Селимус молод и дерзок, его желание заслужить репутацию сильного правителя в своем королевстве и, конечно, за его пределами, понять можно. Но с тех пор, как Джессом впервые появился в жизни короля, он надеялся, что сможет сделать из этого жестокого молодого человека проницательного и умного монарха. Канцлер вложил в него весь свой жизненный опыт и многочисленные таланты, надеясь, что Селимус научится у него чему-нибудь.
Марис Джессом был седьмым сыном богатого ростовщика, принимавшего участие во многих авантюрах, начиная со строительства мостов и заканчивая пивоваренным производством. Но, несмотря на огромное богатство, сын, находящийся так низко на семейной иерархической лестнице, никогда не рассчитывал, что его доля в капитале будет внушительной. Трое старших братьев разделили империю между собой, а все остальные, включая трех его сестер, должны были сами искать свой путь. Что касается сестер, то они использовали свой статус, чтобы удачно выйти замуж. Но худой, с крючковатым носом Марис, давным-давно осознав, что ему никогда не стать красивым мужчиной, еще в детстве решил использовать свое главное богатство, недюжинный ум, чтобы пробиться в жизни. Если бы можно было собрать умы всех его братьев и сестер и объединить в один, то и тогда самый младший брат превзошел бы их. Хотя Марис держал свое главное оружие в секрете, для него было очевидным, что отец должен выбрать младшего сына для управления финансовой империей. Как выяснилось, лишь он один унаследовал те ловкость, проницательность и образованность, которые помогли его отцу стать одним из самых богатых людей в Таллиноре. Но Джессом-старший не обращал никакого внимания на своего неуклюжего младшего сына, и как только Марис подрос, ему пришлось покинуть родительский дом и отправиться на поиски своей судьбы. Мать дала ему с собой тяжелый кошелек с золотом.
— Пользуйся деньгами с умом, Марис, — сказала она. Он заметил, что, когда она обняла его на прощание, ее глаза наполнились слезами.
И он последовал ее совету, перемещаясь с юга на север и с запада на восток в качестве путешествующего ростовщика, что оказалось новым, очень прибыльным делом, выгодным и для заемщиков. Другими словами, деньги потекли к нему рекой. Возможно, люди думали, что ему ничего не удастся скопить, ссужая деньги другим, особенно когда видели худощавого человека с темными умными глазами, записывающего в черную толстую тетрадь в кожаном переплете сумму, которую они сами брали у него в долг. Но ему удалось. Все знали, на каких жестких условиях Марис дает деньги. Его кредо выглядело так — плати или потеряешь все. На его стороне был закон, потому что он никогда не требовал долг раньше времени и не был настолько жаден, чтобы устанавливать слишком обременительные условия. Но молодой Джессом был безжалостен, и именно эта черта и привела его к быстрому успеху.
Через некоторое время он стал путешествовать с охранником, а потом с двумя, из страха, что на него нападут разбойники, которые, видимо, считали, что грабить богатых вполне разумно, потому что те могут себе позволить потерять деньги. Это заставляло Мариса буквально кипеть от злости, хотя обычно его трудно было вывести из себя, и вскоре он стал путешествовать с небольшой группой нанятых и оплачиваемых им людей, которые убивали разбойников и делали это с удовольствием, оставляя всю добычу себе.
Джессом увлеченно отработал два десятилетия, создав сеть различных организаций во всех областях, прежде чем решил осесть в Таллиноре, недалеко от своего родного дома. Там он планировал создать собственную империю, наняв людей для выполнения грязной работы по сбору долгов по всему королевству. К этому времени обоих его родителей уже не было в живых, а его более бедных родственников разбросало по всему королевству. Братья, унаследовавшие дело отца, не смогли так же успешно продолжать работу и поэтому обозлились на более удачливого младшего брата.
Как раз в это время король Таллинора Сорин объявил ростовщиков, количество которых утроилось за последнее время, «карбункулом на теле королевства, который необходимо вскрыть», систематически повторяя, что разожмет их жадные руки, душащие бедняков. Джессом сообразил, что грядет жестокое преследование, и покинул Таллинор, не дожидаясь чистки, которая, как известно, в конце концов произошла.
Он уехал в Моргравию все еще богатым человеком, но бездомным и безземельным, не имеющим семейных связей. Разочаровавшись в деле своей жизни, Джессом решил поменять его. Он был уже не молод, и энергии на образование новой империи не хватало, поэтому Джессом просто наблюдал и ждал, что ему преподнесут звезды. Накапливать факты и наблюдения, оценивать тенденции и определять потребности — вот в чем заключался особый талант Джессома. Свой шанс он увидел задолго до того, как для всех стало очевидным, что, кроме военачальника, королю Моргравии явно требуется еще один ближайший советник.
Во время правления Магнуса не существовало даже должности канцлера, поскольку король предпочитал по всем вопросам советоваться только с военным стратегом. Но дружба не всегда гарантирует хороший совет, считал Джессом, и новому королю понадобится лучший советник, чем тот, который должен был ему достаться после смерти отца. Несмотря на то что он прожил в Моргравии совсем недолго, ему не составило труда понять, что Магнус и Селимус не испытывают друг к другу теплых чувств. Джессом видел, что сын, кроме умения ненавидеть, больше ничему у отца не научился. Марис Джессом возомнил себя «создателем королей». У него было много курьеров, наемников, шпионов и осведомителей, которые могли помочь привести в порядок дела в королевстве, кроме того, на его стороне был богатый опыт по части финансовых вопросов и отличное знание человеческой натуры.
Он наблюдал за Селимусом довольно долгое время еще до того, как тот стал королем, и понял, что молодому человеку понадобятся годы шлифовки и руководства, чтобы научиться эффективно править королевством. Но он заметил в нем и обаяние и понял, что Селимус с легкостью может применить его на благо Моргравии и использовать энергию, которую он безрассудно тратил на презрение к людям, на то, чтобы склонить их на свою сторону. Джессом вынужден был признать, что брак с королевой Бриавеля Валентиной оказался ловким ходом, а вот убийство ее отца Валора — полнейшей глупостью. Это был поступок самонадеянного человека, у которого не хватает опыта, чтобы понять, что в данном случае достаточно просто продемонстрировать свою силу. Джессома не покидала уверенность, что король Валор поддержал бы союз между своей дочерью и Селимусом, и это делало его смерть совершенно бессмысленной.
Убийство Тирска стало еще одним бессмысленным шагом, хотя Джессом понимал, что этому предшествовала своя история, не позволившая королю быть объективным. Канцлер наблюдал и за Тирском, достаточно долго для того, чтобы отмести все сомнения в преданности генерала Моргравии. Селимусу нужно было лишь опереться на эту преданность, и тогда ни казни младшего Донала, ни разрушения до основания Риттилуорта, ни резни в Тентердине, ни множества других смертей, в том числе юного беспомощного Джорна просто никогда бы не случилось.
Убийство опасно. Оно имеет отвратительную привычку возвращаться и преследовать злоумышленника, и канцлер не смог удержаться от мысли о том, что на совести Селимуса слишком много трупов — кстати, не без его, Джессома, участия, — чтобы не вызвать гнев, и гнев этот непременно последует. А нужен-то всего один голос протеста. Один голос, с которым бы считались — может быть, Илены Тирск, или Криса Донала, или даже Аледы Донал, где бы ее ни носило. Достаточно некоторого недовольства со стороны Бенча, и это сразу вызовет серию неприятных вопросов, на которые королю придется ответить. Джессом знал, кого сочтут виновным. И это будет не Селимус.
И все-таки, послушай Селимус Джессома, он был бы сейчас сильным, могущественным правителем процветающих королевств. Ни одного или двух, а трех — именно о такой империи мечтал король. Не все еще потеряно. Возможно, им удастся использовать Илену Тирск в своих целях — а правильный подход к ней всегда найдется, — вместо того, чтобы убивать.
Канцлер вдруг осознал, что качает головой, а Селимус, развернув коня, с недоумением смотрит на него.
— Ваше величество, могу я говорить откровенно?
— Конечно.
— Ваше величество, если будет заключено соглашение, и вы поладите с королем горцев, и если в результате брака у вас сложится союз с Бриавелем, вы понимаете, что достигнете того, о чем большинство монархов даже мечтать не смеют?
— И что ты об этом думаешь?
— Я думаю, ваше величество, что вы сейчас находитесь в завидном положении, имея возможность контролировать сразу три королевства, причем, без всякого сопротивления и кровопролития, в то время, как другие два правителя даже не сознают, насколько вы сильны на самом деле.
— Почему ты думаешь, что это так хорошо, Джессом?
— Ваше величество, есть поговорка, которая может пригодиться в любой жизненной ситуации: никогда не позволяй одной руке знать, что делает другая.
— Не люблю разгадывать загадки, дурак. Говори яснее.
Джессом глубоко вздохнул, чтобы король не заметил его презрения.
— Став вашей женой, Валентина не сможет напасть на Моргравию, а это оставляет короля Горного Королевства в одиночестве, реши он, что союз ему не подходит. Мне кажется, Кайлех достаточно умен, чтобы не совершить такую глупость, поэтому будет поддерживать мир и пользоваться выгодами торговли и свободного передвижения, а также растущим благосостоянием. Ваше величество, для меня совершенно очевидно, что, будучи осторожным, вы получите империю, о которой всегда мечтали. — Ему очень хотелось сказать: «Понятно тебе, глупец?»
— Джессом, неужели ты думаешь, — ответил Селимус, — что я и сам не смог бы додуматься до этого? Ты, наверное, считаешь, что должен растолковывать мне все возможные сценарии событий, потому что я слишком тупой и не замечаю, что творится у меня под носом? — Тон короля был саркастическим и угрожающим.
— Вовсе нет, ваше величество, — спокойно, но достаточно угодливо, ответил Джессом. — Просто мне кажется, что убийство Илены Тирск или Криса Донала станет… опрометчивым, скажем так, поступком.
— Значит, ты предлагаешь оставить двух опасных врагов на свободе?
— Я предлагаю, ваше величество, подождать. Илена Тирск будет в непосредственной близости, но не надо спешить. Обдумайте различные варианты развития ситуации, которые неизбежно представятся сами по себе. Как мне представляется, Илена Тирск чувствует себя очень одиноко сейчас. У нее нет родителей, она потеряла любимого брата. Муж и его семья стали кормом для червей. Кроме Криса Донала, ей не к кому обратиться. Она замечательная женщина, но ранимая и, несомненно, желает жить в безопасности, нежиться в собственных покоях, где ее ждут слуги, красивые наряды и деньги, которыми можно распоряжаться. Подумайте об этом, ваше величество. Вы могли бы стать ее спасителем. Подарите свое внимание и немного денег одинокой женщине, и она станет вашей сторонницей.
Сейчас Селимус слушал его без усмешки.
— Она всегда была маленькой испорченной дрянью. Думаю, она тут же уйдет в тень.
— Именно это я и имел в виду, ваше величество. Она может гордиться тем, что носит имя Тирск, но она всего лишь слабая женщина. Ее мир разрушен до основания. Все, что ей нужно, — это возрождение из руин. Если вы ей это обеспечите, неважно, какие доводы будут приведены в оправдание ваших прошлых поступков, она поверит чему угодно, потому что хочет вернуть потерянную жизнь и чувство безопасности. Выдайте ее замуж, это тоже пойдет на пользу. Я бы даже предложил найти ей какого-нибудь занимающего высокое положение воина из армии Кайлеха, И тогда она больше никогда вас не побеспокоит.
Конь короля вел себя очень беспокойно.
— Я подумаю над твоими словами, Джессом, — ответил Селимус. — Когда должен приехать горец?
— В полдень, ваше величество. Нам лучше вернуться в замок.
— В мой летний дворец, — поправил Селимус и улыбнулся.
Джессом не заметил в улыбке даже намека на теплоту; по правде говоря, приходилось признать, что он никогда и не замечал настоящей теплоты в Селимусе. То, что этот факт обеспокоил его сейчас, стало для канцлера сюрпризом. Неудовлетворенность возникла так неожиданно, что он счел ее опасной. Джессом, как и король, много размышлял о том, что дальше делать. Хорошо хоть Селимус согласился не убивать Илену Тирск сразу, хотя таковым и было его изначальное намерение. Одно это можно назвать маленькой победой. Теперь Джессом молился Шарру, чтобы Селимус и Кайлех поняли друг друга. Не слишком сложное условие во имя мира, подумал канцлер.
Король пустил лошадь в галоп, Джессом неспешно скакал позади. Он был растерян и молчалив.
В день, когда ушел Крис Донал, Валентина написала Селимусу письмо. Очень осторожно королева сообщала, что препоручает его заботам женщину, Илену Тирск, и надеется на доброе к ней отношение, несмотря на положение пленницы короля Моргравии. Королева выражала пожелание, чтобы все известные враги Моргравии не считались друзьями Бриавеля, и хотя Илена расписала свое положение как совсем беспомощное, она, королева, не хочет идти против ясно выраженных пожеланий будущего мужа. Письмо давалось с трудом, но Валентина продолжала в деталях рассказывать, как идет подготовка к свадьбе; не описывая свое платье, она тем не менее упомянула и о нем. Пара слов была посвящена свите, которая должна сопровождать ее в Моргравию. Королева указала, что она будет незначительной. Затем вскользь коснулась своего желания вскоре после церемонии вернуться в Бриавель, чтобы провести повторное празднование для своего народа. Она чувствовала, что нужно написать несколько слов о том, как бриавельцы мечтают увидеть свою королеву с мужем, но не смогла заставить себя выразить это в словах.
Заканчивая письмо, Валентина разозлилась на себя — так гладко врать, чтобы защитить свою жизнь, и одновременно с такой легкостью пожертвовать жизнью Илены. Переживания из-за того, что Селимус может решить убить сестру Уила Тирска — и несомненно так и поступит — перехлестывали через край. Королева вспомнила, как великодушно Уил пожертвовал собой ради наследницы престола Бриавеля, и как она отплатила ему за это пренебрежением к его семье. У Валентины просто пальцы сводило от желания разорвать конверт с его предательским содержанием.
Но тут королева вспомнила суровые слова Илены о том, что она не подчиняется приказам королевы и возвращается к Селимусу. Письмо осталось нетронутым. Илена сама пожелала так распорядиться своей жизнью, и Валентина сознавала, что гораздо больше переживала бы из-за девушки, если бы та не раскрыла свои намерения. Так или иначе теперь Селимус схватит Илену и закончит уничтожение семьи Тирсков. Сестра Уила хотела, чтобы ее жизнь не была прожита зря. Словно чувствовала, что ее жертва, принесенная во благо Бриавеля, традиционного врага Моргравии, так же, как и жертва Уила, привносят некий смысл во все смерти, случившиеся в этой несчастной семье. Илена ценой своей жизни покупала Валентине дополнительное время, обманывая Селимуса, и этот последний, практически бесполезный ход был единственным способом, которым Илена могла дать отпор и отомстить за свою боль.
— Как печально все сложилось, — пробормотала Валентина. — Твоя жизнь, Илена, продается слишком дешево, потому что выигрыш совсем незначительный. Мне не удастся избежать брака с Селимусом.
Нужно было немедленно, пока не передумала, отправить письмо, и Валентина даже сама пошла в конюшню и собственноручно передала конверт курьеру.
— Сколько это займет времени? — спросила она. В Бриавеле существовала надежная курьерская сеть, и Валентина не сомневалась, что как только письмо пересечет границу, моргравийские гонцы сделают все возможное, чтобы оно немедленно попало в руки короля.
— Два дня, ваше величество, — ответил молодой человек.
— В таком случае используйте максимальное количество гонцов, чтобы как можно скорее выполнить задание. Король должен получить письмо в кратчайшие сроки, это очень важно.
— Я лично поскачу как ветер, ваше величество, — сказал он и, поклонившись, направив лошадь на северо-восток через мост Веррила.
Валентина отвернулась, чувствуя такое опустошение и одиночество, каких не испытывала никогда в жизни. То, что она росла единственным ребенком в семье, научило ее быть уверенной в себе и одарило богатым воображением, но никак не подготовило к полной утрате семьи, друзей и союзников. Валентина понимала, что не может даже постичь глубины потерь, которые коснулись Илены. Не удивительно, что та с такой легкостью принесла в жертву свою жизнь. И это же могло служить объяснением таких странных пристрастий девушки. Валентина никак не могла выбросить из памяти тот поцелуй. В нем было столько нежности… Нет, чего-то большего. Он был полон любви. Валентину только раз так целовали, и то был Ромен. На этот раз другими были губы, лицо, все остальное, и все же поцелуй показался таким знакомым, полным страсти. Воспоминание о физической любви разозлило Валентину. Злость оказалась настолько сильна, что ей захотелось бороться: не с Иленой, нет, а с тем человеком, который причинил всем столько боли. Огонь негодования разгорался все сильнее, и, едва войдя во дворец, королева послала за Лайриком.
Он почти сразу появился на пороге кабинета, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы.
— Вы хотели меня видеть, ваше величество?