелетами странных животных. Повсюду лежали тела сказочных персонажей, изломанные и, зачастую, расчлененные. Многие остатки унесли друзья, а цыгане собрали всех своих мертвых на краю лагеря, покрыв цветными покрывалами, но дюжины трупов все еще лежали не оплаканные и не погребенные. Пол не мог смотреть на это. Еще счастье, что Колодец умирает и свет постепенно гаснет.
Вода почти полностью потемнела, от свечения, которое танцевало по поверхности, остались только отдельные вспышки, которые не могли даже коснуться кокона серого облачного неба; даже немногие костры светили ярче. То, что по обе стороны барьера росла тень, давало дополнительное преимущество: Пол не сомневался, что Дред ждет за стеной-облаком, но, по меньшей мере, теперь они не видят, как его темная человекоподобная фигура беззвучно ходит взад и вперед.
Внезапно ему пришел на ум стих из Библии, воспоминание детских лет. "И сказал Господь сатане: – Откуда ты пришел? – И отвечал сатана Господу и сказал: – Я ходил по земле и обошел ее." (* Иов, 7)
Но в этой вселенной есть еще один сатана, подумал Пол. И он здесь. С нами.
Он посмотрел на Феликса Жонглера, который, как и сам Пол, сидел на некотором расстоянии от остальных выживших. Жонглер тоже взглянул на него. Их товарищи больше интересовались Орландо, который все еще не пришел в сознание. Тем не менее мальчик казался достаточно здоровым, только полностью истощенным. Не считая, конечно, того, что он умер – а Пол всегда считал смерть достаточно серьезной медицинской проблемой.
И никому нет дела до меня, подумал он. За исключением человека, который пытался убить меня. Но почему они должны интересоваться мной? Они не знают то, что знаю я.
Воспоминания вернулись полностью – и не только последние ужасные мгновения в башне, но все отсутствующие места, даже самые маленькие, даже ежедневная скучная рутина, все, что было скрыто мощным гипнотическим блоком.
– Она мертва, – сказал он Жонглеру. – Ава мертва, уже давно, не так ли?
– Значит к тебе вернулась память, – медленно сказал Жонглер. – Да, она умерла.
– Тогда почему она здесь? Почему она продолжает... являться мне? – Он посмотрел на остальных, сгрудившихся вокруг Орландо. Товарищи находились только в нескольких метрах от него, но он чувствовал себя настолько далеким от них, как будто они были во многих километрах. – Это как-то связано с тем, что случилось с этим мальчиком, Орландо Гардинером?
Жонглер бросил на него быстрый оценивающий взгляд. Несмотря на свет костра, отразившийся от его зрачков, взгляд не стал более живым. Даже свет костра, искрившийся в его глазах, не оживил мертвый взгляд. Он выглядит как чучело, подумал Пол. Как набитое чучело со стеклянными глазами. Мертвыми глазами.
– Не знаю, – наконец сказал Жонглер. – Я не знаю ничего о мальчике, хотя кое-что подозреваю. Но моя Авиаль... Она умерла и остались копии, только копии.
– Копии? – Слово, хотя и наполовину ожидаемое, заморозило его.
– Из более ранних версий процесса Грааль. Несколько слепков сознания, сделанные в разное время. Не слишком хорошие. – Он нахмурился, как будто собирался отослать прочь не понравившееся вино.
– Вроде Тинто из симуляции Венеции, – сказал Пол. – Я был прав. – Услышав имя, Жонглер поднял брови, но промолчал. – А как Ава – все эти Авы – входят в систему? Почему она продолжает являться мне?
Жонглер пожал плечами. – После ее смерти я обнаружил, что сохраненные копии, даже сделанные Финни и Маддом, исчезли. И я решил, что это произошло из-за какого-то сбоя в системе Грааля. Это же огромный и дьявольски сложный комплекс. – Его глаза сузились. – Тогда я не понимал, что Иной – операционная система – вырвался из своих границ, разорвал смирительную рубашку своей сети и забрался в мою систему. Даже когда я... увидел ее в первый раз в моей симуляции, я не понял, как одна из этих копий вошла в сеть Грааля. – Его спина выпрямилась, челюсти затвердели; Полу показалось, что он пытается надеть на себя маску, спасаясь от боли или гнева. – Потом я видел ее в моем Елизаветинском мире. Видел в Саутваркском соборе, около театра Глобус, видел, как ее преследуют два головореза, очень похожие на Финни и Мадда. Я схватил их, всех троих, и собирался изучить, на она загадочным образом убежала. Вот тогда я сообразил, что все пропавшие копии каким-то образом попали в систему Грааля, но я все еще не подозревал операционную систему.
– Значит... все версии Близнецов – тоже только копии? – Было ужасно неприятно обхаживать этого жестокого убийцу, чтобы получить хоть какую-то информацию, но Пол слишком изголодался по ответам.
– Нет, Финни и Мадд все еще живы. После... после того, что случилось с Авиаль, они были наказаны – посажены в тюрьму – но они по-прежнему работают на меня. Именно они преследовали тебя по всей сети Грааля после того, как ты убежал.
– Но почему, черт побери? – На мгновение гнев вернулся, по позвоночнику пробежала горячая волна. Он заставил себя остаться сидеть. – Почему я? Почем я так чертовки важен тебе?
– Ты? Ты никто. Но для моей Авиаль ты был кем-то. – Старик нахмурился и опустил глаза. – Все ее копии, все эти призраки – они все тянулись к тебе. Вначале я этого не знал. После того, как... как я потерял Авиаль, я держал тебя в плену и без сознания. И у меня было много вопросов о том, что произошло. Я имплантировал тебе нейроканюлю и послал в мою сеть Грааля, чтобы я мог... исследовать тебя.
– То есть мучить, – сплюнул Пол.
Жонглер пожал плечами. – Называй как хочешь. У меня почти не осталось физической жизни. Я хотел посмотреть на тебя в моем королевстве. Но очень скоро я заметил, что ты привлекаешь к себе много внимания... кое-кого. Оно всегда убегало, но мне удавалось поймать его следы. Оказалось, что это Авиаль – или, точнее, копии Авиаль. Их тянуло к тебе. Они не могли долго оставаться без тебя.
– Она любила меня, – сказал Пол.
– Заткни свой поганый рот. У тебя нет права говорить о ней.
– Верно. Но мой единственный грех состоит в том, что мне нечего было предложить ей, кроме жалости. И все равно это больше, чем ты можешь сказать о себе!
Жонглер встал, бледный от ярости, и поднял сжатые кулаки. – Свинья. Я убъю тебя.
Пол тоже встал. – Попробуй. Вперед – ты и так сделал мне все, что только мог.
Товарищи Пола повернулись к ним – его спор с Жонглером стал слишком горячим. К ним уже бежал Азадор. – Пожалуйста, мои друзья, не надо драться. Один враг у нас уже есть – и его одного хватит на нас всех, э?
Пол пожал плечами и сел. Азадор прошептал что-то в ухо Жонглера и вернулся к тем, кто собрался вокруг Орландо. Жонглер долго глядел на Пола, но потом все-таки опять сел на землю. – Никогда больше не говори об этом, – холодно сказал он.
– Я буду говорить то, что хочу. Если бы ты не запер ее и не обращался с ней как музейным экспонатом, ничего это бы не случилось.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал Жонглер безжизненным голосом. – Ничего.
Какое-то время Пол только слушал отдаленное шипение и треск огня, тихие разговоры товарищей. – И ты бросил меня в симуляцию Первой Мировой Войны, – наконец сказал он. – Ты ловил на меня. Я был наживкой.
Жонглер посмотрел на него странным взглядом, как будто издалека. – Я надеялся подманить ее поближе и схватить, да. И, возможно, собрать достаточно копий, чтобы реконструировать что-то близкое к настоящей Авиаль.
– Почему? Неужели только из-за обычной отцовский любви? Или, все-таки, из-за чего-то другого, менее приятного? Она была твоя, и ты хотел вернуть то, что принадлежало тебе?
Старик остался тверд. – То, что в моем сердце – не узнает никто.
– Сердце? У тебя есть сердце? – Он ожидал вспышки гнева, но Жонглер казался таким слабым и холодным, чти даже не ответил. – Но зачем это все? Все это сумасшествие, странный музей из дома и поместья – зачем? Чего ты хотел добиться?
Жонглер долго молчал. – Ты знаешь, что такое ушабти? – наконец сказал он.
Пол, сбитый с толка, покачал головой. – Никогда не слышал такого слова.
– Не имеет значения, – сказал Жонглер. – Весь этот разговор не имеет смысла. Мы оба вскоре умрем. Система остановится, и все, кто находится здесь, умрут.
– Тогда, если это не имеет значения, можешь сказать мне правду. – Пол наклонился вперед. – Ты собирался убить меня, не так ли? Ава была права – ты собирался прихлопнуть меня, как муху. Скажешь нет?
Феликс Жонглер глядел на него долгую секунду, потом опустил глаза на огонь. – Да.
Пол уселся поудобнее, с чувством маленькой победу. – Почему?
Жонглер тряхнул головой. – Это был ошибка – плохая мысль. Неудавшийся проект. Все ради ушабти. Это слово означает крошечные статуи, ставившиеся на египетских усыпальницах, статуи тех, кто должен был работать на мертвого фараона после жизни.
– Ничего не понял. Ты хотел, чтобы я работал на тебя после смерти?
Жонглер холодно улыбнулся. – Не ты. Ты считаешь себя слишком важным, мистер Джонас. Общая беда людей с твоего маленького острова.
Пол проглотил оскорбление. В древности французы так оскорбляли британцев – простим ему. Он никогда не думал, что ему представится возможность поговорить с этим человеком с глазу на глаз. Разве он мог упустить такую возможность? – Тогда кто? Или что?
– Я начал проект Ушабти несколько лет назад, в то время, когда был уверен, что проект Грааль зашел в тупик. Первые результаты работы с таламическим разделителем совсем не радовали, а операционная система сети Грааля – Иной, как кто-то назвал ее – была крайне нестабильной. – Жонглер нахмурился. – Я был уже очень стар. Если бы проект Грааль не достиг цели, я бы умер. Но я не хотел умирать.
– А кто хочет?
– Мало у кого есть мои возможности. Мало у кого есть мужество сразиться с трусливой капитуляцией перед лицом смерти.
Пол сдержал свое нетерпение. – И ты... начал этот... проект Ушакти?
– Ушабти. Да. Если бы я не смог увековечить мое "я", я бы сделал кое-то другое. Как и фараоны, я мог бы сохранить мою династию. Свою священную кровь. Я мог бы сделать это, создав версию самого себя, которая пережила бы мою физическую смерть.
– Но ты сам сказал, что эта технология не работает...
– Не работала. И я выбрал лучшую из возможных альтернатив. Поскольку я не мог убежать от смерти, то я создал клона.
В голове Пола засуетились ужасные мысли – Но это... не имеет смысла. Клон не ты, это только твои гены. Он вырастет, и станет совершенно другой личностью, потому что его опыт... будет совсем другим...
– Я вижу, что ты начал понимать. Да, клон не я. Но если я дам ему то же воспитание, какое получил сам, он будет достаточно похож на меня. Вполне достаточно, чтобы оценить результат. И, возможно, настолько достаточно, что сможет воскресить меня из уже сделанных копий Грааля, хотя бы и дефектных. – Жонглер прикрыл глаза, вспоминая. – И все было готово. Если бы он достиг зрелости и сказал моей системе свое настоящее имя – Горсаисет, Гор Младший – то узнал бы все мои секреты. Потому что он – настоящий Гор египетской мифологии, Гор, рожденный от мертвого тела Осириса. – Он нахмурился. – Как жаль, что я придумал проект Ушабти после проекта Грааль. Иначе я никогда бы не дал имя "Гор", как кодовое слово, этому слабоумному Якубиану...
– Погоди. Ты... ты собирался использовать клон, чтобы воссоздать свое собственное детство? – Пола до глубины души потрясло чудовищное сумасшествие этого человека. – На вершине небоскреба? – Мысль ударила, как камень. – Боже мой, Ава? Она должна была стать?..
– Матерью. Моей матерью – или, по меньшей мере, матерью моего ушабти. Сосудом для сохранения крови.
– Иисус Христос, ты действительно сумасшедший. Где ты взял бедную девочку? Неужели ты нанял актрису, которая должна была сыграть роль девы Марии? Она не могла быть твоей настоящей дочкой, если, конечно, ты не вырастил ее в генетической лаборатории. – И тут его опять ударило, выдавливая силы из тела и замораживая кости. – Или...или... ты сделал ее?
Женглера, похоже, немного позабавило удивление Пола. – Да. Она еще один мой клон – модифицированный, конечно, женский, но отличия не слишком велики. И не гляди как ударенный – египтяне женились на собственных сестрах. И почему я не могу этого сделать для получения потомства? На самом деле я использовал клетки моей собственной матери, как генетический материал Авиаль, но я не выкапывал из земли ее тело. Больше двухсот лет она спокойно спит на кладбище в Лиму. Никто не тревожил ее кости. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Но, в любом случае, разницы мало. В конце концов мать не передает ДНК. Она должна была стать сосудом – вынести и родить моего настоящего сына.
– Помоги мне бог – все хуже и хуже. Значит Ава была права – она действительно была беременна.
– Очень недолго. Внезапно произошел прорыв в проекте Грааль и я охладел к Ушабти.
– И забрал эмбрион назад. А потом... просто держал Аву в золотой клетке.
На мгновение с Жонглера соскользнула обычная маска холодного презрения. – Я... я заботился о ней. Мои собственные дети умерли много лет назад, а их детей я почти не знаю.
Пол обхватил голову руками. – Ты... ты... – Он судорожно вздохнул. – Я должен остановиться, но у меня слишком много вопросов. Причем здесь я? Что ты намеревался делать со мной до того, как Ава разрушила все твои планы, полюбив меня?
Холодная улыбка вернулась. – Она ничего не разрушила. Я ожидал, что она так и сделает. Моя мать влюбилась в своего учителя. После чего он покончил жизнь самоубийством. От горя она разрешила своим родителям выдать ее замуж за моего отца, но всю жизнь была печальна – те события наложили отпечаток на всю ее жизнь. И, кстати, если бы этого не случилась, она не была той мамой, которую я знал. – Презрение исказило его лицо. – Все из-за этих придурков, Финни и Мадда, он выпустили ситуацию из-под контроля. Они должны были оставить вас обоих наедине до того времени, пока мы не были бы готовы избавиться от тебя. Проект Ушабти я отменил, и кого вообще все это волновало?
– Меня, – зло сказал Пол. – Меня и Аву.
– Больше не говори о ней. Я уже устал от твоей фамильярности.
Пол на мгновение закрыл глаза, сражаясь с гневом, которым заканчивались все вопросы и ответы. – Тогда скажи мне, почему ты выбрал именно меня из всех бедолаг этого мира? Чисто случайно? Неужели ты просто ткнул пальцем в первого подходящего кандидата, пригодного для этой маленькой... чести? Или во мне есть что-то особое?
Взглянув на старика, он поразился: глаза Жонглера опять стали стеклянными и мертвыми. – Потому что ты учился в Крэнли.
– Что? – Он ожидал чего угодно, но только не этого. – Ты говоришь о школе – моей старой школе?
Презрительная усмешка Жонглера казалась почти признаком слабости – первым, который Пол видел у него. – Меня поместили в нее ребенком. Английские мальчики выбрали меня, как иностранца и слабака. Выбрали, чтобы мучить.
– И поэтому ты выбрал меня? Ты собирался убить меня только потому, что я учился в Крэнли? – Пол рассмеялся, против своей воли, болезненная, почти истерическая дрожь в верхушках легких. – Иисус Христос, да я ненавидел это место. Старшие ребята обращались со мной еще хуже, чем с тобой. – За исключением Найлза, вспомнил он, и эта мысль повлекла за собой другую. – А что случилось со мной потом – с настоящим мной? Я мертв, как Ава? Ты убил меня?
Старик потерял весь свой запал. – Нет. Мы устроили автомобильную аварию, но не с твоим настоящим телом. Оно все еще лежит в одной из лабораторий проекта, и, насколько я знаю, вполне живо. А в Англию послали остатки какого-то бродяги. А британские власти и не подумали идентифицировать тело.
Но даже если я не совсем мертв, это не надолго, подумал он. Найлз не будет переворачивать небо и землю, чтобы найти меня, это точно. Он уже давно говорит что-то вроде "помнишь старину Пола Джонаса?" – Как давно? – спросил он.
Жонглер, не понимая, поглядел на него. – Что?
– Как давно я брожу по твоей чертовой системе? Как давно ты убил свою дочь и почти убил меня?
– Два года.
Пол с трудом встал, хотя ноги подкашивались, колени дрожали. Он больше не мог сидеть рядом с этим убийцей. Два года. Два года, вычеркнутых из его и так разрушенной жизни, ни за что. Из-за неудавшегося безумного проекта. И только потому, что он учился в частной школе для мальчиков. Более мрачной шутки нельзя себе представить. Он захромал от огня, к Колодцу. Он очень хотел заплакать, но не мог.
ОРЛАНДО зашевелился, даже попытался сопротивляться. Сэм неохотно отпустила его и села. – Как он?
– Только что очнулся, мне кажется, – сказала Флоримель.
Через плечо Т-четыре-Б Сэм увидела, как Пол Джонас внезапно встал и захромал через лагерь, направляясь к яме. Вспомнив о !Ксаббу, она испугалась за Пола, но оставить Орландо – нет, абсолютно невозможно. К счастью Мартина уже поднималась на ноги.
– Я пойду с Полом, – сказала она. – А с Орландо я поговорю потом.
Веки Орландо затрепетали, потом открылись. Он посмотрел на лица, склонившиеся над ним. – У меня был самый потрясный сон, – через несколько секунд сказал он. – И вы все в нем были – ты, ты и ты. – Его губы задрожали. – Что-то вроде шутки. – Он разразился слезами.
Она крепко обняла плачущего варвара. – Все в порядке. Мы здесь. Я здесь. Ты здесь.
Флоримель прочистила горло и встала. – Здесь очень много раненых. Я пойду посмотрю, не могу ли им помочь. – Никто из остальных даже не пошевелился. Флоримель строго посмотрела на Т-четыре-Б. – Хавьер, я все еще возмущена, что ты лгал нам, но я прощу тебя, если ты пойдешь и поможешь мне.
– Но хочу перекинуться парой слов с Орландо, я... – начал было он, но потом посмотрел на лицо Флоримель и сдался. – Да, дошло, иду. – Он встал, потом наклонился и коснулся плеча Орландо. – Ну ты дал, чудеса. Помолись Богу, усек?
– Нанди, миссис Симпкинс, может быть вы тоже сможете помочь мне? – спросила Флоримель. – И Азадор – кто-нибудь из твоих людей тоже нуждается в помощи, верно?
– Все в порядке, мне не нужно, чтобы на меня свалился дом, – сказала Бонни Мей Симпкинс. Она тоже наклонилась и потрепала Орландо по плечу, потом встала. – Хавьер прав, парень – это настоящее чудо, что ты вернулся к нам. Мы оставим вас обоих вдвоем, ненадолго. Уверена, вам есть о чем поговорить.
Сэм состроила гримасу уходящим спинам. – Вы думаете, что мы были любовниками или что-то в этом роде.
Орландо слабо улыбнулся. – Да, вы думаете. – Слезы на его глазах и щеках никак не могли высохнуть. Он обтер лицо задней стороной ладони. – Это так стыдно – Таргор никогда не плачет.
В сердце Сэм опять кто-то воткнул иголку. – О, Орландо, мне так тебя не хватало. Я думала, что больше не увижу тебя. – Теперь и она заплакала. Потом высморкалась и зло вытерла глаза изодранным рукавом свой цыганской рубашки. – Черт побери, это так глупо. Теперь ты начнешь думать обо мне, как о девчонке.
– Но, Фредерикс, ты же девочка, – нежно сказал он. – Быть может я в первый раз вижу тебя такой, но ты девочка, без всяких сомнений.
– Только не для тебя! Не для тебя, Гардинер! Ты должен обходиться со мной, как с человеком!
Он вздохнул. – Я узнал твой голос, как только... вернулся. Я видел, как ты пыталась выскочить оттуда и помочь мне с этими штуками. Я мог бы сам убить тебя. О чем ты думала?
– Я не собиралась сидеть там и ждать, когда тебя убьют, ты долбаный идиот! Однажды я уже решила, что ты мертв.
– Я был мертв. Я и сейчас мертв.
– Не говори фенфен.
– Нет, это не фенфен. – Он коснулся ее руки. – Слушай, Сэм, это важно – реально важно. Что бы не случилось, я хочу, чтобы ты поняла. Я не хочу видеть, как тебя кто-то ранит.
Что-то в его тоне тронуло его, заставило ее сердце затрепетать. Это была не любовь, конечно, во всяком случае не того сорта, о котором говорили в школе и в сети, что-то более широкое, глубокое и странное. – Что ты хочешь сказать?
– Я умер, Сэм. Я знаю, чувствую. Я сражался с той штукой, ублюдком Грааля с головой птицы... – Он замолчал. – А что произошло потом, в любом случае?
– Ты убил его, – гордо сказала она. – Т-четыре-Б стукнул его рукой по голове – сверкающей рукой, помнишь? А потом ты вонзил в него меч, прямо в сердце, и он упал на тебя... – Она внезапно вспомнила. – О, твой меч...
Орландо только отмахнулся. – Он здесь, под рукой. Послушай, Сэм. Я сражался с этой тварью с головой птицы, и вдруг почувствовал, как все во мне... остановилось. И потом я ушел – по настоящему ушел. Я был где-то... не могу объяснить. Потом все было черным, я плыл через вспышки света и знал, что должен убить этих двоих, и... и... – Он пожал плечами и попытался сесть, но Сэм нежно толкнула его обратно на землю. – И я даже не знаю, честно. Но одно я знаю точно. Другой Орландо, с прогерией, с папой, мамой и телом... он ушел.
– О чем ты говоришь?
– Помнишь, о чем говорили на церемонии Братства Грааля? Как выйти из своего тела и жить только в сети? Ну, я думаю, это со мной и случилось. Я не знаю как, но... но я умирал, Сэм. А сейчас нет, точно говорю.
– Но это же хорошо, Орландо – просто великолепно.
Он покачал головой. – Я призрак, Сэм. Мое тело – того Орландо – мертво. Я никогда не вернусь назад.
– Назад?.. – Она опять тонула в холодном неизбежном сейчас. – Ты не сможешь?..
– Я не смогу вернуться в настоящий мир. Даже если мы все выживем, даже если все остальные вернутся назад... я не смогу пойти с тобой. – Долгое мгновение он смотрел на нее, широко открытыми, горячечными глазами. – Потом их выражение смягчилось. – Черт побери, Фредерикс, ты опять ревешь. – Он протянул руку и поймал слезу, катившуюся на ее щеке. Он поднял ее и она заискрилась в свете костра. – Больше так не делай.
– Что... что мы будем делать? – спросила она, незаметно задержав дыхание, чтобы не рыдать.
– Будет стараться, чтобы нас не убили. Или, в моем случае, не убили еще раз. – Он с трудом сел. – А теперь расскажи мне все, что случилось после моей смерти.
Это застало ее врасплох. Она невольно прыснула от смеха, хотя внутри осталась болезненная пустота. – Черт побери, Гардинер, больше так не делай.
Он улыбнулся. – Ну, извини. Похоже, кое-что не изменилось.
ОНА перехватила его на самом краю Колодца. И, не говоря ни слова, взяла под руку. Он слегка вздрогнул, не ожидая ее прикосновения, но не стал отдергивать руку. Как приятно, когда тебя кто-то касается, осознал он и, одновременно, понял, что собирается жить дальше.
– Я не собираюсь прыгать, – заверил он ее.
– А я и не думаю, что ты собираешься, – ответила она. – Но будет крайне неприятно, если ты упадешь туда случайно.
Он повернулся и она аккуратно повернулась вместе с ним. Они неторопливо пошли вдоль берега.
– Скажи мне, – сказала она. – На этот раз ты получил ответы?
– Больше, чем хотел, – ответил он.
Описывая вернувшиеся воспоминания – на самом деле вернувшуюся жизнь – и странные объяснения Жонглера, он почувствовал, что скорее стыдится собственной робости, тому, что дал событиям прошлой жизни нести себя без всякого сопротивления с его стороны к ужасной развязке.
– ... И Ава – она была так молода! – Руки так крепко сжались в кулаки, что Мартина должна была почувствовать его дрожь. – Как я мог?..
– Как ты мог что? – Он удивился неожиданному гневу в ее голосе. – Предложить ей безопасность? Помочь ей хоть чем-то в этой пугающем и необъяснимом положении? Ты пытался совратить ее?
– Нет!
– Воспользовался ли ты ее незнанием – ее невинностью?..
– Нет, конечно нет. Даже не собирался. Но просто плыл по течению – продолжал быть ее учителем, хотя и знал, что все это очень плохо пахнет...
– Пол! – Она сжала руку Пола покрепче. – Один... друг... однажды сказал мне кое-что. Он сказал это мне, но мог бы сказать и тебе. "Ты никогда не упускаешь возможность поглядеть на плохие вещи", вот что он сказал. – Она издала звук, который, при желании, можно было принять за смех. В первый раз за все время знакомства Пол спросил себя, как выглядит настоящая Мартина; увы, но слепота сделала ее сим безликим и ничем не примечательным. – В оригинале эпиграмма конечно более остроумна, – сказала она. – Из-за намека на зрение.
– Звучит жестоко.
– В то время я подумала то же самое и соответственно оценила его – студенткой я была очень цинична. Но сейчас мне кажется, что у него просто не было сил быть вежливым. – Она улыбнулась. – В последние часы жизни можно делать все, что захочешь, Пол Джонас. Неужели ты хочешь провести вспоминая все то плохое, что сделал?
– Пожалуй нет.
Они какое-то время шли молча вдоль тускло светящегося Колодца.
– Тяжело, – наконец сказал он. – Я все время думаю о том, что должен найти способ... спасти ее. Или, возможно, чтобы она спасла меня.
– Ты говоришь об... Аве? – осторожно спросила она.
Он кивнул. – Но это не Ава. Не настоящая. Ава Жонглера мертва, от нее остались только фрагменты. Иной собрал их вместе, как мне кажется, но она не слишком похожа на настоящую. Вроде как собрать головоломку, не зная правильного конечного положения. Кстати, Иной наверно любил ее больше любого другого – и уж конечно больше, чем ее так называемый отец. Больше, чем я. Она – его ангел.
Мартина не ответила.
– Есть еще кое-что, – сказал он, помолчав. – Жонглер рассказал мне, что мое настоящее тело еще живо.
– Ты думаешь, он врет?
– Нет. Но я не думаю, что это мое тело.
Мартина даже остановилась. – Что ты хочешь сказать?
– Я тут немного подумал – в течении тех немногих мгновений, когда никто не хотел убить нас. – Он попытался улыбнуться. – Были же такие секунды, верно? И теперь я знаю, что произошло, когда Селларс вытащил меня из симуляции Первой Мировой Войны. Видишь ли, пока люди Грааля владеют моим телом, они владеют и моим сознанием. Селларс – и Ава – могут говорить со мной только тогда, когда я сплю. Тем не менее каким-то способом я убежал из симуляции.
– И ты думаешь...
– Я думаю, что тоже прошел через церемонию Братства Грааля – мое сознание каким-то образом отделили, именно так, как они планировали сделать это с собой. Возможно это получилось случайно – я не понимаю, для чего им делать виртуальную копию меня. Тем не менее это произошло, и Селларс каким-то образом оживил виртуальное сознание. И этот второй, витуальный Пол Джонас – это я.
Мартина не сказала ничего, но сжала его руку еще крепче.
– Так что все, что я оставил в настоящей жизни, все эти простые глупые вещи, которые заставляли меня идти даже тогда, когда хотелось лечь и умереть – моя квартира, скромная работа, вся моя старая жизнь – все это не мое. Они принадлежат настоящему Полу Джонасу. Тому, чье тело находится в лаборатории. Даже если это тело умрет, я этого не замечу...
На какое-то время он замолчал, говорить было слишком больно. Они шли по пустынному берегу.
– Помнишь строчку из Т.С. Элиота? – сказал он, справившись с собой. – Что-то вроде этого "Родиться б с парою клешней корявых,
И по морскому дну бочком ползти куда-то..." (* перевод О.А.Гераськин)
Он повернула к нему незрячее лицо. – Ты опять критикуешь сам себя?
– Нет, я говорю о ландшафте. – Он остановился. – Это место вполне подходит для конца света.
– Я уже устала ждать конец света, – призналась она, наклонив голову под странным углом.
– Ну, не думаю, что у нас большой выбор, – начал он. – Дред все еще ждет снаружи, и хотя Орландо разобрался с Близнецами, не думаю, что даже он сможет справиться с тем, кем стал Дред...
– Я подозреваю, что ты прав. Иной сыграл рыцарем, выиграл немного времени, но не больше.
– Значит это?...
– Рыцарь. Ты помнишь сказку о мальчике в колодце? Рыцарь – один из предполагаемых спасителей. Я подозреваю, что Иной с самого начала выбрал Орландо на эту роль. – Она нахмурилась и подняла руку. – А теперь помолчи, пожалуйста. Стой спокойно.
– Что произошло? – спросил Пол, недолго помолчав.
– Вода убывает. Ты видишь?
– Нет, не вижу. – Хотя он спросил себя, не потускнели ли огоньки.
– А я чувствую, как все останавливается, – растерянно сказала она. – Как мотор, который работал слишком долго. Конец приближается быстрее, чем я думала.
– Что мы можем сделать?
Долгие мгновения она сосредоточенно слушала. – Боюсь, что ничего. Пойдем к остальным и будем ждать с ними. – Она повернулась к нему. – Но вначале я хочу кое о чем попросить тебя. Не обнимешь ли ты меня, Пол Джонас? Хотя бы ненадолго. Очень давно никто не обнимал меня. Мне... мне было бы легче умереть... когда кто-то касается меня.
Он обнял ее, полный противоречивых мыслей. Она была маленькая, по меньше мере в этой инкарнации; ее голова оказалась под его подбородком, щека уткнулась в грудь. Он спросил себя, ощущает ли она своими обостренными чувствами, как быстро бьется его сердце.
– Возможно в другом мире, – прошептала она. – В другое время.
Потом они просто держали друг друга и не говорили ни слова. Наконец развернулись и, взявшись за руки, пошли обратно к огню, где их ждали друзья.