- Как будто мы - солнце, а они - подсолнухи, - дышит мне в ухо Алик.
- Молодой человек, вы хотите что-то ответить?
- Я уже ответил. - Алик пожимает плечами. - В докладной приведены все первоисточники.
- Но профессор Эмин дал нам понять, что в этих статьях его коллеги приводят его же мысли.
- Неправда! - гремит Галатея. - Он раньше никогда не занимался многоволнистостью. И ни одной его работы об этом не было. Я смотрю в свою картотеку.
- Я отказываюсь вести беседу в подобном тоне. Я не берусь спорить с напетой хулиганами магнитофонной лентой, - вскипает Эмин.
- Спокойно, брат, - ободряю я Галатею. И радуюсь, что усилил ей "входы". И вправду, если б не эта история с рыжей Танькой, что бы теперь осталось от триода в цепи логики?
- Товарищ председатель, - говорит Димка, - я прошу разъяснить всем присутствующим, что мы не хулиганы, а Галатея не магнитофон, не попугай и не граммофон довоенного образца... В нашей докладной указано, что оценка работы совета дана именно Галатеей - гениальной мыслящей машиной биоэлектронного типа, оснащенной огромной памятью.
- Не знаю, не знаю... - тянет председатель с вызовом. - У нас тут не испытательный зал. И машинам слова я не даю... По ходу сообщения слово имеет доктор Викторов. Уважаемый Сергей Петрович, и вы тоже обвиняетесь в плагиате... Да, да...
- Что делать, дорогуша! - басит огромный Викторов. Он идет из задних рядов, животом вперед. - Говорят, что одна дама слышала звон и решила, что телефон, а это был колокольчик!
Голос у него такой, что на корпусе Галатеи начинают звенеть шайбы. Или это перегрелся трансформатор?
- ..."Гипноз и лечение старости" - вот что я имел честь тогда доложить. Я докладывал, а другие писали. Раньше меня писали, правильно? Правильно или нет? Отвечайте быстро! - Палец Викторова устремляется Димке в грудь.
- Правильно, - балдеет Димка.
- То-то вот. Остается выяснить, что, собственно, они писали. И о чем говорил я. Не так ли? Так вот, я говорил о трансляционном воздействии на матричный код, а они - о кодовом управлении. Ясно? Вам ясно, я спрашиваю?
Димка смотрит на Алика. Алик - на меня. А зал смотрит на всех нас вместе.
- Все ясно, - заверяет Галатея. - Это одно и то же. Смотри энциклопедию, том сто сорок два, страница девять.
Зал вздыхает, как воздушный шар, в котором проткнули дырку.
- Мне кажется, здесь не место для аспирантских шуточек? - спрашивает Викторов председателя. - Нехорошо, ребята! Нехорошо. Отберите у них игрушку! - И медленно стекает с трибуны.
Председатель стучит по графину пробкой:
- Прекратить беспорядок! Или вы уймете ваш арифмометр, или я удалю вас из зала.
Стрелки Галатеи мелко дрожат.
- Прошу не оскорблять присутствующих, - кричу я.
И как я мог впутать ее в это дело?
- Машина не может считаться присутствующей!
- Я еще раз прошу председателя зачитать вслух параграф докладной с характеристикой Галатеи, - напоминает Алик.
В голосе его металл: вот-вот брякнет что-нибудь такое... совсем не для широкой публики... Мы с Димкой знаем его привычки...
- Да, - нехотя цедит председатель, - вы утверждаете, будто эта ваша машина чуть ли не человек в электронной форме. Мировое открытие! А начинается оно со склоки... Впрочем, ваша докладная далеко не так убедительна, как хотелось бы. В институте есть экспертная комиссия по машинам. Нам лучше заслушать ее мнение.
Глаз Галатеи уже не сверкает. Он чуть зеленеет призрачным светом, будто в цепи упало напряжение.
- Слышишь, - толкаю я Димку, - уведем Галатею.
- Убери лапы, - шипит Галатея. - А то как дам тысячью вольт!
А милейший Иван Ефимыч уже вылез из президиума.
- Машина Г-1 предъявлена экспертам три дня назад, - сообщает он. - Я не готов сегодня о ней докладывать. На экспертизу уходит обычно месяца два или три. А пока что я могу сказать? Машина оригинальная. Это безусловно. Немного, правда, нервная... Но это не беда. Вот скоро мы ее испытаем...
- Ближе к делу, товарищ Осипов, - перебивает председатель. - Вот тут утверждают, что мы имеем дело с гениальной машиной. Считаете ли вы возможным официально подтвердить здесь ее гениальность?
- Официально? Официально подтвердить гениальность? - Иван Ефимыч оглядывает зал, президиум, растерянно щурится. - Гениальность - это же такое дело... Как квадратный корень из минус единицы... Официально?!
- Прекрасно, - делает вывод председатель. - Гениальности вы не подтвердили. Остается последнее: считаете ли вы эту машину во всем равной человеческой личности?
- Стар я стал, - поднимает плечи Иван Ефимыч. - Тридцать два года я испытываю машины. Но человека я не оцениваю. От этого увольте.
- Благодарю вас, товарищ Осипов, - встает председатель. - Вы сказали достаточно. Нам теперь ясно, что заявления о необыкновенных достоинствах этой машины необоснованны. Она не отличается от известных машин этого типа. И транслировать через нее выпады против уважаемых в институте ученых непростительно, а выдавать их за откровения - просто преступно. Считаю необходимым просить администрацию передать машину Г-1 в цифровой зал для расчета табличных интегралов. А поведение Патерина, Копова и компании мы обсудим особо. Посторонних прошу покинуть зал.
- Галатея, это же чушь, - сказал я. - Галатея, мы в тебя верим. Скажи мне что-нибудь, Галатея!
- А ну вас всех... - говорит Галатея.
- Машинам трудно к нам снизойти, - сказал голос Тани, - они такие точные, практичные реалисты. Голубой принц им не виден.
- Если бы...
- Я немножко боюсь машин: в них такая неумолимая логика.
- Логика? Я вынашиваю идею совершенного мозга. И даю им этот мозг, самый лучший в мире... А они моделируют в нем сны, перегружают его схемы из-за обиженной кошки, и даже...
- И даже мыслят? Ты хочешь сказать, что они мыслят, твои машины?
- Я хочу сказать, что они слишком много чувствуют.
- Ну, это одно и то же. И это... ведь это... - От ее улыбки по стенам забегали зайчики. - Я так рада. И я тебя поздравляю.
Ну вот. Честное слово, я не хотел выдавать себя за нового Винера. Наверное, так смотрела принцесса, когда Аладдин построил дворец из золота. Но я-то был неудачливым Аладдином.
- Ничего ты не понимаешь, - буркнул я, и от моего угрюмого голоса зайчики стали блекнуть. - Мало уметь думать, нужно уметь не думать, о чем не надо.
- Например, об обиженной кошке, да?