СЕТЕПЕРЕДАЧА/СТОЛЬ ЖИЗНИ: Не можешь соблюдать диету? Может быть стоит поменять гены...
(изображение: лаборатория генной инженерии, институт Кандид)
ГОЛОС: Институт Кандид, Тулуза, Франция, объявил о прорыве в исследовании того, что критики уже назвали "генами плохой еды", диаметрально противоположном подходе к борьбе с привычкой слишком много есть у граждан Первоклассных Стран.
(изображение: Клаудия Джаппер, ведущий исследовать института Кандид)
ДЖАППЕР: "Некоторые люди никак не могут сбросить вес, как бы они не пытались. Мы не выносим приговоров и, безусловно, мы не собираемся наказывать за плохие привычки, особенно сейчас, когда верим, что можем оптимизировать их тело независимо от еды, которую они едят. Если небольшие изменения в генах дают возможность организму лучше справляться с красным мясом и с едой, насыщенной жиром и сахаром, то для чего страдать от болезней, так сокращающих срок жизни?"
СЛЕЗЫ закончились. Ольга могла только ждать. Вообще ничего не осталось, ни внутри, ни снаружи, кроме шипения пустого канала. Она оставила канал к Селларсу включенным на максимум – в последние мгновения разговора он говорил так тихо, что она едва разбирала его слова – и теперь до нее доносился звук его долгового отсутствия.
Но может быть это я, тупо подумала она. Может быть я просто оглохла.
До того, как войти в башню, она верила, что потеряла все, но только теперь поняла, насколько была глупа. Тридцать лет она верила в кошмарную ложь, на которой выстроила свою жизнь, с которой примирилась, как с ветхим, но знакомым домом. Сейчас не осталось ничего.
Сколько раз он плакал, мой ребеночек? И никто не пришел к нему. Она не могла двигаться, не могла открыть глаза. Лучше бы мне не знать. Нет ничего хуже такого знания.
Селларс молчал, в ухе говорили только духи электронов и призрачные голоса квантов.
Она попыталась представить себе жизнь, прожитую таким образом, потраченную на то, чтобы слушать неизвестно чей голос, даже не зная, что ты человек. Вот живет ее сын – и ее саму, единственную мать из когда-либо живших, выбрали для такого ужаса...
Свет изменился. Через щели между пальцами Ольга увидела брызги голубого света и широкую черную полосу движущейся тени. Сердце сделало сальто, угрожая остановиться.
Неужели Селларс послал кого-нибудь сюда? Она повернулась, со смесью паники и смехотворной надежды, но увидела только неизвестно откуда взявшуюся ужасную огромную фигуру, двигающуюся к ней.
– Хе-воу. – Фигура улыбнулась, показывая большие зубы. – Хе-воу, вих-у, вай-ее.
Слов было не разобрать – огромные челюсти мужчины двигались как-то не так. За ним тянулись кабели из фиберлинка и какие-то медицинские шланги, с голого тела капала вода, и он казался каким-то глубоководным монстром, покрытом водорослями. На его скользкой коже выделялись шишки, блестевшие от какого-то светящегося жира.
За ним находился черный саркофаг с поднятой крышкой. И у второго маленького саркофага, по другую сторону от контейнера Жонглера, крышка была открыта. Оттуда тянулись костистые руки, как будто кто-то пытался выбраться наружу.
Жирный человек сделал еще один неуверенный шаг, потом поднял огромную мясистую руку. Ольга отпрыгнула назад. Он двигался еще медленно, но постепенно его движения ускорялись. В этом скудном свете его мокрые следы на полу казались следом чудовищной улитки. – Ве уежишь, – речь стала понятнее, но не намного. – Ве в то вемя ришла сюда. Ве сумеешь уежать. Винни, ве ты?
Еще одна фигура поднаялась над вторым контейнером – голый мужчина, болезненно худой, но выглядевший значительно более нормальным. Он повернулся и слепо уставился на толстяка. – Бе м-м-моги идеть, – пожаловался он. – Где... мои... чки?
Толстяк засмеялся. Пятна голубой пены сверкали на его губах и подбородке. – Не беспокойся, Винни – ты сегда слишком ного беспокоишь. Они тебе бе ужны. Я сам пагоню ее... а ты бделаешь... с вей... все, что захочешь.
Ольга повернулась и побежала по ковру.
Через несколько секунд она добралась до лифта, но дверь не открылась. Он выкрикнула имена Рэмси и его друга, агента, но вспомнила, что выключила линию, чтобы слышать Селларса.
– Рэмси! – опять крикнула она, включив канал. – Открой дверь лифта!
– Сейчас, – крикнул он, испуганный не меньше ее. – Я уже послал сигнал. Я кричал вам, но вы меня не слышали!
Лифт зашипел и открылся. Она прыгнула внутрь и махнула рукой над закрывающим дверь сенсором. Двое мужчин уже хромали к ней через помещение, толстяк махал руками в воздухе, радостно крича: – Вернись! Вернись, маленькая леди! И мы немного повеселимся!
– Этот лифт опустит вас только до этажа охранников, – предупредил ее Рэмси, когда дверь наконец закрылась. – Там вы должны пересесть на другой и на нем спуститься в вестибюль. По меньшей мере я так думаю – я прав, Бизли?
– Да, насколько я знаю, но кто вообще обращает на меня внимание? – сказал картонный голос.
Что-то ударило в дверь лифта с такой силой, что металл слегка изогнулся внутрь.
– Вверх, – сказала она. – Вверх!
– О чем вы говорите? Над вами только один этаж. Вы попадете в ловушку!..
– Я не собираюсь вниз. Прекрасно, я сделаю это сама. – Он махнула значком и коснулась кнопки "вверх", но кабина не шелохнулась.
– Нужно специальное разрешение, – сказал Рэмси. – В прошлый раз Бизли пришлось как следует поработать.
– Сделайте сейчас, быстрее! – попросила она. Еще один страшный удар обрушился на дверь, выгнув ее внутрь еще больше. Она слышала, как толстяк продолжает выкрикивать неприятные приглашения. – Ради бога, сделай это!
– У тебя, леди, – сказал Бизли. Лифт начал подниматься.
– Ольга, несмотря на все эти деревья и сумасшедший лес, вам не удастся прятаться там долго, – сказал ей Рэмси. – Я бы так не сделал.
– Мне не нужно прятаться там долго, – сказала она.
СЭМ могла только беспомощно смотреть в пропасть, пока тварь с мертвыми глазами и сверкающими зубами поднималась к ним. Грудь замерзла от ужаса, вместо сердца и легких появился кусок льда. Она смотрела, кусая губу, как Пол Джонас вспыхнул и полетел вниз. Она настолько испугалась, что даже не могла плакать.
Мартина, находившаяся на полке рядом с ней, дышала коротко и мучительно, как рожающая женщина. Орландо осторожно поддерживал ее голову. Флоримель, Т-четыре-Б и остальные молчали, потрясенные и опечаленные. Вихрь крошечных теней опустился на плечи Орландо, некоторые устроились на плечах у Сэм.
– Он идет, Фредерикс, – жалостливо прошептал кто-то их. Она почувствовала, как пальчики крохотной обезьянки дергают ее за волосы, стараясь схватиться покрепче. – Пошли отсюда!
– Некуда идти, – сказала она.
Мартина выдохнула и села, ее открытые глаза глядели в никуда. – Я чувствую его! Иной – это ужасно! У него нет тела, только мозг – огромный мозг!
Сэм наклонилась к ней и коснулась ее рукой; пальцы Мартины сжались на ее руке так сильно, что кости затрещали, но Сэм даже не вскрикнула.
Это не надолго, сказала себе Сэм. Она почувствовала, как Орландо взял ее за другую руку. Ухмыляющаяся тень поднималась к ним из колодца как черный лист на теплом ленивом ветру.
– Они решили не сохранять ему тела, – выдохнул голос Селларса в миллионах миль от нее. Рот Чо-Чо опять задвигался. – Легче... сохранить.. один мозг. – Голос стал более отдаленным, гаснущий сигнал. – Механизм восстановления ячеек... заменять умирающие... плохо рассчитали... заполнил весь... спутник.
Дыхание Мартины опять убыстрилось, превратилось в цепочку скрежещущих звуков, совершенно нечеловеческих. Тень медленно поднималась вверх.
– Прощай, – сказала Сэм – не кому-нибудь конкретно, даже не Орландо. Возможно себе. – Кончено, – прошептала она. – Прости.
ЛУНА растаяла, превратилась в белую тень. И блестящие звезды пустыни исчезли с неба. Рени держала на коленях руку !Ксаббу. Он с трудом дышал, скорее тяжело и надрывно скрежетал, такого она еще не слышала. Уже несколько минут он ничего не говорил, но еще несколько секунд назад его руки изображали фигуры игры в веревочку. Сейчас и они остановилась.
– Не оставляй меня, !Ксаббу. После всего. Я не хочу, чтобы ты уходил первым.
Что-то мигнуло. Она посмотрела вниз и неуверенно решила, что дно ямы стало немного дальше, чем раньше. Свет блеснул опять.
Вода в реке начала сиять.
Слабые искры света стали уплотняться, превратились в потоки, залившие тревожным светом все вокруг, но темная фигурка ребенка рядом с рекой не шевельнулась и даже не открыла глаза. Только когда все русло реки наполнилось сверкающим великолепием, маленький ребенок зашевелился и поднял голову.
Два ребенка, маленькая девочка и мальчик, стояли посреди реки, как если бы они пришли сюда по воде. Рении никогда не видела их раньше, или, по меньшей мере, не узнала их: яркий свет так прыгал и крутился вокруг них, что они оба почти исчезали в свете холодного пламени.
Маленькая девочка протянула руку к сгорбившейся фигурке. Она выглядела как фея из сна, но заговорила дрожащим голосом испуганного ребенка. – Пойдем с нами. Все будет хорошо. Ты можешь.
Ребенок-тень взглянул на детей, охваченных светом. Он ничего не сказал, даже не качнул головой, но река внезапно прыгнула выше, стала по грудь обоим детям. Они не пошевелились, но Рени увидела, как их глаза расширились.
– Не бойся, – сказала маленькая девочка. – Мы пришли забрать тебя к твоей маме.
– Врешь!
Она повернулась к мальчику рядом с собой, темноволосому, с мрачным взглядом, так плотно стиснувшему рот, что Рени решила, что он пытается не закричать от ужаса. Он посмотрел на нее и резко качнул головой.
– Скажи ему, – сказала маленькая девочка. – Скажи ему, что все будет хорошо.
Мальчик опять тряхнул головой.
– Ты должен, – сказала она. – Ты... ты похож на него. – Она опять повернулась к ребенку-тени. – Мы хотим только забрать тебя к твоей маме.
– Врешь! – Тень скорчилась, стала еще меньше и темнее, почти невидимой. Вода опять поднялась, на мгновение накрыв детей с головой, и сердце Рени подпрыгнуло в груди. – Дьявол всегда врет!
Яркий свет потускнел. Мальчик и девочка стояли в быстрой искрящейся воде, испуганные, но не собирающиеся бежать. Они держались за руки. – Скажи ему, – сказала девочка своему товарищу, ее шепот донесся до Рени, как если бы был предназначен только для нее. – Он действительно боится!
Маленький черноволосый мальчик уже плакал, его плечи вздрагивали. Он посмотрел на девочку, потом на маленькую детскую фигурку, скорчившуюся на берегу реки. – Л-люди, – сказал он так тихо, что Рени пришлось наклониться вперед, чтобы услышать, – некоторые л-люди хотят помочь, усек? – Он тяжело и неровно дышал. – Некоторые люди действительно хотят помочь тебе. – И тут он так громко заплакал, что она едва расслышала его слова. – Это п-п-правда-а-а...
Сверкающая вода в реке закружилась и заискрилась. !Ксаббу стиснул руки Рени, но когда она, испуганная, взглянула вниз, его лицо стало спокойнее. Она опять повернулась к яме.
Ребенок-тень встал, какое-то время стоял на берегу, потом шагнул в сверкающую реку. Долгое мгновение дети стояли, глядя друг на друга, и молчали, погруженные в глубочайший бессловесный разговор, двое сверкавшие в свете реки, один настолько маленький и темный, что даже сердце самого яркого света не могло коснуться его. Потом все трое исчезли. Рени не очень понимала, что произошло, но слезы текли из ее глаз. Мгновением позже Рени почувствовала, как на них обрушивается темнота, забирая с собой пустыню, яму, все. Последним усилием она прижала к себе !Ксаббу.
Конец, подумала она. Финал. И потом, О, Стивен!..
ОЛЬГА успела заработать дюжину кровоточащих царапин, пока не добралась до пустого дома. Она вошла и закрыла входную дверь на засов. Им не потребуется много времени, чтобы сломать ее, но сейчас это было неважно. Он видела как две фигуры, толстая и тонкая, пробирались через сад, натыкаясь на деревья. Скорее всего они очень долго пролежали в капсулах, и им было не так-то легко бегать за ней.
Я-то в форме, подумала она. Кто знал, что это пригодится?
Поднимаясь на лифте вверх, она ощутила себя ужасающе свободной. Вся ее жизнь была ложью. Она построила ее на лжи. Все эти годы, пока она развлекала детей и горевала над своей потерей, ее собственный ребенок был жив – и страдал так, как не страдало ни одно живое существо. И что ты можешь сделать теперь, когда знаешь правду? Погрозить кулаком вселенной? Плюнуть в Бога? Сейчас все не имеет значения.
– Ольга? – Голос Селларса в ухе ударил как гром, хотя, парадоксально, был очень слаб. Она уменьшила громкость. – Он идет к вам. Не бойтесь.
– Не испугаюсь, – прошептала она. – Только не его.
Когда ее сын наконец пришел, она не услышала, но почувствовала его – крошечное созвездие огоньков, поднявшееся из невообразимых глубин, устремилось к ней через невообразимое расстояние. Он пришел как стая птиц, птичек-теней, щебечущих и плавающих в том, что было растерянностью и страхом.
– Я здесь, – нежно сказала она, очень нежно. – О, мой малыш, я здесь.
На дверь заброшенного дома обрушились удары, кошмарная парочка пыталась выбить засов. Ольга переходила из комнаты в комнату, уходя в глубь дома, пока не оказалась в спальне девочки. Она села на пыльное покрывало под полкой со старыми большеглазыми куклами.
– Я здесь, – опять сказала она.
Пришли голоса, те самые, которые она слышала во сне, хаотический шепот, стон, плач и смех хора детей. Они распухали, из ручейка превратились в реку, крутились и вились, пока не слились в один совершенно нечеловеческий голос.
– Мама?..
Она его чувствовала, всего, хотя уши смутно отметили треск входной двери, сбитой с петель. Мгновением позже она услышала в холле радостно-пьяные крики толстяка и резкий голос его худого приятеля.
– Я здесь, – прошептала она. – Они забрали тебя от меня. Но я никогда не забывала тебя.
– Мама, – сказал нечеловеческий голос, вложив в одно слово все свою печаль. – Один.
– Я знаю, мой маленький. Но не надолго.
– Ты здесь! – Голос толстяка был уже за ванной, крошечная задвижка остановит их всего на несколько секунд.
В ухе заскрипел испуганный голос. – Ольга, это Рэмси. Немедленно уходите!
Она рассердилась на него за вторжение, но потом напомнила себе – Катур Рэмси находится в другом мире, мире живых. Там все иначе.
Осталось несколько минут, время...
– Подождите немного, мистер Рэмси, я заканчиваю дело, порученное мне мистером Селларсом. – Она отсоединилась от него и встала. – Я здесь, – уверила она одинокое огромное существо. – Я никуда не уйду. Но ты должен дать им помочь тебе, мой замечательный ребенок. Ты чувствуешь, как кто-то пытается добраться до тебя? Дай ему то, что он хочет. – Она почувствовала себя виноватой, ненавидя себя за то, что должна была использовать последние несколько мгновений материнской любви таким образом, должна была манипулировать собственный ребенком, который ничего не знал, но она обещала. Она еще должна была немного этому живому.
– Дать ему?
– Он хочет спасти всех, кого сможет. А потом тебе больше будет не о чем беспокоиться.
Дверь ванной затряслась и начала раскалываться.
– Да... мама. – Короткая пауза, потом она опять почувствовала его. – Сделал.
Она выдохнула. Все обязательства выполнены. Воспоминание, давно похороненное, очень болезненное, вплыло на поверхность. – У тебя есть имя, мой малыш, ты знаешь? Нет, конечно нет, откуда – но у тебя есть имя. Твой отец и я, мы выбрали его для тебя. Мы собирались назвать тебя Дэниел.
Долгое мгновение молчания. – Дэниел?..
– Да, Дэниел, по имени пророка, который сохранил свою веру даже во логове львов. Но не бойся – львы больше не сделают тебе больно.
– Иметь... имя. Дэниел.
– У тебя оно есть. – Говорить было трудно. Слез не было, только сухое онемение, что-то за болью. – Я собираюсь увидеть тебя, сейчас.
Она открыла дверь, и толстый с тонким отпрянули назад, удивленные, но не собиравшиеся упускать добычу. Она подняла руки, показывая, что они пусты.
– Я думаю, что есть кое-что, что вы должны увидеть, – сказала она и молча прошествовала мимо них в гостиную. Два мокрых голых мужчины в изумлении уставились на нее. Руки тостяка дернулись, но она уже прошла мимо. Они посмотрели друг на друга, потом повернулись и последовали за ней через гостиную, за порог.
– То есть вы решили сделать что-то разумное? – начал тонкий.
– Мистер Рэмси, вас механический друг, агент, может открыть окно на этом этаже? – спросила она. – Что-то такое большое, что можно увидеть из двери дома.
– Н-но, Ольга!.. – заикаясь сказал он.
– Просто сделайте, пожалуйста.
– Что, черт побери, происходит? – проворчал толстяк. Он протянул свои массивные руки, сильные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. – Что за фокус?.. – Он удивленно отпрянул со скрежетом давно не используемых шестеренок, когда огромная квадратная секция крыши скользнула в сторону, открыв темное вечернее небо, настоящее небо, сбрызнутое щепотью звезд, свет которых таял в огнях метрополиса. Свет всех звезд, кроме одной, которая становилась все ярче и ярче.
– Ольга!..
– Все в порядке, мистер Рэмси. Катур. Спасибо за все. За все. Но я не собираюсь идти никуда. – Она повернулась и улыбнулась жирному мужчине и его приятелю. – Мы здесь, джентльмены. У нас осталось несколько мгновений – пора затаить дыхание.
Толстый повернулся к худому. – О чем она говорит?
– Мой сын, – сказала Ольга Пирофски. – Мы ждем моего сына.
СЕЛЛАРС так долго висел в холодной пустоте, что с трудом помнил, где он, или даже кто он такой, но все равно чувствовал цепочку страданий, вытянувшуюся в бесконечность, слабую связь с сердцем пустоты. Слепая женщина, бушмен, двое испуганных детей – сколько еще они выдержат?
Потом он почувствовал это. Что-то во тьме коснулось канала связи. Как рыбак, обнаруживший на крючке Левиафана, Селларс приготовился к его гневу. И все-таки он убрал всю защиту, рискуя всем, лишь бы не спугнуть его. Даже умирая, оно могло легко убить его, если бы захотело.
Нет, подумал он. Не оно. Он.
Пришло касание, на удивление мягкое.
– Имя! У меня есть имя. – сказал нечеловеческий голос. – Дэниел.
– А, – сказал Селларс. – Дэниел. Поздравляю тебя, парень, это хорошее имя. – Он заколебался. У них осталось всего несколько минут, но если он будет давить слишком сильно, то разрушит всю непрочную связь.
У Иного, однако, были свои планы. – Быстрее. Мама... моя мама... ждет. – Он вытащил из Селларса последнее обещание, потом отдал все ключи от королевства, выстроенного им для себя – остров изгнания в океане его страха и одиночества.
– Я сделаю все, чтобы спасти их, – заверил его Селларс.
Молчаливый стон – освобождение? Страх? – Сделано. Все сделано.
– До свидания, Дэниел.
Но большое холодное существо уже ушло.
ДРЕД чувствовал себя так, как если бы взорвался лучами тьмы, как если бы внутри него горел огонь, пожирающий всю планету, бесконечное топливо, пища богов. Внутри оглушительно играла музыка, гремели горны и били барабаны. Он взмыл вверх, протянул руку к скулящим фигурам на полке, и в тот же самый момент бросил все свои мысли, свою сияющую скрутку вниз, по серебряной нити в самое сердце системы, к умирающей твари, которая так долго пряталась от него и сопротивлялась ему.
Сопротивления больше не было. Он победил.
Он, наконец-то, нашел его, крошечного содрогающегося червячка, живущего в самом сердце твари. Он дал ему хороший заряд боли почувствовал, как червяк съежился, как горящий лист. Его скрутка горела огнем, питаемая его радостью и гневом, торжествующей, все пожирающей яростью.
Мое, с упоением сказал он себе. Все мое.
Он на мгновение остановился, проверяя, кого поймал. Кусочек индивидуальности, обнаженная воля, вот и все, что осталось от думающего сердца системы. Он мог бы стереть его одной мыслью. И система стала бы его безмозглым рабом. А потом?..
Она выскользнула из его хватки, почти полностью освободившись. Удивленный, он сосредоточился, напряг волю и пронзил ее как беспомощно трепыхающееся насекомое, пытающееся опять спрятаться. Как оно еще может сопротивляться ему? После такой боли? Конечно из всех жертв этого мира только сам Дред может выстоять в схватке с такой болью. Никакая машина и рядом не стояла с Джоном Дредом, черным ангелом, властелином земли. Быть может самим богом.
Из любопытства он открыл ее. Слабый голос, вот и все что он нашел. Один выдох.
– Уверенный... беспечный, – прошептал голос. – Ленивый. Мертвый.
Голос выдал свои последние тайны и, внезапно, он узнал все. В ужасе он попытался отсоединиться, вернуться в тело, высвободить сияющую крутку из сердца системы, но она мертвой хваткой вцепилась в его сознание, умирающий зверь вонзил зубы в своего мучителя. Музыка начала запинаться и растаяла. Он ударил всей своей силой, он рвал и мучил ее, но она слепо держала его.
Приоритетное Сообщение. Слова зажглись перед его внутренним взглядом. Сражаясь всей силой своего сознания, он не мог отключить его, не мог даже удивиться, откуда появилась такая странная вещь. Высшая сила заговорила, но тварь все еще висела на нем, решив утянуть его за собой в пучину самоуничтожения.
Через сознание потянулась вереница образов. Тела... женские тела, измученные и вспоротые, скользкие и мокрые. Но почему? Где? Он не мог отвлечься – остались секунды – но образы, наполнившие его мозг, пролетали сквозь него, как ангелы через небо. Ручеек стал потоком, грязной неодолимой волной расчлененных трупов, его собственное лицо злобно глядело на него из тысяч зеркал, тысячи ртов истошно орали, пока он не перестал думать. Он трепыхался, пытаясь выбраться из потока восстановить контроль но все глаза глядели на него знающие глаза смеющиеся рты лица его матери смеялись и кричали кровью тихая музыка смерти он не мог остановить ее не мог не мог не...
ФИННИ и Мадд отправились на охоту на верхний этаж, но Феликс Жонглер не мог видеть, что там происходит – он сам запечатал это место два года назад. Самый старый человек в мире мог только беспомощно корчиться в сохраняющей жидкости и задавать себе бесчисленные вопросы.
Дред. Это все работа Дреда. Жонглер поднял его из грязи, но любимец обрушился на него как дикий пес, которым, в сущности, он и был. Да, у него очень острые зубы, но в конце концов от только зверь, скотина, животное, почти целиком созданное им самим...
Его внимание опять привлекла какофония тревог. Он попытался сосредоточится, но мысли разбегались. Многие десятилетия он не чувствовал себя таким испуганным – как все это произошло? Сколько времени потребуется, чтобы снова все привести в порядок? Он заставил себя еще раз просмотреть информацию системы безопасности, но не смог разобраться в безнадежном беспорядке. Новые тревоги, похоже, говорили об опасности с воздуха. Почему ее не видят мои вертолетчики и пилоты самолетов с вертикальным взлетом? Скорее всего еще одна фальшивая тревога, но, тем не менее, за что он платит этим бесполезным ленивым солдатам...
Исчезли. Ну конечно, их нет на месте. Эвакуированы.
Он уставился на мигающие индикаторы, линяя угрозы начиналась высоко в атмосфере и заканчивалась... здесь?
Рядом с ней вспыхивали данные Апепа. Удивленный и потрясенный вторжением в его частные владения, он совсем забыл о странном упрямстве уже запущенной программы. Вранье – все эти данные вранье. Если бы, как они говорят, ракетные двигатели были запущены часы назад, то они отправили бы спутник в открытый космос со скоростью тысячи миль в час, для чего они и предназначены. Так что траектория конечно неправильна...
Траектория.Падает, а не поднимается.
Он быстро стал перебирать все камеры периметра, пока не нашел одной, направленной в небо, но и та смотрела слишком низко. И только переориентировав и перефокусировав ее, он увидел новую яркую комету, несшую по небу прямо на него.
В это ужасное мгновение он понял все, или, по меньшей мере, достаточно. Но Феликс Жонглер не прожил бы так долго, если бы разрешал паническому страху управлять собой, даже в ситуациях вроде этой. Все могло быть потеряно, но кое-что еще можно спасти. В считанные секунды он запустит процесс Грааля – тот стоял готовым с Церемонии. Тело Феликса Жонглера умрет, но скрытое в недрах огромной резервной памяти Телеморфикса, на другой стороне страны, его бессмертное "я" переживет даже катастрофическое падение системы. И однажды он снова окажется в электронной вселенной, пленник, убежавший от смерти, обладающий знаниями, которые вернут ему деньги и власть.
Жонглер погрузился в свою личную систему и попытался войти в сеть. Прошло долгое ужасное мгновение и автономная программа проверки безопасности разрешила ему полноправный доступ. Он мгновенно добрался до управляющего блока, запускающего процесс Грааля, и разбудил спящего двойник – отныне Феликс Жонглер будет жить вечно, и, что бы ни случилось с его телом, он проснется, освеженный и бессмертный, как будто смерть – всего лишь полуденный сон.
Серый свет растаял. Пришла темнота.
Он не понимал. Он еще ничего не сделал. Процесс Грааля только приготовился начать работу, но еще не активизировался. Тогда почему пространство вокруг него стало черным?
Темнота медленно принимала форму – длинную, низкую, запечатанную тайной печатью. Феликс Жонглер глядел, не веря своим глазам. Каким-то образом, без его желания, его затянуло в симуляцию Египта – в гробницу Сета. Но где остальная часть храма? Почему все в тени?
На краю саркофага блеснула красная линия. Жонглер обнаружил, что его несет вперед. Он отчаянно попытался отменить команду, бесполезно, как в ночном кошмаре. Огненная линия стала шире. Крышка открылась. Внутри кто-то находился.
Человек сел, его черный костюм делал его почти невидимым в тенях саркофага. Бледное лицо сверкнула как свеча из-под черного цилиндра, он улыбнулся и вытянул бледные древние руки.
Ужас схватил Феликса Жонглера, сжал в объятиях и раздавил. Горящие глаза уставились в его, сжигая мысли в пепел, но Жонглер не мог отвести взора. Он попытался закричать, но горло сжало, пульс бился с такой скоростью, что никакая химия и никакой механизм не могли замедлить его.
– Я пришел за тобой. – Могильная улыбка Мистера Джинго становилась все шире и шире, пока не проглотила весь мир. – Я пришел, в конце концов. Поехали, на небо. – Он открыл рот, за зубами открылась тьма в которой горела одна единственная новая звезда. Звезда выбрасывала потоки пламени, становившиеся больше и ярче, по мере того, как она неслась к нему, как огни приближающегося поезда.
– Я пришел, Феликс, – сказал Мистер Джинго.
Эта улыбка. Больное сердце Жонглера запнулось. Пустая жестокая улыбка.
– Наконец-то я схватил тебя.
И тогда, в тенях и тишине, в которой двигались только электроны, старик сумел закричать. Крик полетел в пустоту, находящуюся за мгновениями, таял, но не умирал, вновь и вновь пролетая через то место, где не властно само Время.
* * *
Звезда неслась прямо к ней, поток огня, похожий на стрелку полночных часов.
Ольга даже не повернулась, когда жирный и тощий с криками помчались к лифту. Падающий спутник рос с каждым мгновением; похожий горящий глаз, он уже заполнил все небо за открытой крышей. Она чувствовала сознание сына, близкое, как удары ее сердца. Пламя окружало его, и хотя он своей собственной рукой обломал сук и сбросил колыбель, он ужасно боялся.
Он поискала в кармане и вытащила завиток белого пластика, завернутый в бумагу.
– Я здесь, Дэниел. – Она какое-то время глядела на больничный браслет, потом закрыла глаза. – Мама здесь, с тобой.
И потом она почувствовала его по настоящему, как если бы они держались за руки. Она притянула его к себе и обняла.
В нескольких метрах от нее, в другой вселенной, появился лифт. Дверь открылась наполовину, и остановилась. Толстый и тонкий орали и били друг друга, пытаясь втиснуться внутрь. Жирный сжал шею тонкого, а тот в ответ вонзился зубами в руку и расцарапал до крови голое брюхо толстяка.
В том месте, которое было за глазами, и в том времени, которое было за временем, Ольга нежно прижала к себе сына. Свет падающей звезды лился на нее, усиливаясь с каждым мгновением. Тревоги выли с каждой стены, какой-то голос болтал без умолку в ухе, двое мужчин завывали, сражаясь перед лифтом, но она слышала только одно.
– Шшшш, – сказала она ему. – Не плачь. Мама здесь.
РЭМСИ кричал, раз за разом повторяя ее имя, но Ольга Пирофски не отвечала.
Он видел ее в окне, открытом Селларсом. Учитывая все обстоятельства, она выглядела на удивление спокойной, глядя в ночное небо, открытое Бизли, но двое голых мужчин, охотившихся на нее, сейчас сражались насмерть перед лифтом. Все это не имело никакого смысла.
Он позвал Селларса, но тот не ответил.
– Бизли, что, черт возьми, происходит? Селларс сказал, осталось всего несколько минут, но она не хочет уходить – и не отвечает мне. Наверно она вообще потеряла чувство времени. Охранники уже в дороге?
– Никаких охранников. – Голос Бизли прозвучал очень странно, даже для механической игрушки. – Но кое-кто есть.
На экране блокнота Рэмси открылось новое окно. Он потрясенно поглядел на него и уронил блокнот на пол. Бросившись к окну, он какое-то мгновение сражался с занавесками, потом сорвал их и бросил на пол.
– О, Иисус милосердный, – прошептал он, а потом заорал. – Соренсены! Все на пол.
Из соседней комнаты послышались крики, что-то тяжело ударилось об пол, майор громко выругался, но Рэмси не мог оторвать глаз от неба. Новая звезда сияла над ночной Луизианой, звезда, которая горела ярче любой другой в небе и которая увеличивалась с каждой секундой.
П олоса пламени прошла над его головой, и тут из далекой темноты острова в озере Борне выпрыгнули более маленькие линии света.
Наверно автоматическая защита, безучастно подумал он. Ракеты. На острове никого нет. Почти никого.
О, черт, подумал он. Ольга, почему?
Маленькие светлые полоски устремились к падающей звезде. Две прошли мимо, не задев ее и растаяли в бесконечном ночном небе, но одна ударила прямо в горящее тело. Огни пламени брызнули во все стороны, ядро звезды уменьшилось, но не разрушилось. Она по-прежнему летела к горизонту, постоянно снижаясь, и Рэмси уже не видел, как она прошла за зданиями и ударилась в большое черное болото.
Тишина. Ничем не волнуемая ночь. Катур Рэмси затаил дыхание.
Ослепительная вспышка накрыла небо огненным одеялом, из темного озера в небо взмыл крутящийся столб огня. Рэмси изумленно глядел, как он вскипятил облака, столб для вывесок самого Бога, сделанный из твердого пламени, крутящийся и трепещущий, его резкий свет высветил весь город и болото до последней черточки. Рэмси отпрыгнул назад и бросился на пол именно тогда, когда раздался гром конца света, разбивший все окна в отеле.
Спустя полминуты он поднялся на ноги, в ушах мучительно звенело. Топча разбитое стекло, он подобрался к окну и выглянул наружу, холодный и мокрый воздух залива ударил ему в лицо. Столб живого пламени немного уменьшился, но все еще казался достаточно высоким, чтобы сжечь подкладку Небес.