- Вы что же? Посмотреть? - сдавленно сказал Башкин и попробовал улыбнуться. Перо слегка подрагивало в его руке.
- А вот по распоряжению Охранного отделения обыск, - сказал хмурым, усталым голосом квартальный. Достал платок и обтер мокрые усы. - Садитесь! - И он указал на край кровати. - Стань здесь! - Околоточный ткнул городовому пальцем. Городовой тяжело шагнул и стал рядом с кроватью.
Старуха, придерживая на груди кофту, совала издали нос.
- Ничего, ничего, - сказал околоточный, - пусть оденется, протокол подпишет. - Околоточный тяжело упал на стул и сдвинул шапку на затылок. Он, пыхтя, потянул ящик стола.
- Тут есть не мое... - сказал Башкин и дернулся с кровати. Городовой протянул толстый, как бревно, черный рукав шинели.
- На месте сидите.
- Это все разберут... там, - скучно и важно мямлил околоточный, перелистывая "Мысли" Башкина. - Тэ-экс... - и отложил в сторону. - Оружия нет? - спросил квартальный, не поворачиваясь.
- Какое, какое? - спросил Башкин. - Ножик у меня есть, - и Башкин торопливо вынул из кармана перочинный ножик и на дрожащей ладони протянул околоточному.
- ...револьвер или... бомбы, - говорил околоточный, разглядывая открытки красавиц. - Женским полом интересуетесь? Городовой хихикнул.
- Где у вас переписка? - вдруг повернулся околоточный к Башкину, повернулся резко, зло. - Письма, письма где? И сейчас же обратился к городовому в дверях:
- Вынь, что в комоде. Какие бумаги - сюда, - и хлопнул по столу. - Лампу, скажи, пусть даст.
Башкин слышал, как старуха зашлепала к себе в комнату. Она вернулась с лампой, совала ее городовому, услужливо, хлопотливо.
- Колпак можете снять, так светлей, - и глянула зло на Башкина. - А вот он кто, - громко шептала старуха, - вот он сказался-то когда...
Башкин заерзал на кровати.
- В чем вы меня подозреваете? Почему вы ищете? - вдруг заговорил он громко, лающим голосом. - Я не крал. Пожалуйста, я вам все покажу. Господин надзиратель! Давайте я вам покажу - это гораздо ведь проще.
- Сидите на месте, - едва слышно буркнул квартальный.
В это время резким рывком открылась входная дверь, мелодично зазвенели шпоры. Жандармский ротмистр ткнул зазевавшегося дворника. Околоточный вскочил навстречу и поправил фуражку.
- Ну что? - спросил ротмистр.
- Изымаю, - быстро сказал надзиратель и отшагнул от стола. Ротмистр, слегка согнувшись, огляделся. Повилял фалдами шинели.
- Это вы - Башкин? Башкин встал.
- Да, да, я Башкин, только я не понимаю, ничего не понимаю, - Башкин сделал веселое лицо, - зачем-то перемяли мне белье, только из стирки... сегодня... то есть третьего дня...
- Ага, - сказал, не слушая, ротмистр. - Вы, господин Башкин, одевайтесь, мы вас задержим. А тут не беспокойтесь, - все это у вас будет цело.
- Свезешь!
- Слушаю, - сказал городовой.
Он держал пальто и помогал Башкину попадать в рукава.
- Ей-богу, я ничего... ничего не понимаю, - говорил Башкин и деланно улыбался.
Ротмистр перебрасывал книги.
АННА Григорьевна вернулась к столу красная, ушла лицом в себя, села и чужими рассеянными глазами мигала на Саньку, на Наденьку.
Все помолчали минуту.
- Все-таки нахал, как ты хочешь, - сказал Санька, ни к кому не обращаясь. Так, через стол. И отхлебнул чаю. Никто не ответил. Вдруг Анна Григорьевна проснулась.
- Нет, нет, - заговорила она и еще пуще покраснела, - он, наверно, перенес что-нибудь, что-нибудь ужасное... или судьбу чувствует.
- Роковой... подумаешь, - сказал Санька с полным ртом.
- Не форси, не люблю, - сказала Анна Григорьевна. Наденька молча перелистывала Ницше, прищурив глаза.
- Простите, что это у вас? - спросил Подгорный. Он глядел, как Наденька переворачивала странички.
- Ницше, немецкий... - и сейчас же уставилась прищуренными глазами на Алешку. - Скажите... мне вот интересно, - сказала Наденька, - если б вам задали вопрос, дети, скажем... Как авторитету... спросили бы: есть Бог? Нет, или лучше так: верите ли вы в Бога или нет?..
Санька глядел на Подгорного с улыбкой, с надеждой, готов был радоваться. Он не знал, что скажет Алешка - да или нет, но уж наперед верил, что здорово.
Наденька, вся сощурясь, глядела пристально на Алешку. Анна Григорьевна осторожно поставила стакан, чтоб не брякнуть.
- Должно быть, верю, - сказал Алешка, улыбнулся и сейчас же нахмурился, - потому что злюсь на него и ругаю каждый день раз по сту.
- Ну, а если б спросили: есть он?
- Спрашивали меня: членораздельно ответить не могу.
- Гм, так, - сказала Наденька. - Тогда лучше не отвечайте. - И опять принялась за странички.
- Конечно, в Бога с бородой, верхом на облаке... - начал Алешка. Он слегка покраснел.
- Это я знаю, - сказала небрежно Наденька, - вы уж ответили.
- Это она констатирует и формулирует, - сказал Санька. Он тоже прищурил глаза и показал, как Наденька держит головку.
- Отрежь мне хлеба, - сказала Наденька.
- Тебе побуржуазней или пролетарский кусок? - Санька взял нож и насмешливо глядел на Наденьку.
- Пошло!
- Скажите, какой соций у нас завелся. Святыни задели.
- Отрежь хлеба, я прошу же, - сказала Наденька строго.