Однако Гитлер не был обескуражен. Небольшое количество пленных, заявил он Гальдеру, свидетельствует о слабости противника. Гальдер готов был с ним согласиться, но командиры на местах были не слишком уверены в таком объяснении. Но, как бы там ни было, потеряно было всего несколько дней. А что такое несколько дней?
Однако впоследствии эти потерянные дни приобрели гораздо большее значение. В тот момент, когда Манштейн получил первоначальное указание Гитлера, он готовился отдать приказ 41-му танковому корпусу войти в незащищенный город Ярославль. Однако поставленный перед необходимостью замкнуть окружение, он потерял возможность войти в город. Для немцев это была большая потеря, поскольку впоследствии вермахту пришлось заплатить за Ярославль гораздо больше, чем стоили русские военнопленные, захваченные в результате маневра Гитлера.
Между тем те советские армии, которые ушли от окружения, находились уже за рекой Клязьмой, и бронетанковым частям Гудериана пришлось еще в течение двух дней преодолевать решительное сопротивление противника. Затем, к удивлению немцев, в ночь на 30 мая русские неожиданно отступили. По-видимому, они больше не собирались сражаться до последней капли крови, как поступали в прошлом году. Такое использование эластичной обороны стало новостью для немцев.
К счастью для немцев, в тот же день стало ясно, что Красная Армия не вполне избавилась от своих вредных привычек. С той же некомпетентностью, которую господствующая раса считала более типичной для своего врага, советские войска в Муроме позволили 2-й танковой армии захватить дорогу и железнодорожные мосты через Оку нетронутыми. К утру 31 мая был установлен плацдарм внушительных размеров, и весь 47-й танковый корпус был переправлен на правый берег реки. Спустя два дня, когда танки Манштейна достигли Волги к северу от Горького, танки Гудериана отрезали дороги и железнодорожные пути, ведущие в город с юга и востока.
В этот момент Гитлер опять попытался вмешаться, хотя на этот раз ему удалось добиться меньшего успеха. Он запретил Гудериану входить в город, поскольку танки плохо подходили для городского сражения, и приказал ожидать подхода к Горькому пехоты, находившейся в восьми милях к западу. Гудериан был вынужден согласиться, хотя считал бессмысленным давать противнику, засевшему в лишенном укреплений городе, три или четыре дня на возведение оборонительных сооружений. Он сообщил Боку, что приказ не может быть выполнен, поскольку 29-я моторизованная дивизия уже находилась в черте города. Гитлер вынужден был покориться неизбежному. 3 июня последние подразделения Красной Армии отступили, перейдя через Волгу, а над Красной площадью Горького уже реяло полотнище со свастикой.
Но над Ярославлем германский флаг пока еще не развевался. Обойденный танковыми войсками в тот момент, когда оккупация города могла стать не более чем формальностью, город лихорадочно готовился к обороне, когда 9-я армия с грохотом приближалась с запада, видя впереди горящие сигнальными огнями заводские трубы. 3 июня в западных пригородах древнего города, на территории крупных текстильных фабрик, начались первые бои. Никто из германского или советского высшего командования не мог предполагать, что для взятия Ярославля понадобится шесть недель и заплатить за это придется 45 000 жизней германских военнослужащих. На начало этого сражения даже не обратили особого внимания, поскольку после захвата Горького все глаза были прикованы к линии Оки, где находилась стартовая площадка для второй ступени операции «Зигфрид», связанной с крупным продвижением на юг.
Между тем в Куйбышеве Ставка ожидала дальнейшего развития событий. В каком месте враг нанесет свой следующий удар? Жуков, который в течение двух предшествующих недель являлся представителем Ставки в главном штабе Западного фронта, с облегчением видел, что немцы не делают попыток обезопасить плацдарм за Волгой между Горьким и Ярославлем.
Наступление бронетехники вниз по течению вдоль обоих берегов реки могло бы стать серьезнейшей проблемой. Но в случае, если противник остережется воспользоваться такой заманчивой возможностью и если его бронетехника будет продолжать концентрироваться к северу от Оки, более вероятно, что он предпримет дальнейшее продвижение на восток через Волжскую возвышенность. А это было бы гораздо менее опасно. Ставке было известно, что вблизи реки не было никаких естественных препятствий, на которых Красная Армия смогла бы закрепиться. Все имевшиеся в распоряжении силы необходимо было бросить на удержание самой реки. Всем командующим фронтами, армиями и дивизиями было дано четкое указание — ни в коем случае не допускать, чтобы вверенные им формирования попадали в окружение германских бронетанковых частей. Они должны сражаться, отступать, затем опять сражаться и снова отступать. При необходимости, а вероятнее всего так оно и будет, им придется так поступать всю дорогу до самой Волги.
В Ставке Гитлера в Растенбурге, находившемся теперь на расстоянии 800 миль от линии фронта, вероятные контрдействия противника не принимались в расчет. Как всегда, стратегическое мышление немцев было настолько же плохо, насколько хорошо было их тактическое мышление. Небольшое количество военнопленных, захваченных на первой стадии операции, было приписано недостатку личного состава Красной Армии. Поступавшим с фронта сообщениям о том, что советские войска демонстрируют новую тактику, предпочитая отступать, не придавали особого значения. Было установлено, что на линии Горький — Азовское море находится приблизительно 120 советских дивизий, и фюрер рассчитывал, что большая их часть попадет в мешок во время осуществления второй стадии операции. В эти дни начала июня атмосфера в Растенбурге была близка к эйфории. Каир пал, Горький был захвачен. Японцы одержали крупную победу на Тихом океане. Все шло как по маслу. Не было никаких предпосылок к тому, что вторая стадия операции закончится неудачей.
Утром 17 июня группа армий «Центр» в очередной раз двинулась вперед на врага. На этот раз 2-я танковая армия находилась на левом крыле. В течение всей второй недели месяца 4-я танковая армия продвигалась в район Рязани. Обе эти армии продвигались быстро. Они двигались с такой скоростью, что даже Гальдер стал испытывать определенные подозрения. Военнопленных было мало, отступая, русские сражались без особого пыла. Танки Гудериана уже вошли в Арзамас, а Манштейн добрался до реки Цны южнее Сасово. Вторая армия на правом фланге Манштейна захватила Ряжск, 4-я армия продвигалась вперед между двумя танковыми армиями.
В течение нескольких последующих дней танковые части катились вперед через пастбища, перемежаемые крупными лесными массивами. Немецкие самолеты «Штука» пикировали на отступавшие части Красной Армии, под гусеницами танков клубилась пыль, немецкие командиры отмечали свое положение на неточных картах при свете горящих деревень. Это был знакомый и наводящий ужас блицкриг, разворачивавшийся в южном направлении к открытым степям.
Танковые гусеницы отмеряли милю за милей с невиданной скоростью по сравнению с предыдущим летом. 23 июня наступавшие подразделения Гудериана оставили за собой двести миль и приближались к Пензе с севера. На следующий день они встретились с авангардом Манштейна к юго-востоку от города. Еще одно огромное кольцо было замкнуто. Но опять количество военнопленных и захваченного снаряжения было обескураживающим. Кроме того, большая часть пойманных в кольцо войск без особого труда ускользнула из окружения через тонкий заслон Гудериана и ушла на восток.
В четырех милях к северу шла уже третья неделя сражения за Ярославль. Танки Гота захватили плацдарм за Волгой, на востоке от Рыбинска, и командующий группы армий «Север», фельдмаршал фон Лееб, рассчитывал использовать этот плацдарм для того, чтобы перерезать коммуникационные линии Ярославля на севере. Но, когда он был уже готов осуществить это, Гитлер, обеспокоенный растянутой линией фронта к югу от Дона, где находились только 17-я армия и армии союзников Германии, потребовал, чтобы танковая армия Гота передала один из двух своих танковых корпусов. 9-я армия должна была продолжать сражение за заводы, сточные трубы и подвалы Ярославля, не имея достаточной поддержки.
23 июня две армии, находившиеся на северной оконечности группы армий «Юг», — 6-я армия и 1-я танковая армия — присоединились к наступлению на юго-восток. Танки Клейста нанесли удары на востоке и юго-востоке в направлении Балашова и вдоль левого берега реки Дон. Одновременно с этим Манштейн и Гудериан готовились к возобновлению своего движения на юг.
Прошла еще одна неделя. 30 июня клещи сомкнулись снова, на этот раз за железнодорожным узлом Ртищево. Дальше к востоку танки Гудериана, нацеленные на Саратов, в первый раз были остановлены в окрестностях Петровска. Головные подразделения 2-й танковой армии, атакованные советской бронетанковой бригадой, понесли неожиданные потери. Для продолжения немецкого наступления пришлось дожидаться 18-й танковой дивизии, подошедшей на следующий день. Советские танки отошли на восток.
Гудериан продолжал двигаться на юг, достиг Волги выше Саратова 2 июля и спустя 24 часа перерезал железнодорожную линию, ведущую в город с запада. Саратов производил впечатление хорошо укрепленного города, поэтому упорный генерал на этот раз послушался приказа из Растенбурга и обложил город со всех сторон, не сделав попытки взять его штурмом. 47-й танковый корпус продолжал движение по правому берегу великой реки. С 24 мая его танки уже преодолели расстояние в 500 миль. Усталость и напряжение начинали сказываться. Хотя потери, понесенные в ходе этого наступления, были незначительны, плохое качество советских дорог стало причиной выхода из строя большого количества техники.
На карте в Вольфшанце все эти нюансы были незаметны. На ней можно было увидеть только неутомимое продвижение германских войск. Операция «Зигфрид» осуществлялась успешно. Все шло как надо.
В Куйбышеве, как ни странно это могло показаться Гитлеру и его приближенным, не было заметно никаких признаков уныния. Наоборот, настроение здесь поднималось с каждым днем. Бросок германской бронетехники на юг был воспринят здесь с таким же облегчением, с каким французское командование восприняло фатальный поворот фон Клюка на юг от Парижа в августе 1914 года. Тогда военный комендант французской столицы, генерал Галлиени, должен был перебрасывать войска на Такси, чтобы атаковать открытый германский фланг. В распоряжении Ставки не было таких возможностей, но советские руководители могли с этим смириться. Важно было то, и это было самым главным, что бронетехника противника двигалась на юг, прочь от критической линии, прочь от быстрого окончания войны на Востоке.
Их армии последовательно отступали в направлении Волги. Германской бронетехнике часто удавалось обходить Красную Армию с фланга, а «Штуки» наносили бомбовые удары сверху, но советские войска больше не допускали прорыва своей линии и гибели, как это случалось в предыдущий год. Мастерское командование на поле боя и грамотное использование пропаганды играли свою роль в поддержании решимости армии, но самым важным фактором была простая и разумная установка Ставки — сражаться до тех пор, пока не возникнет угроза окружения, а затем отступать. Конечно, время от времени большие группы советских войск попадали в кольцо, но огромные степные пространства и изобилие лесов на северной половине зоны боевых действий давали большие возможности для того, чтобы уйти из окружения. Кольцо наземных германских войск было слишком тонким, а самолетов люфтваффе не хватало для таких огромных просторов. К концу первой недели июля основная часть армий Западного и Воронежского фронтов достигла линии Горький — Саранск — Саратов — Сталинград.
Их отступление оставило Юго-Западный и Южный фронта, прикрывавшие линию Дон — Азовское море, в открытой позиции, и когда 6 июля танки Клейста приблизились к зоне между Доном и Волгой западнее Сталинграда, Жуков отдал приказ командующим двумя фронтами отступать в юго-восточном направлении до линии Дона. Танковые корпуса Гота, которые только что прибыли в «угрожаемый сектор», получили приказ Гитлера вернуться на север, что вызвало всеобщее раздражение. 17-я армия, а также итальянские, румынские и венгерские формирования двинулись вперед, заполнив вакуум, оставленный отступившими русскими.
Вторая стадия операции «Зигфрид» была почти завершена. 8 июля танки Гудериана вошли в северный пригород Сталинграда, в то время как Клейст подошел с юго-запада. После двухдневной перестрелки Красная Армия была отброшена назад через Волгу, достигавшую в этом месте ширины 1 мили. В верховьях реки 6-я армия прокладывала себе дорогу к Саратову. Центральный участок линии Архангельск — Астрахань был достигнут. В то время как 9-я и 3-я бронетанковые армии готовились к финальному броску на Ярославль, 11-я, 17-я, 1-я и 2-я танковые армии развернулись для вторжения на Кавказ.
А вслед за этим их ждал Ближний Восток. Роммель, как слишком преждевременно сообщили войскам в России, был готов пересечь Суэцкий канал. Вскоре они смогут пожать ему руку в какой-нибудь арабской стране. Врагов рейха ожидало неминуемое возмездие.
«Только Скорая помощь может так быстро мчаться».
Каир / Телль-эль-Кебир
12 июня Муссолини с триумфом въехал в Каир. Пробыв три дня во дворце Абдина и посвятив короля Фарука в фашистскую теорию и практику, он вернулся в Рим. Дуче был в какой-то степени расстроен тем прохладным приемом, которым его встретило население Египта. Он расстроился бы еще больше, если бы у кого-нибудь хватило бестактности поведать ему о том, с каким бурным восторгом на предыдущей неделе здесь встречали Роммеля.
Избавившись наконец от надоевшего присутствия Муссолини, король поспешил поздравить самого себя. Он считал, что выгодно обделал свои дела. Его популярность среди населения достигла новых высот. Его друг Али Махер формировал новое правительство. Наступала новая эра для него самого и Египта.
Но король обманывал самого себя. Единственным, на чем сходились во мнениях итальянцы и немцы, была неуместность правительства Али Махера. Оба партнера по «оси» надеялись на арабскую революцию против британского востока Суэца и громко заявляли о своей поддержке идеалов арабского национализма. На самом же деле, как показали их действия, их так же мало заботило освобождение арабов, как и обретение евреями своей родины. Одно дело слова и совершенно другое — ускорение разрушения египетской экономики, уже и так тяжело пострадавшей за годы британской оккупации. Каждый из союзников старался опередить друг друга и прибрать к рукам все, что только возможно. Это соперничество за добычу быстро освободило от иллюзий «освобожденных» египтян и стало причиной серьезных трений между двумя этими партнерами по «оси».
К середине июля Роммель был болен и изнурен политическими перебранками в новых коридорах власти Каира, а также сложными отношениями с новым итальянским гражданским уполномоченным графом Маццолини. Фельдмаршал переехал в новую штаб-квартиру, расположенную на оставленной британцами военно-воздушной базе Телль-эль-Кебир, оставив своего фон Нейрата страдать на своем месте. Возвращаясь назад в пустыню, Роммель надеялся, что там политики оставят его в покое. Но он заблуждался.
23 июня в Телль-эль-Кебир прибыл чрезвычайно важный посетитель. Хаджи Амин Муххамед эль-Хуссейни был одним из арабских националистических лидеров с начала 20-х годов, когда он начал играть серьезную роль в инспирации антиеврейских мятежей на мандатной территории Британии в Палестине. Британцы с той присущей им бессмысленной двойственностью, которая руководила большинством их акций на разделенной территории Палестины, сначала осудили его на десять лет заочно, а затем назначили его верховным муфтием Иерусалима, что являлось наиболее важной религиозной должностью в этой провинции. Очень скоро Хуссейни оказался президентом мусульманского верховного совета, обретя, таким образом, контроль над обширными политическими и религиозными фондами. Последовавшие пятнадцать лет он использовал для того, чтобы заразить всю мандатную территорию направлением оппортунистического антисионистского экстремизма своего собственного изобретения.
Мятеж арабов Палестины, который начался в 1936 году, вынудил его бежать из страны, но к тому времени он уже сумел наладить контакты как с внешним арабским миром, так и с государствами «оси». На протяжении 1940-го и 1941 годов он играл важную роль в деле разжигания мятежа в Ираке, а после провала этого мятежа переехал в Тегеран, продолжая вынашивать в голове такие же планы. Когда спустя два месяца британцы и русские вошли в Иран, он бежал в Турцию, переодевшись в слугу итальянского эмиссара. Оттуда он добрался до Рима, а затем и до Берлина. В обеих столицах государств «оси» он отстаивал идею сотрудничества арабов и государств «оси». Целью такого сотрудничества было изгнание британцев и евреев с Ближнего Востока.
В конце концов, в апреле 1942 года Хуссейни оказался в гостях у фюрера в Берхтесгадене. Здесь его связи с абвером и СС сослужили ему хорошую службу. Гитлер внимательно ознакомился с посвященным Хуссейни докладом абвера, подготовленным профессором Шрумпфом, эльзасским доктором, практиковавшим в Каире. Этот муфтий, писал Шрумпф, на самом деле вовсе не является арабом. Он черкес, то есть ариец. «Благодаря действию Менделианского закона и унаследованных характерных родовых признаков, черкесская кровь стала преобладать в его семье… Это важно с психологической точки зрения, поскольку прежде всего чистая арабская кровь не могла бы дать ему такой последовательности и систематичности в борьбе против англичан и евреев. Будучи арабом, он, конечно, мог бы быть перекуплен. Более того, эта кавказская или арийская кровь дает нам возможность ожидать от этого муфтия в будущем верности своему союзническому долгу, на что чистокровный араб был бы неспособен».
Все это выглядело очень впечатляюще, особенно если учитывать тот невысокий рейтинг, которым обладали арабы в расовой иерархии «Майн кампф». И в самом деле Гитлер находился под впечатлением. В одной из тех редких сентенций, которые красноречиво говорят о причинах неудачи нацистов, фюрер отмечал, что «исключительный ум» муфтия делал его «почти равным японцам».
Однако Гитлер был не из тех, кто позволял себе руководствоваться чувством симпатии в тех случаях, когда в деле затрагивались германские интересы. Просьба муфтия о германской поддержке для реализации своих мечтаний об объединенной арабской нации, свободной от евреев, не могла быть удовлетворена. По крайней мере, в данный момент. В самом деле, убеждал Гитлер, муфтию следует осознать всю сложность положения немцев. Необходимо было считаться с итальянцами, французами и турками. Когда война завершится, ситуация может сложиться иначе. Но в настоящий момент самое большое, что могло быть открыто проявлено, — это общее выражение симпатии арабам. В беседах с глазу на глаз он мог обещать муфтию «решительную поддержку в арабских делах», как только война будет выиграна. Когда передовые части немцев достигнут Тбилиси на Южном Кавказе, тогда «час освобождения арабов» пробьет. Добровольческий «германо-арабский легион», проходивший в то время подготовку на Украине, сможет присоединиться к передовым германским частям для похода на Басру. По ходу этого марша легион должен разрастись в огромную освободительную армию.
Все это, соглашался муфтий, очень вдохновляет. Но не будет ли лучше двинуть это подразделение в Северную Африку? Когда Египет будет освобожден, добровольцев можно будет эффективно использовать в Палестине.
Гитлер думал иначе. «Каналы, по которым осуществляется снабжение Северной Африки, уже переполнены», — говорил он Хуссейни. Но этот, хотя и истинный аргумент был не единственной причиной отказа Гитлера. Он хотел держать этот легион в России, где он будет находиться под более жестким контролем. Муфтий покинул Берхтесгаден, выгадав за свою черкесскую кровь не более чем долгосрочные обещания.
Но он не терял надежду. Прибыв в Египет вскоре после Муссолини, он в конце концов сумел добиться встречи с неохотно принявшим его Роммелем. В Телль-эль-Кебире он выразил желание, чтобы Арабский легион сражался совместно с легендарной бронетанковой армией Роммеля. Присутствие легиона, объяснял он фельдмаршалу, облегчит танковой армии проход через Палестину, Трансиорданию и Ирак. Может быть, Роммель согласится переговорить об этом с фюрером? Может быть, он даже порекомендует фюреру поступить таким образом?
Роммель был вежлив. Он обещал поговорить об этом с фюрером. На самом деле он ничего не сделал в этом направлении. Ему не нравился муфтий: «Тип хитрого торгаша, — как охарактеризовал он его Люси. — Я не доверяю ему ни на йоту». У него и так уже хватало проблем с имеющимися союзниками. Будучи военным человеком до мозга костей, Роммель, как и большинство представителей его профессии, был совершенно не расположен к размышлениям о вещах такого сорта. Его интересовали военные проблемы. Он хотел, чтобы его армия снова шла вперед, оставив Египет позади. Но осуществить это было достаточно сложно.
Как обычно, главной проблемой было снабжение армии. Армию необходимо было пополнять семью основными видами ресурсов: продовольствием, водой, горючим, боеприпасами, запчастями, солдатами и боевой техникой. Пока бронетанковая армия находилась в Египте, обеспечить ее водой и продовольствием не составляло проблемы, но в остальных пяти видах ресурсов испытывалась явная недостача. Благодаря настойчивой скрупулезности Окинлека после британцев мало чем можно было поживиться.
Британцам также успешно удалось предотвратить использование партнерами по «оси» порта Александрии. За три недели до падения Египта Окинлек, предвидя развитие событий, приказал найти и подготовить корабли для того, чтобы затопить их у входа в гавань. Это было сделано, а последнее из портовых сооружений было выведено из строя за день до того, как танки Бока вошли в черту города. Поскольку Порт-Саид также был сильно поврежден и продолжал находиться под обстрелом британских орудий, продовольствие и боеприпасы для армий «оси» приходилось разгружать под Бенгази и Тобруком для дальнейшей транспортировки вдоль длинной дороги по краю пустыни. Такое большое расстояние при нехватке транспорта делало процесс снабжения медленным и чрезвычайно затруднительным для нетерпеливого Роммеля.
Но эта проблема стояла не только перед ним. Высшее германское командование информировало его, что в Египет может быть послана только еще одна пехотная дивизия. Приходилось ждать поступления лишь нескольких новых танков при полном отсутствии запасных моторов. Находившаяся в состоянии хаоса германская военная промышленность могла производить только очень незначительное количество бронетехники, которая целиком предназначалась для Восточного фронта. 400 танков, оставшихся в бронетанковой армии «Африка» после доставшегося дорогой ценой завоевания Египта, должно было хватить для прорыва к Персидскому заливу. Горючего также не хватало. Большая часть драгоценных резервов рейха должна была быть брошена в Россию. Это будет ирония судьбы, говорил Роммель своему начальнику штаба генералу Байерлейну, если нехватка горючего помешает нам достичь нефтяных месторождений.
В этой ситуации Роммелю не оставалось ничего другого, как посылать генералам в Лётцен одно требование за другим. Требования эти оставались безответными, и в начале июля он совершил бесплодную поездку в Растенбург. Гитлер терпеливо выслушал его, повторил на память ряд непроверенных статистических данных, вручил Роммелю его фельдмаршальский жезл и отослал его обратно в Египет. Единственным утешением была неделя, проведенная с Люси в их доме в Херлингене.
Вернувшись назад в Телль-эль-Кебир, Роммель стал ожидать решения проблем, связанных со снабжением, продолжая работать над планом продолжения наступления. Цель, которой должна была достигнуть бронетанковая армия, была самоочевидна.
Это был мыс Персидского залива. Проблема была в том, как туда добраться. Поскольку Синай был перекрыт, оставалось ограниченное количество маршрутов. Это могла быть либо дорога Хайфа — Багдад, либо железнодорожная ветка Алеппо — Багдад. Но этот вопрос пришлось бы решать позднее. Сначала было необходимо форсировать Суэцкий канал. Ожидалось, что понтонное снаряжение прибудет очень скоро. При этом никто не предполагал, что британцы предпримут решительные усилия для удержания Восточного побережья. Они могли использовать только остов своего войска, дороги Синая не могли обеспечить более крупную армию. Британцы могли остановиться на другой стороне пустыни, у ворот в Палестину, там, где могли простираться маршруты снабжения войск «оси».
Имелся еще один путь вокруг этого узкого выхода из пустыни. Можно было осуществить высадку десанта на побережье Ливана. Но для осуществления этой операции необходимо было сначала захватить Кипр и потребовалось бы участие в полном составе итальянского военно-морского флота. Первое было невозможно из-за решения Гитлера не использовать больше парашютистов Штудента, второе было исключено из-за недостатка горючего.
Перед германскими войсками стояла еще одна проблема, связанная с переброшенными британцами в верховья долины Нила двумя дивизиями и двумя бригадами. Эти формирования не имели проблем со снабжением, которое поступало через Порт-Судан и Порт-Сафага на побережье Красного моря. Эти войска, сформированные в основном из пехоты, не представляли серьезной угрозы для войск «оси», контролировавших Нижний Египет, но игнорировать их было нельзя. Позади необходимо было оставить войска прикрытия. Роммель хотел оставить в этом качестве войска итальянцев. Это позволило бы ему в полной мере использовать свои германские войска и избавило бы его от проблемного и плохо снаряженного союзника.
У Муссолини на этот счет была другая точка зрения. Он настаивал на том, чтобы хотя бы дивизия «Ариэте» приняла участие в атаке через Синай. Гитлер согласился на это. Он не хотел сердить дуче и, во всяком случае, во включении этой дивизии не было особого вреда. Вместе с «Ариэте» будут действовать пять германских дивизий под прямым командованием его любимого фельдмаршала. Роммель скрепя сердце был вынужден подчиниться решению фюрера. В тылу были оставлены 90-я моторизованная и 21-я танковая дивизии, которые понесли тяжелые потери в ходе майских сражений. Оставшиеся четыре германские дивизии «Ариэте» и вновь прибывшая 164-я дивизия вошли в состав новой бронетанковой армии «Азия».
Эта армия должна была оправдать свое громкое название не раньше середины августа. А до этого времени Роммелю приходилось ждать, оплакивая время, подаренное британцам, и наблюдать с приличной германской дистанции, как египетская экономика вступает в полосу гиперинфляции.
Вольфшанце
Если постоянное разрушение германского проарабского фасада и было замечено среди средневековых прусских лесов, то никто не придал этому особого значения. На протяжении июня и июля в волчьем логове все было освещено улыбками радости и довольства. Операция «Зигфрид» поглотила русскую степь, танковая армия «Азия» была нацелена на изгнание британцев с Ближнего Востока. К середине июля пал даже Ярославль. В столовой Вольфшанце заключали пари. Ставили семь против четырех, что Роммель достигнет Багдада первым. На Гудериана ставили два против одного.