— Я никогда в вас не сомневался, ваше величество. Но вы в первый же год правления оказались под гораздо большим давлением, чем многие другие правители. Давайте спасем эту девушку, пока еще не поздно.
— Я знаю, она вам не нравится, Лайрик, — решилась сказать королева, раз уж у них пошел такой откровенный разговор. Пришло время взять власть в свои руки и показать, что именно она принимает решения в этом королевстве. До сих пор это выглядело так, как будто Валентина была ученицей, а Крелль и Лайрик, милостиво улыбаясь, направляли ее в нужное русло или хмурились и бросали на нее недовольные взгляды, когда юная особа пыталась следовать своей интуиции и поступала не так, как им хотелось бы.
— В этом нет ничего личного, ваше величество, — начал Лайрик и попытался заглянуть ей в лицо, как будто слова, которые он старался подобрать, были написаны у нее на лбу. Она повернулась к нему. — Просто мы с канцлером считали, что эта девушка оказывает плохое влияние.
— Плохое влияние? На меня, вы имеете в виду?
Он вздохнул.
— Мы чувствовали, что она заставляет вас думать и говорить вещи, которые могут быть опасны для королевства.
— Никогда! Никогда этого не было!
— Простите меня, ваше величество.
— Конечно, у вас может быть собственное мнение, но и я имею право выбирать людей, которые мне нравятся, без одобрения окружающих меня советников. — Валентина видела, что ее слова больно ранят генерала, но она этого и хотела, потому что давным-давно устала от раздраженных взглядов, которыми обменивались Лайрик и Крелль. — Да, мы быстро подружились, у женщин это случается, но Элспит знает многое, что неизвестно нам. Этот брак с Селимусом вовсе не так безобиден, как вы думаете. Все внутри меня бунтует против него, я чувствую, что это ошибка, что для Бриавеля это неправильное решение, но мне никого не удается убедить. Знать хочет этого брака, чтобы посмотреть, что из него получится! Простые бриавельцы хотят его, потому что надеются на мирную жизнь. Видимо, одна я против. Но, несмотря на мое согласие, легион стоит на границе и готовится к вторжению. Разве у меня есть выбор, генерал Лайрик? — сказала она, понижая голос до шепота. — Я должна выйти замуж за Селимуса, потому что у нас нет другого выхода, но люди, вроде Криса Донала, Элспит и Илены Тирск, а они все моргравийцы, уверены, что это худшее решение, которое я только могла принять.
Лайрик решил, что пришло время и ему высказать свое мнение.
— Ваше величество, со всем моим уважением, я хочу сказать, что если вы прекратите подготовку к свадьбе, мы придем к ситуации, когда нас ничего не сможет спасти. Король Моргравии угрожает войной. Выиграть в ней мы не сможем, даже если проявим чудеса патриотизма. У них численный перевес, и они нас просто раздавят, ваше величество. Мне придется вести наших юношей в бой, зная, что все будут убиты. — Эмоции захлестывали Лайрика, хотя он старался говорить спокойно. — Это не король Магнус, ваше величество. Нынешнему королю не знакомо чувство сострадания. Селимус жестоко расправится с каждым бриавельцем, и, в случае необходимости, с его сыном, и с сыном его сына, реши мы воевать с ним. То, что мы сейчас видим, пока только угроза. Он хочет убедиться, что мы понимаем: единственный способ предотвратить войну — это вы, ваше величество. Вы и ваше согласие выйти за него замуж. Если вы любите Бриавель и его народ…
Валентина отступила назад, пораженная тем, что он может думать по-другому. Лайрик продолжал, не обращая внимания на ее состояние.
— Если в вас живет любовь к Бриавелю и его народу, — повторил он, на этот раз мягче, — вы поспешите выйти замуж за короля Моргравии.
Он поклонился, не реагируя на слезы, застывшие в ее глазах.
— Я подготовлюсь к поездке в Шарптин, ваше величество, и привезу для вас эту женщину из Йентро. Даю вам слово, я сделаю это или погибну.
Чувствуя в душе полное опустошение, Валентина молча смотрела на широкую спину идущего по коридору Лайрика.
Элспит сквозь слезы смотрела на женское тело, из которого медленно, проливаясь кровью из раны на песок уходила жизнь. Убийца, сама раненная в нескольких местах, склонилась над умирающей. Ей, победившей в этом бою, удалось нанести сопернице удар в бедро, и нож попал в артерию. Смерть последовала очень скоро. Зрители даже не дали несчастной спокойно умереть, воплями выражая буйную радость, пока угадавшие исход драки забирали свои выигрыши. Женщины в загоне молчали, с ужасом глядя, как еще одна душа предает себя Собирателям Шарра. Большинство даже не знало имени погибшей. Как и предупреждала Альда, знакомиться друг с другом поближе в такой ситуации нельзя — это делает убийство еще более тяжелой ношей. Тело за волосы оттащили в сторону, позже его должны были сжечь вместе с остальными, которые свалят в кучу после вечернего развлечения. Победительницу, с пустым, безжизненным взглядом, грубо уволокли с арены.
— Она убила впервые, — прозвучал рядом знакомый голос.
Элспит не заметила, как Альда оказалась рядом.
— А убитая?
— Это был ее третий бой. Если бы она сегодня победила, то уже завтра была на пути к кораблю. Глупая, могла бы выиграть. Зато теперь у меня на одну соперницу меньше.
Элспит смотрела на эту высокую женщину, с сожалением думая о том, какими жестокими бывают люди. Конечно, Альда планировала выиграть любой ценой ради того, чтобы вернуться к своему сыну. Но теперь это не имело значения. Элспит уже ненавидела ее.
— Отойди от меня.
Бриавелийка возмущенно фыркнула.
— Надеюсь, ты будешь следующей! — воскликнула она, махнув рукой в сторону приближающегося мужчины. — Пришло время и тебе узнать, на что это похоже.
Элспит ее уже не слышала; не отрывая взгляда, она смотрела на толстяка, идущего вдоль строя женщин со своим проклятым списком. Она назвалась чужим именем, но ее маленькая хитрость ничего не изменила.
— Следующей будет Оливия, — весело сообщил толстяк, но они все были так перепуганы, что меньше всего обращали внимание на его манеры. — Кто из вас Оливия?
Никто не сдвинулся с места. Полные ужаса глаза одних и более решительные тех, кто надеялся и верил в судьбу, напряженно следили за каждым движением мужчины.
— Так, давайте посмотрим. Небольшого роста, темноволосая, красивая. Вот ты где, дорогуша. — Он подошел к Элспит. — Твоя очередь.
Элспит успела забыть, что назвалась Оливией. Ватные ноги с трудом удерживали тело в вертикальном положении, а о том, чтобы выйти на арену и сражаться, не могло быть и речи. Элспит начала рыдать, потому что не хотела никого убивать, но, с другой стороны, если она намеревалась сбежать и найти Лотрина, это был ее единственный шанс.
— Иди сюда, милашка. Думаешь, мы тебя всю ночь будем ждать? — поторопил ее мужчина, оскалив желтые зубы.
Альда со злостью вытолкнула ее на арену.
— С кем она дерется?
— С Джинни. Где Джинни?
— Позволь мне драться вместо нее.
— Ты сегодня не дерешься, Альда, — ответил толстяк. — Мы собираемся устроить тебе бессонную ночь после твоей третьей победы. — Он злобно усмехнулся. По его лоснящемуся лицу струился пот.
— Я устрою вам отличное зрелище, — с отчаянием в голосе уговаривала его Альда.
Элспит почувствовала, как от ужаса у нее перехватило дыхание. Что задумала Альда? Она видела, что лицо женщины покрылось красными пятнами. Девушка понимала, что бриавелийке хочется убить ее, возможно, из-за того, что она моргравийка или потому что красивая, в отличие от самой Альды. Но самой вероятной причиной было то, что она казалась легкой добычей. Элспит понимала это, несмотря на переполнявший ее ужас. Может быть, Альда чувствовала, что сможет запросто ее убить, обеспечив себе быстрый отъезд на рынок рабов и возможность поскорее убраться из этого мерзкого места.
Мысль о том, что ее считают слабым противником, вывела Элспит из оцепенения. Она со стоном втянула в себя воздух, и неожиданно шум, запахи, все еще невысохшая кровь убитой женщины на полу — с одной стороны, а с другой — желающая ее смерти Альда, толстяк со списком — все это вместе взятое разбудило ее. Элспит почувствовала, что страх покинул ее, сменившись необыкновенным приливом энергии, вырвавшейся из нее сердитым криком. Появилось и еще кое-что, то, чего она никогда в жизни не испытывала, но сейчас ощущала каждой клеточкой своего тела. Это была ярость, но не медленно тлевшая внутри, а вырвавшаяся наружу холодным белым огнем, прокалившим мысли, воспламенившим эмоции, опалившим ее беспощадным гневом. Страх, несколько минут назад оставивший небольшую лужицу мочи вокруг ее ног, полностью улетучился.
Ненависть переполнила Элспит. Ненависть и жажда крови. Она переступила через лужицу, отбросила в сторону тряпки, прикрывавшие тело, и обратилась к толстяку:
— Позволь мне драться с Альдой!
Толстяк внимательно посмотрел на девушку. Это было что-то новенькое. Обычно женщин приходилось заставлять драться. Они помогали друг другу, извинялись, когда причиняли боль, а потом рыдали, зарезав соперницу. Но эти две горели желанием убивать. Кровавая горячка обещала великолепное зрелище.
Он облизал толстые губы красным языком.
— Вот это да! — Элспит обдало волной отвратительного запаха. — Ты, должно быть, очень уверена в себе.
— Просто объяви нас, — ответила она, страстно желая поскорее покончить с дракой. Если ей суждено умереть, лучше пусть это произойдет сейчас, нежели после томительного ожидания в компании обреченных.
Альда звонко хлопнула себя по бедрам. Моргравийка призналась, что не умеет драться. Значит, победа будет легкой.
— Ну что ж, — ответил толстяк, — не говорите потом, что я не дал вам того, чего вы хотели, — добавил он с непристойной ухмылкой. — Сними с себя тряпки, Альда. Вас обеих обмажут маслом. Я сейчас вас объявлю.
Уил шел со связанными руками в сопровождении двух солдат. Он не чувствовал страха, потому что хотел этой смерти. Его заботило лишь одно: чтобы тело Илены пострадало не слишком сильно, не было изуродовано. Раздумывая над тем, какая смерть была бы для Илены предпочтительней, он в конце концов решил, что лучше всего получить удар кинжалом с сердце, такой, каким Фарил убила Корелди. Потом тело обмоют, оденут и похоронят в Аргорне, и никто не увидит безобразной раны, от которой она умерла. Илена должна остаться в памяти людей такой же красивой, какой была при жизни.
Вот только вряд ли Селимус выберет такой примитивный способ убийства, как удар кинжалом. Королю нужна игра — Уила, например, он заставил стать свидетелем смерти Элида и страданий Илены. Теперь он захочет поиздеваться над последней из Тирсков перед высокопоставленными гостями. Разница только в том, что перед Селимусом будет не та женщина, которую он рассчитывает видеть. Эта Илена пойдет на смерть с легким сердцем.