Они принимали себя всерьез. И Галатею - тоже.
А я вдруг подумал, что Галатея застоялась, что нервы расходятся от безделья, что надо клин клином вышибать.
- Грабеж! - заявил я. - Но подчиняюсь грубому насилию.
И пошел выводить Галатею.
- Галатея, - вспомнила Таня. - Галатея, вот как ее звали.
Я медленно возвращался в свою шкуру.
- ...вам как конструктору это смешно, но я с ней когда-то дружила...
- Да? - Я полез в карман за сигаретами. - Хотите?
Мы как будто только что узнавали друг друга после стольких лет.
- Мы были раньше на "ты", - напомнил я, поднося огонек.
- Извини, - кивнула она. - Отвыкла.
- Я видел тебя из зала.
- И я тебя видела. Раза два. Но ты не хотел меня узнавать.
- Просто думал, что звезда жжется, - сказал я.
- А теперь?
- И теперь тоже.
Она протянула пальцы ко рту и отдернула руку.
- Врешь. Ты просто влюблен в свои машины. Ребята уверяли, что ты гений.
Самое время было разлить коньяк.
- Выпьем? - предложил я.
- Да. Выпьем за твой успех. За лучшую Галатею!
- Не за это, - медленно выдавил я. - У меня нет успеха.
Нельзя было так говорить. Но мне почему-то не хотелось при ней рисоваться. Я весь напрягся: лицо у меня было в тени, но мог подвести голос. Ну вот. Она отвернулась. Просто удивительно, какие все стали чуткие.
Когда нашли Галатею с обугленной схемой, ребята тоже сразу приняли рассеянный вид. Я мог тогда рвать на себе волосы. Никто бы все равно не показал, что это заметил. "Ребята, - хотелось мне им сказать, - чуткость хороша в умеренных дозах". Но я тоже чуткий, и я молчал.
- За тебя, - сказал я ей, - за Таню!
На шее ее при каждом глотке проступала жилка. Все-таки это чудо, что она ко мне пришла. А у чуда не бывает причин.
- Ты одна?
- Ты хочешь спросить, есть ли у меня муж? - Она стряхнула пепел, смяла сигарету. - У меня Голубой принц. Он выходит ко мне из замка. Замок стоит на моем шкафу, и в нем пять боевых башен.
- А у меня машины, - признался я, - то есть идеи машин, а сами машины ко мне не снисходят,
- Готовься, Пигмалион, - налетел на меня Алик на другой день после совета. - Мы отнесли докладную.
- Ночью?
Было восемь утра, день еще не проснулся, и гардеробщики - тоже.
- Мы подбросили ее в папку "на подпись". САМОМУ.
- САМОМУ??
"Ну, теперь начнется", - подумал я. Если б я знал, чем это может кончиться...
И началось...
Конечно, это не было судом. Это было, может быть, только чуть похоже.
Стол на сцене. Президиум.
- Наши молодые коллеги Алексей Патерин и Дмитрий Копов, - сообщает докладчик, - подвергли критике работу ученого совета института. Весьма похвальное рвение. Выполнено, к сожалению, методом подслушивания.
В зале хихикают.
- А как можно сделать это иначе? - громко спрашивает Димка.
В зале хихикают снова.
- ...указанные товарищи записали одно заседание совета на ленту магнитофона, вмонтированного в разработанную аспирантом Виктором Гитиным цифровую машину Г-1, в просторечии - "Галатея"...
- Я сама записала, а не они, - перебивает голос Галатеи. - И не на магнитофон, а в электронную память.
- Прошу соблюдать порядок, - стучит председательствующий. - Гитин, прекратите шутки с машиной!
- ...После этого Патерин и Копов подвергли ход заседания подробному разбору, а выводы изложили в записке, неизвестно каким образом оказавшейся на стопе директора. В этой записке утверждается, что шесть работ из восьми доложенных совету являются простой компиляцией из опубликованных научных статей и только две содержат нечто оригинальное, да и то лишь в смысле толкования вопроса...
Шум в зале. Впрочем, довольно легкий.
- ...Итак, товарищи, шесть работ - компиляция. И, заметьте себе, простая компиляция! Утверждение смелое, если, конечно, не сказать больше... Профессор Эмин, всеми нами уважаемый, доложил совету о многоволнистости волноводных отрезков. Интересные выводы об одновременности некратных колебаний... Дорогой Эрнст Иваныч, вы считаете себя компилятором?
- Я, - улыбается Эмин, - я, конечно, читаю прессу. И более того, я пишу. Я и мои коллеги обмениваемся мнениями на страницах печати. И может быть, что-то заимствуем друг у друга. Тем более что мы ведем также частную переписку, и я не скрываю от друзей свои выводы... И потому, молодые люди...