Тут извернувшийся Тимур уцапал противника за ухо и начал злобно стягивать с себя.
— Эй! Это не по правилам! — возопил теряющий равновесие Званцев.
— Мир несправедлив, детка! — ехидно прохрипел лежащий внизу.
— Тимур, ты главное за нож не хватайся! — предупредил я на полном серьезе горячего парня.
— Я что, совсем дикий? Я своих знаю! — возмутился тот.
Ну ладно, коли так… А то привычка пускать в дело нож по любому пустяку стала довольно неприятной для наших медиков. Нож и травмат прочно вписались в картину жизни до Беды… И добивать ногами по голове, тоже привычно уже стало у молодежи…
— Майор с Вовкой и остальными — сразу за Шанцем 'Найденыша' на герметичность проверяют — сказал Ленька с интересом наблюдавший за перепетиями битвы на полу. А, понятно. Значит надо по-быстрому туда смотаться, сообщить, что можно, получить ЦУ, что нужно. Потом быстро вернуться домой и подготовиться к вечерней пирушке. Народу придет человек двадцать, надо подготовиться.
Когда забирал свою машину обнаружил, что сзади так и присобачен Вовкин прицеп с четырьмя пустыми бочками. Ну да, пациент-то солярой обещал угостить, а у нас канистр свободных не оказалось. Вот по дороге и заеду, корыто его еще здесь стоит.
Судно и впрямь стояло там где было, только просело глубже — видно уже груз принимали. Что показательно — стоит ровно, не завалившись на нос или корму, без крена, то есть грамотные люди грузили, тонкое это дело — размещать груз по трюмам, точный расчет нужен и опыт.
Окликнул смутно знакомого парня на палубе 'Мариетты'. Объяснил ситуацию, тот вроде тоже меня узнал. Пригласил на борт, испить кофею. Вспомнил я за кофеем, что список будущих работников проверил, связался с пациентом, сообщил об этом и спросил насчет солярки — в силе ли обещание. Пациент только фыркнул, попросил передать рацию моему собеседнику на борту. Ну, я и так услыхал, что 'Кандидаты чистые. Соляру- дать!'.
— Пашка с шефом за пушками поехали — оружием разжиться надо, да и знакомится сейчас с кем должно, мы теперь тут челночить начнем — важно заявил новоявленный купец и пошел мне соляру наливать, а вместо него на меня насели две бабенки из экипажа с такой кучей вопросов обо всем сразу, что я и не заметил, как время пролетело. Почему так долго матрос мне двадцать литров наливал, понял я чуть позже, когда машинка тронулась не как обычно, а с очень большой натугой. Удивился, вылез глянуть — потом понял — пациент своим компаньонам не уточнил, сколько мне соляры выдать, а я как-то посчитал, что оно и так понятно. А тут масштабы не автомобильные, а уже корабельные — вот мне четыре бочки под пробку и накачали. Нельзя сказать, что я огорчился. Нет, определенно не огорчился, хотя с таким грузом ехать получилось непривычно.
Наших увидел издалека — показалось сквозь кусты, что взорвался снаряд в воде. А это всего навсего 'наша лягушонка в коробченке', то есть Вовка в 'Найденыше' с ходу в воду залива въехал. Потом мокрый бронетранспортер грузно выбрался обратно. Отъехал в сторону, разогнался — и опять утюгом воткнулся в воду, так что за поднятыми брызгами скрылся почти полностью.
— День добрый! Коня купаете? — я вежливо спросил майора, задумчиво жевавшего травинку.
— Да, герметичность проверяем. Возможно плавать придется, надо все проверить перед работой — ответил Брысь.
— Докладываю, что получил допуск и теперь меня в Таиланд не пустят по причине страшной секретности.
— Таиланд… Тут в Белорусию черта лысого доберешься — хмуро ответил майор, явно думавший о чем-то своем.
Подошел Вовка, кивнул походя. Разговор у них пошел о всяких технических делах, я понял, что сейчас не до меня — что-то в технике беспокоило обоих, да и Серега, который оказывается тоже тут же, в БТР сидел, не выглядел шибко довольным.
Посмотрел я на это и решил, что в подготовке праздника от меня толку будет больше, да и поехал, тяжело волоча за собой прицеп с негромко и увесисто погромыхивающими бочками.
* * *
На вполне приличную проселочную дорогу Ирка с собачонкой вышли уже в середине дня. Было совершенно безлюдно, захламленная дорога тоже производила впечатление давно не видевшей транспорта. Ирка остановилась, осмотрелась. Прикинула как двигаться дальше. Тут, наконец, солнце вылезло из-за туч, ветерок стих, вокруг запарило, стало как в бане. С удовольствием сняла надоевшую резиновую накидку, смотала ее в сверток, приспособила к сумкам. Пожалела, что не взяла рюкзак — сумки-то были под мотоцикл, а тут уже шею натерли, да еще и псиной после Сюки пахли сильно.
Потом осторожно стали двигаться в выбранном направлении. И сильно удивились, когда из-за поворота открылось здоровенное озеро, деревушка на холме и большущая полуразвалившаяся кирпичная церковь. Уж церковь-то эту Ирина узнала бы когда угодно, бывали тут, запомнила.
— Ты гляди — ка, мы прямо к Ламерью вышли — удивилась Ирина.
Получалось, что они сейчас довольно близко уже от шоссе, только вылезли не там, где она рассчитывала — все-же плутали по лесу-то, как ни стыдно — а плутали. Присела у обочины, решила посмотреть — что да как в деревне. Видно было плохо — далеко все таки, но ни признаков жизни, ни зомби Ирка так и не разглядела. С одной стороны по дороге — удобно идти и дорога хорошая. С другой — дальше еще деревни будут — кроме этого Ламерья еще и Колокола вроде. Ну да, Колокола, вот они и на карте есть. По лесу ломиться куда дольше выйдет. Но вот кто в деревне? Ладно если тупые зомбаки — их уже после зачистки Борков Ириха не боялась, а если кто на манер Фиолетового? Или резвушки? Патронов-то кот наплакал. Причем не простой кот, а мужественный, сдержанный и терпеливый, из которого слезу давить замаешься. С третьей стороны — а вдруг и транспорт какой в деревне есть? Тот же велосипед? А может и живые найдутся — Ламерье большая деревня, народ тут жил постоянно и не по одному — два старика, как в большинстве деревень этого района, а вполне прилично, человек двести всяко. И хотелось и кололось туда явиться.
Прямо хоть монетку кидай. И кинула бы, да вот не было с собой монеток, ни к чему они были уже несколько месяцев.
Когда Ирина все же решила идти и стала подниматься на ноги, по нервам врезал режущий визг Сюки. Собачонка пронеслась мимо так, словно у нее было восьмь ног. Ирка дернулась за ружьем и тут же рядом — и двух метров не было — еще более стремительно сквозануло нечто здоровенное, грязно-волосатое, толком Ирка разглядеть не успела, грохнув навскидку из помповухи картечью, передернула, грохнула еще раз и тут визг Сюки как ножом обрезало — метрах в 15 от хозяйки собачонку настигли. Непонятная волосатая мразота, что-то делая, прыгала по дороге, потом резко дернула здоровенной башкой и Сюка взлетела в воздух, какая-то странная Сюка, очень маленькая.
Ирка успела бахнуть еще раз, опять без видимого результата, моментально взмокла от страха, даже не страха, леденящего ужаса, а потом поняла, что это половинка Сюки, передняя половинка, тут огрызок собачонки еще успел жалко взвизгнуть, пока летел вниз — и все. Только захрустело отвратно.
Хозяйка как заведенная отстреляла все патроны и когда пошли осечки страшно удивилась, не сразу поняв, что это не осечки — просто патронов больше нет. Зверье на дороге тем временем стало разворачиваться. Сначала Ирина подумала, что это медведь, но не похоже ЭТО было на медведя. Во-первых пастью в полбашки. И зубами в этой пасти! Зубами, которые женщина отлично видела. И теперь эти зубы прыгнули к Ирине, покрыв сразу треть расстояния. Взвизгнув не хуже сожранной уже Сюки, Ирка неожиданно для себя кинула в непонятного монстра пустое ружье и бросилась наутек, не рассуждая от ужаса. Запнулась, упала, больно ударившись локтями и коленкой и словно опомнилась. Разум что ли от боли вернулся? Откуда-то пришло забытое давным давно. Тело само вспомнило, как бегало в школе стометровку с низкого старта и сейчас именно так и сработало. Рывок получился так себе, но никто в спину не вцепился, значит дистанцию удалось удержать. Когда Иркины ноги простучали подметками метров тридцать что-то внутри паникующего рассудка внятно дало понять Ирихе — пора стрелять из той балалайки, что больно била какими-то сразу ставшими очень угловатыми и острыми частями в бок и по бедру. Развернувшись так резко, что в спине что-то отчетливо хрустнуло, Ирка хапнула автомат, порадовавшись, что не зря училась вот так его сразу хватать за нужные детали, и встретила молча бегущую к ней мразь очередью. И еще, и еще и еще. Промазать было никак нельзя, все пули попадали. Но зверь пер как танк, словно и не его тушу шили остренькие пульки.
Рухнул он уже проскочив мимо Ирки, та словно заправский тореадор крутанулась в диком пируэте, уходя с линии по которой мчалась зверина. Добавила вдогон, но падаль уже и так заваливалась. То, что это падаль Ирка поняла точно — запах очень уж был характерный, когда она мимо промчалась. Увидев, что мразота рухнула, Ирина кинулась в кусты, прочь от места драки и опомнилась только когда веточка больно стеганула прямо по глазу. С трудом уняв хлынувшие слезы и проморгавшись, Ирка прикинула — что делать дальше.
Расстегнула на всякий случай кобуру с пистолетом, отщелкнула магазин автомата — на ее удивление патроны еще оставались, но всего четыре. Четыре в магазине, один в стволе, итого пять штучек. Совсем паршиво. Дохлятина следом не ломанулась — значит все же сдохла совсем. Но возвращаться придется — сумки с жалкими пожитками так и остались на дороге. Скрепя сердце Ирина выбралась обратно. Мертвячина валялась посередь дороги и теперь Ирка ясно поняла, что это была собака раньше. Из тех, здоровенных, которые так любили новые русские. Только еще больше стала. Таких телков раньше Ирине видеть не доводилось. Не удержалась, осторожно подошла поближе и пнула мертвую оскалившуюся невиданными клыками башку. Сама же испугалась, когда туша шевельнулась, потом дощло, что от пинка дернулась. На всякий случай стрельнула в заляпанную жидкой гнусью косматую башку из питолета, но маломощная пулька рикошетнула и взрыла гравий на дороге.
От Сюки остался какой-то жутковатый сизо-желтый лоскут с шерстью и брызги крови. Ирку немного замутило, когда она подумала, что вполне могла бы с собачонкой разделить участь. Второй раз замутило, когда посмотрела, что с сумками — вышло так, что мертвячина разодрала их походя зубами, густо замарав при этом какой-то даже на вид гнусной жижей. Брошенные на дороге сумки чем-то привлекли внимание зверя и тот потерял несколько секунд на то, чтобы их распотрошить. Сумки вместе с Сюкой приняли на себя основной удар мерзотины и Ирку спасли, только вот пользоваться ими уже было невозможно. Даже накидку располосовал в хлам рывок костяных зубьев.
Нет, после такого привета идти через деревни не хотелось категорически. Ирка вздохнула, подобрала брошенную помповушку и побрела в лес. Теперь вся надежда была только на трассу. А патронов осталось всего пять в автомате, да семь в пистолете.
Конечно, если бы Ирина знала, что через час на дорогу из Ламерья осторожно выйдут два человека, один повыше, другой поменьше, и, озираясь по сторонам, двинутся к месту боя, где тот, кто постарше аккуратно осмотрит все, разберет следы и скажет с облегчением своему спутнику:
— Вот, сына, слава Богу, утихомирили Зверюгу! Мир не без добрых людей!
То, может быть, Ирина и не пошла бы лесом. Но она этого не знала, разумеется, да и те двое тоже, рачительно собрали гильзы, покопались в распотрошенных сумках, что-то взяли себе, прибрав по бедности даже плащ-палатку и потом тот, что поменьше, спросил другого:
— Пап, а может нам стоит по следам пройти? Эти ж люди — и вооруженные были и вот Зверюгу угомонили.
А другой ответил:
— Да тут всего один был — то ли парень, то ли девка — ботинок небольшой. А так черт их знает — вдруг из тех… Ну, которые тогда…
— Когда маму, да? — спросил сын.
— Да… И не следопыт я, на мхе следы быстро прячутся… Может оно и к лучшему. Зато теперь Рекс из дома сможет выбираться.
Мальчишка улыбнулся грустно, перехватив поудобнее тяжелое для него ружье:
— Выйти может и выйдет. А вот гавкать ему теперь заново учиться надо.
— Не стоит. Нам внимание лишнее ни к чему.
— Тоже верно. Пошли?
— Пошли.
Но об этом разговоре, конечно, Ирина не знала и никогда не узнает, скорее всего.
* * *
На рынке я что-то разошелся. С другой стороны — чтоб вот так официально гостей принимать — этого у меня с марта месяца — впервые. В общем напокупал полкузова всякой еды, денег извел — подумать страшно даже, считать боязно. С другой стороны — в кои-то веки. Тут вдруг вспомнил, что опять не заполнил проклятущие истории болезней.
Минутку был соблазн оставить на потом — ежели вернусь, то допишу, ну а не вернусь… То и поровну мне это будет. Но все же решил заехать заполнить. Потому так с бочонками прямо к больнице и подкатил.
Здание советской архитектуры. Много цветов, тенисто — потому как там обсажено все вокруг деревцами. И когда вылез из машины нос к носу столкнулся с Буршем, неторопливо вышагивающим по аллее. Вид у него такой, что понятно — отработал, но еще в себя не пришел.