— Это лишь морская свинка. Я уверен, все будет нормально.
Он поставил пушистого зверька на зеленый пол будки и быстро закрыл дверь. Я надела темные очки снова и увидела и ощутила яркую вспышку, сопровождаемую треском.
Не дожидаясь, когда Андре откроет дверь, я бросилась в соседнюю комнату и заглянула в будку приемника.
— Ах, Андре! Дорогой! Она действительно здесь, — воскликнула я, наблюдая с волнением за бегающим взад и вперед зверьком. — Потрясающе! Все получилось! Тебе удалось это сделать!
— Надеюсь, но я должен запастись терпением. Через несколько недель буду знать наверняка.
— Что ты имеешь в виду? Смотри! Она живая…
— Да, похоже на то. Но мы должны посмотреть — все ли ее органы в целости и сохранности, а на это уйдет некоторое время. Если зверек будет полон жизни и через месяц, тогда эксперимент можно считать удачным.
Я попросила Андре разрешить мне присматривать за морской свинкой.
— Хорошо, но только не перекорми ее, — согласился он, улыбаясь моему энтузиазму.
Хотя Андре не позволял мне доставать Опля (так я назвала свинку) из коробки в лаборатории, я повязала вокруг ее шеи розовую ленточку и два раза в день ее кормила.
Опля скоро привыкла к своей розовой ленточке и стала совсем ручной, но этот месяц ожидания показался мне годом.
И вот однажды Андре принес в лабораторию Миккет — нашего коккер-спаниеля. Он держал это в тайне от меня, прекрасно понимая, что я бы никогда не согласилась проводить такие опыты над собакой. Но затем Андре сообщил, что Миккет удалось успешно транспортировать уже несколько раз и операция ей чрезвычайно понравилась: она выскакивала из реинтегратора и тут же сломя голову мчалась в соседнюю комнату и царапалась в дверь передатчика, желая, как выразился Андре, «попробовать еще разок».
Теперь я ожидала, что супруг пригласит своих коллег и специалистов из министерства авиации. Обычно он поступал так по окончании исследования и перед тем, как выдать длинный и подробный отчет. Всегда проводил в из присутствии пару-другую опытов. Наконец, я спросила его, когда же он собирается устроить свой непременный «вечер сюрпризов».
— Нет, Элен, еще не скоро. Открытие слишком важно. Мне нужно много над ним работать. Понимаешь, есть еще особенности транспортировки, которые я не могу толком понять. Что же, я просто скажу всем этим выдающимся профессорам, что делаю то-то и то-то и бах — получилось. Что еще важней, нужно быть готовым ответить на любой сокрушительный аргумент, который они обязательно придумают, когда сталкиваются действительно с чем-то стоящим.
Конечно, мне никогда не приходило в голову, что Андре попытается, по крайней мере, на данной стадии, поставить опыт на живом человеке. Но, зная Андре, следовало предположить, что он никому не разрешил бы войти в передатчик, не попробовав это сам. Потому он и продублировал все выключатели внутри будки дезинтегратора. Я обнаружила это только после несчастного случая…
В то утро, когда Андре проводил этот страшный эксперимент, он не пришел на обед. Я послала горничную в лабораторию с подносом, но она принесла его обратно вместе с запиской, которая была приколота с внешней стороны двери:
«Прошу не беспокоить, я работаю».
Время от времени он поступал так и раньше, и я, хотя и отметила, что записка была написана необычно крупным почерком, но особого значения этому обстоятельству не придала.
Когда я пила кофе, в комнату ворвался Анри с известием, что поймал странную муху и хочет мне ее показать. Я отказалась даже посмотреть на его зажатый кулачок и потребовала, чтобы он немедленно отпустил муху.
— Но мама, у нее такая странная белая голова!
Подведя сына к открытому окну, я повторила приказание и он выпустил муху. Я помнила, что Андре не выносил жестокости в любой форме по отношению к живым существам и рассердился бы, узнав, что сын запрятал муху в коробочку или бутылку.
В тот вечер Андре не появился и к ужину. Чуть встревоженная, я побежала в лабораторию и постучала в дверь.
Он не ответил на стук, но я услышала его шаги, и через мгновение он просунул под дверь записку, напечатанную на машинке:
«Элен, у меня неприятности. Уложи мальчика спать и приходи через час».
В испуге я принялась стучать в дверь и звать его, но казалось Андре не обращал на это никакого внимания. Услышав знакомый стук пишущей машинки, я почувствовала некоторое облегчение.
Уложив Анри, я вернулась в лабораторию, где обнаружила под дверью еще одну записку. Моя рука дрожала, когда я поднимала записку, потому что уже тогда начала догадываться; стряслось нечто ужасное. Вот что было там написано:
«Элен, прежде всего я рассчитываю на твое присутствие духа и здравый смысл. Только ты одна можешь мне помочь. Со мной произошло серьезное несчастье. Пока мне ничего в особенности не угрожает, хотя речь идет о жизни и смерти. Звать меня или говорить со мной бесполезно: ответить не смогу. Хочу, чтобы ты в точности выполнила все, что я попрошу. Постучи три раза в знак того, что все поняла и согласна и принеси мне кувшин молока с ромом. Я ничего не ел весь день, но этого мне хватит».
Дрожа от страха, не зная что и подумать, подавляя яростное желание звать Андре и колотить в дверь, пока он не откроет, я постучала три раза, как требовалось, и побежала принести то, что ему нужно.
Не прошло и пяти минут, как я вернулась и обнаружила под дверью еще одну записку.
Элен, внимательно следуй этим инструкциям. Когда постучишь я открою дверь. Ты подойдешь к моему столу и поставишь кувшин с молоком. Затем пойдешь в другую комнату, где находится приемник. Посмотри внимательно и попытайся найти муху. Она должна быть там, но я не могу ее найти. К сожалению я плохо различаю маленькие предметы. Перед тем как войти, обещай мне, что будешь подчиняться мне беспрекословно. Не смотри на меня и помни, что говорить совершенно бесполезно. Отвечать я не могу. Постучи еще три раза. Это будет означать, что ты даешь мне обещание. Моя жизнь полностью зависит от твоей помощи.
Я помедлила, собираясь с духом и затем медленно постучала три раза. Услышав, что Андре возится за дверью и неловко пытается открыть замок. Наконец, дверь открылась.
Краешком глаза я заметила, что он стоял за дверью. Не поворачиваясь, я отнесла кувшин на стол. Судя по всему, Андре наблюдал за мной, и я должна была во что бы то ни стало выглядеть спокойной и собранной.
— Дорогой, можешь на меня рассчитывать, — сказала я с нежностью и, поставив кувшин под настольную лампу, единственную, которая была здесь включена, пошла в соседнюю комнату, где ярко горел свет.
Казалось из будки приемника вылетел ураганный вихрь: повсюду разбросаны бумаги в углу несколько разбитых пробирок, табуретки и стулья перевернуты, а одна из оконных штор наполовину сорвана с погнутых гардин. В большой эмалированной миске на полу все еще тлели обгоревшие документы.
Я поняла, что мне не найти муху, которую разыскивал Андре. Женщины знают то, о чем мужчины могут только догадываться при помощи рассуждений и дедукции. Эта форма знания им практически недоступна, и они пренебрежительно называют ее интуицией. А я уже догадалась, что ту самую муху поймал Анри и потом выпустил по моему настоянию.
В соседней комнате раздался странный булькающий звук — видимо, Андре трудно было пить молоко.
— Андре, мухи здесь нет. Может ты мне что-то подскажешь… Если не в силах говорить, попробуй постучать… или еще как-нибудь. Один раз будет означать — да, два раза — нет.
Я пыталась говорить совершенно спокойно, но мне пришлось подавить вздох отчаяния, когда он постучал два раза.
— Можно подойти к тебе, Андре? Мой дорогой, меня ничто не испугает.
После минутного колебания он стукнул по столу один раз.
В дверях я остановилась, пораженная видом Андре: его голова и плечи были покрыты коричневой бархатной скатертью, которую он снял со стола. Подавив смех, на грани рыдания, сказала:
— Андре, завтра при свете дня мы поищем тщательней. Почему бы тебе не лечь спать? Если хочешь, Отведу тебя в комнату для гостей, там тебя никто не увидит.
Левой рукой он два раза постучал по столу.
— Тебе нужен доктор, Андре?
— Нет, — постучал он.
— Хочешь, позову профессора Ожье? Вдруг он сможет помочь…
Он резко стукнул два раза. Я не знала, что мне делать. И тогда сказала:
— Сегодня утром Анри поймал муху, он хотел мне ее показать, но я заставила ее выпустить. Может быть, эта та самая… Я, увы, не видела ее, но сын сказал, что у нее белая голова.
Андре издал странный металлический вздох, и я едва успела впиться зубами в пальцы, чтобы не закричать. Он опустил правую руку, и вместо его мускулистой кисти с длинными пальцами из рукава высунулась свисающая до колен серая лапка с маленькими почками на ней, напоминающая ветку дерева.