Лейтенантик кивает, улыбается, кивает в сторону наших товарищей, которые как раз отлично иллюстрируют и общность поведения биологического вида в определенных условиях и индивидуальные различия.
— Хорошо еще, что в Питере с 90 годов разработали психоморфологию, методику синтеза, позволяющую моделировать и воспроизводить психические процессы. Любая психическая деятельность является совокупностью процессов восприятия, преобразования и генерации информации, эта уникальная концепция предоставляет основу для сведения воедино всех частных направлений зоопсихологии. Что мы и делаем. И получается в отличие от примитивных математических расчетов, что легче нам в будущем не станет. Зомби самоорганизовываются. Дурных, обычных мы выбьем, да. Но вы же сами знаете, что шустер стоит тридцати тупяков, а морф стоит пары десятков шустеров. И подтверждение тому — наши общие знакомцы, которые свалили из-под присмотра. До этого уже работая удачно парой, а теперь они впридачу обзавелись стаей. Причем, что характерно — на срабатываемость у них времени не было, но штурм Сердца Ропши, как назывался комплекс укрепленных зданий для Высших провернут с военной точки зрения великолепно. Ознакомьтесь потом. Причем, что особенно важно — с ударом по уязвимым точкам. Очевидно, что индивидуальное поведение зомби сочетает в себе все перечисленные аспекты, но не исчерпывается даже самой изощренной их комбинацией.
Мне нечего возразить. Кто бы мог мне сказать, что вот буду обсуждать психологию и мотивацию зомби. Впрочем, помнится была скользкая ситуация. Которую человек набожный может и посчитал бы тем, что дьявол был неподалеку и услышал глупое пожелание. Сосватали мне за смешные деньги не то, что горящий, а аж пылающий тур в Доминикану.
Прекрасное место, только очень странное. Один остров — Гаити на два государства — Доминикану и Республику Гаити. И хоть остров один, а даже народы разные — гаитяне черные, мрачные, злобные и их язык — французский. И хоть какбэ христиане — а культ Вуду в полный рост у них. Доминиканцы куда светлокожее, улыбчивые, действительно христиане и говорят по-испански. Ленивые правда и те и те, но у одних жизнь спокойная, безмятежная. А у соседей гаитян не понос, так золотуха. В Доминикане тихо и благополучно, а у гаитянских то землетрясение, то репрессии, то холера, то опять землятрясение, то опять репрессии, то снова землятрясение. Или оползни. Или ливни. Или оползни после ливней и землятрясения. Разумеется с репрессиями. Совершенно непонятно, почему на них все время все шишки валятся. Для гаитян поэтому — джекпот всей жизни перебраться через границу и устроиться любым помогалой при отеле. Доминиканцы это не приветствуют. Но самые грязные работы так и быть поручают гаитянам — нелегалам. Да, и разумеется гаитяне и доминиканцы друг друга сильно недолюбливают, о чем говорить в общем не стесняются.
Потому когда ко мне вежливо подошли в гостиничном парке двое негров я уже сразу понял, что это доминиканцы — оба улыбчивые. Светлошоколадные, только один этакий крепенький бычок, а другой прямо отличник — сташеклассник. Ноут в его руках с аккуратно подстриженными ноготками, только подчеркивал этот образ. Некоторое время я пытался понять, что же собственно от меня хотят — испанским я не владею вовсе, английский тоже не моя сильная сторона, куча странно вроде знакомых по звучанию фраз хоть и намекала на их славянское происхождение, но никак не давала ничего ободряющего. Даже на каком-то мне совершенно незнакомом языке негр пытался коммуникатировать. Мы оба задумались, мне уже стало интересно — что с такой настырностью мне пытаются впарить. Вроде бы, как я понял из огрызков своего аглицкого — эксклюзивный тур. Вся проблема была в том, что за тур и в чем его эксклюзиф. Наконец паренек зашел с другой стороны и поинтересовался, откуда это я. Про Россию он даже что-то слыхал, но толком и это не выручило. Наконец, в переборке языков он дошел до немецкого и тут — то школьный курс мне пригодился. В общем на диковинной смеси разных языков, словно мы вчера еще строили Вавилонскую башню, паренек с лучезарной улыбкой объяснил мне, что тур его команда предлагает особенный. Из Доминиканы — в Гаити. Если я соглашусь, то маленькая авиетка доставит меня в приграничный район, там наготове джипы, числом три и охрана, мы мигом переезжаем через границу, в том районе и пограничников-то нету и я смогу провести свое время как мне заблагорассудится в попавшейся по дороге гаитянской деревушке. Гаитяне — глупые и трусливые обезьяны, можно не бояться последствий. Единственно, что не рекомендует улыбчивый доминиканец — это кого-нибудь насиловать, гаитяне в основной массе больны всем подряд, начиная от СПИДа и можно подцепить что-нибудь нехорошее. Если нужны девочки — или мальчики, то они их легко поставят и здоровых и здесь, незачем летать. А там — можно почувствовать себя хозяином жизни всей деревни. Можно их бить, резать, стрелять — ружье мне дадут, можно хоть всю деревню сжечь, но основной цимес даже не в этом — такие услуги предлагают и другие, а мой собеседник предлагает эксклюзиф! Основной момент путешествия — можно выбрать из гаитянских обезьян кого-нибудь приглянувшегося и либо самому, либо кто из сопровождающих нарежет из обезьяны бифштексов, которые тут же будут приготовлены. В стоимость тура входит и видеосъемка, если я хочу убедиться, то он может показать отрывки — один из туристов не расплатился полностью, потому они считают себя вправе компенсировать убытки используя его видеозапись. Собственно у меня и до того не шибко возникали сомнения, но вполне толково снятое видео и фото на ноутбуке улыбчивого доминиканца все подтвердили внятно и четко — и горящие халупы и пяток раненых разными способами, включая мачете и несколько несомненно убитых и процесс подготовки стейка из молодой негритянки от выбора объекта до поджарки с гарниром на тарелке — весь товар лицом. В том числе и пузатый лысый брюнет — заказчик всего этого тура — его красная от жары рожа была отчетливо различима и на видео и на фото. Оказалось, что все это действо не так и дорого — всего 5000 долларов. Ну да. Вполне себе пристойная цена для найма частного самолетика, трех джипов, десятка вооруженных бодигардов и развлекухи в стиле "Я Царь Мира! На отдельных фото представлялось предлагаемое оружие, неплохой такой подборчик, даже кремневое ружо было. Ухоженное. Что удивило особенно. И калаш разумеется тоже был.
Только мне почему-то не было интересно все это вместе взятое. Халупы эти палить по жаре, слушать как верещат перепуганные люди — это для бравых доминиканцев гаитяне — тупые обезьяны. Меня-то иначе учили в детстве. А уж наслаждаться мясом из граждан соседней республики, хоть она и действительно дурацкая, совсем неинтересно. Я достаточно знаком с работой санэпидемстанции, чтобы понимать — мясо не прошедшее ветконтроль, лучше не жрать… Принципиально. А Онищенко на этом островке нету. Да и по большому счету я получил эту горящую путевку для того, чтобы расслабиться на манер медузы, а не носиться шайтаном по горам. Погрустневшему шоколаду я не стал растолковывать все эти сложности, просто постарался объяснить, что я военный медик, у нас в стране война идет периодически, потому сюда я приехал отдохнуть. Тур у него действительно реалли иксклюзиффф для основной массы публики, но для меня это как на работу сходить, то есть мне за это деньги платят. Вот если бы он смог продать мне живого зомби, то это мне было бы интересно. Для опытов.
Шоколады посовещались, посмотрели на меня с некоторым уважением и свалили. Я про них и думать забыл, но отличник с ноутом уже под занавес моего отдыха на милом острове Гаити, еще раз попался на глаза и я не преминул уточнить — что там с моим зомби? Оказалось, что с добычей собственно зомби проблем нет, но вывезти из страны не получится — не вполне багаж, оказывается. И совсем печально, что не ввезти в другие страны, примут зомби за обычного нелегального эмигранта, будут проблемы. Тогда-то я дурачился, хотя и не врал — и медик и военный, в запасе как-никак, другое дело не воевавший. А ведь сбылась получается мечта идиота — зомби вокруг своих полно самых разных, того, чернявого сюда уж явно перебор было бы тащить. Впору отсюда вывозить десятками тысяч. Да и то всех не вывезешь. Только в метро набилось за это время по разным прикидкам до полумиллиона мертвяцов, их вообще прет туда, где они часто бывали при жизни — тоже подтверждение правильности выкладок зоопсихологов, кстати. Несколько анклавов там пытались удержаться. И тепло тами сухо и много всякого очень интересного. Ан не получилось — те, кто не смог накрепко изолировать маленькие участки или погибли, причем быстро, либо вынуждены были бросать все и отходить. В общем, мутно там. И темно.
— Сереж, а что Мут со своей ордой такого намутили особенного? Когда местных хозяев жизни за узы висячие взяли? — окликаю я нашего пулеметчика.
— Там еще разбираться надо, но похоже, что он твою любимицу белобрысую без затей закинул из-за забора прямо в чердачное окошко. Это в системе обороны никак не было предусмотрено. Ну а дальше покатилось. Там сейчас закончат выборку документов и улик, можно будет сходить посмотреть. Пойдешь? — уточняет Серега.
— Не, мне бы переодеться. А то мерзко себя чувствую.
— Вот неженка! — фыркает Енот — все свое детство забыл!
— Да ладно, победили уже всех, все пучком, стоит торчком. Ильяс, мы тут как, долго еще будем отираться?
— А куда спешить? Тут много чего полезного. Да и вообще, осмотреться стоит, глянуть что к чему. Жалко дворец накрылся — тама бы тоже глядишь что нашлось. Давно к слову дворец грохнулся? — обращается Ильяс к собравшимся.
— После перестройки. Военный санаторий оттуда выперли, а новый хозяин ничего делать не стал. Вот пустое здание бомжи и подпалили — поясняет Ремер.
— Ясно. Ну что, поехали глянем на рыбхозяйство? У них тут кроме карпов еще что есть? — говорит поднимаясь Ильяс.
— Карпы только. Вроде как молодь форели где-то есть — но это скорее в институте — вот там — показывает пальцем на современного вида здоровый серый параллелепипед Серега. Сам он никуда не собирается. Наоборот разложился на корме танка, судя по всему решил на скору руку провести экспресс — чистку своего поработавшего за день пулемета. До меня это окончательно доводит мысль, что на сегодня мы навоевались. Серега такое верхним чутьем ощущает. Ни разу еще на моей памяти не ошибался. Да и Енот с Ремером спокойны. Мне не дают однако спокойно посидеть — хорошо бежать не надо никуда, но вот консультацию давать приходится — с походом напущенный моими соратниками слезогон ухитрился скопиться в нескольких местах и его хапнули шныряющие по поселку новоприбывшие. Собственно ничего особенно страшного не произошло, тем более их вывели из загазованных помещений и сразу стали мыть, что единственно верное в такой ситуации. Только вот разумеется совершили самые характерные ошибки — мыть морду и глаза, ошпаренные слезогоном, надо водой только комнатной температуры. А тут как на грех в одном месте стали мыть горячим чаем — в другом расстарались ледяной, не пойми где тут добытой. Ну и получили по схеме — слезогон надо с кожи и слизистых смывать, обильно поливая, тогда кожа никаких дополнительных реакций не выдает. А вот если вода горячая, то поры раскрываются и слезогон забивается куда глубже. Где и продолжает шпарить и хрен его оттуда удалишь. С ледяной водой к слову ровно то же получается — попавший в поры слезогон при охлаждении там и закупоривается. В общем все общеизвестно и элементарно.
Инженеры тоже наигрались с танчиком, а прибытие их Главинжа, как ехидно его поименовал Чечако, того самого разноцветноволосого инженера с кличкой Эхо наводит быстрый порядок в махновской инженерной вольнице. Ясно, что как мужики остаются без начальственного присмотра, так при отсутствии сложной задачи впадают в мальчишество, теперь эти обалдуи угомонились. Обсуждают свои проблемы, у меня чешется язык влезть и наябедничать злобному Эху на Чечако с Чарджером, но прикидываю, что несолидно получится. Тем более и лейтенантик тут сидит, не хочется выступать перед Ухом Кабановой этаким жалобщиком.
— А вот к слову — говорю я ему — вы экскурсии на форт не собираетесь проводить?
— Это еще зачем — удивляется он.
— Да меня тут спрашивали знакомые подростки про ваш некросад.
— Какой еще сад? Нет у нас экспонатов, все для работы.
— Не все. Уборщицы собак ведь есть? И морфохомяка можно было бы показать. Да и по крысам есть интересные образцы. В Красную зону конечно пускать категорически нельзя, но сделать выставку для посетителей по-моему вполне возможно.
— Вы что, серьезно? — озадачивается лейтенантик. Видно, что даже сама мысль о показе сверхсекретных образцов совершенно левым людям переворачивает в нем все устои. Возможно еще и то ему мешает, что та же упомянутая мной собачонка явно выглядит, как проявление минутной слабости персонала сурового заведения. Было дело на севере Питера в ходе спасательной операции среди прочих спасенных вывезли старуху с песиком. Потом чухнулись только, что сильно все не нормально — старушка-то вполне себе старушка. Только песик у нее на руках дохлый. Нормальный зомбопесик с добротным намордником и почему-то не шибко злобный. Старухе сгоряча надавали подзатыльников, зомбяка отняли и спровадили в Некролабораторию. Куда вскорости заявилась и бабка, добившись приема у Кабановой. Ну ситуация простая — одинокая старуха с таким же древним одиноким старым-престарым песиком, который и ходил-то с трудом. Единственное близкое живое существо. А больше и жить вроде не зачем — привыкла за столько лет-то. В общем, в лаборатории бабку сердобольно пожалели… и сделали из зомбаки самоходное чучело.
Подрезали мышцы челюсти, залили макрофлексом пасть и для надежности стяжечкой закрепили, когти подстригли-покрасили, остальное все лаком сбрызнули — ну да плоть и сама разлагаться перестать должна, в мозгу что-то там порезали, — и бабуле выдавают это два раза в день «прогулять». И бабка прогуливается, говорит песик стал поживее даже, чем последние пару лет — болел он сильно. Зато такой самоотверженной уборщицы давно не видали — если не гуляет своего зомбособака, так убирает. Про этого песика многие слыхали и легенды ходят самые развесистые, вплоть до двойного размера собакоморфа которого выгуливает лично мощная телом начальница лаборатории, отрабатывающая на нем приемы ментальной борьбы с морфами. Не, серьезно слыхал.
— А вполне бы можно. Я бы и сам глянул, такого похоже нигде не покажут — простодушно заявляет Серега.
— Кто бы говорил — принимает за подначку вполне серьезное высказывание пулеметчика ясноглазый.
— А что такого-то? Морфохомяка я так в обычной жизни никогда не увижу — совершенно логично заявляет Серый.
Лейтенантик кивает. Мне кажется он сейчас осознал старую истину — то, что для одного привычная рутина, для другого — диво дивное. И морфохомяк действительно зверь еще тот, достаточно сказать, что у него на спине кожа странным образом ороговела грубыми пластинками, отчего видок у зверя олучается жутковатый. К слову я слыхал, что такая "каменная перхоть" появляется и у человеческих особей. От пули разумеется не спасает и зачем она нужна — никому неясно, прямо как волосы подмышками, но что есть, то есть. Вообще некроформы все время преподносят сюрпризы — раньше считалось, что у зомби идет гниение, потом выяснили, что нет, гнилостные процессы заканчиваются очень быстро — и вот тут-то и с крайним неудовольствием поняли — у зомби организм продолжает функционировать. Совершенно непонятно как, все вопреки привычной биохимии — но работает. Даже регенерация есть. У спящих — практически незаметная, у шустеров — ярко выраженная, а чертовы морфы восстанавливаются до паники быстро. Было дело Мутабор наступил на мину, отчего получил дырку в ступне. Так вот за две недели затянулось, вместо дыры получилось что-то невнятное и рубец почему-то сиреневого странного цвета, но затянулось. После этого в приказе по Кронштадтской базе и последующих публикациях было строжайшим образом велено при встрече с морфом обязательно добиваться ликвидации этого существа. Нас несколько раз дергали подранков выслеживать и это было куда как непросто, поумнее морфы, чем всякие Кумаонские тигрицы. Тот же Мутабор теперь под ноги посматривает и если его предупредить, что дескать — "Земля. Мины" — то остережется ломиться. Ну, Мутабор то умник из ряда вон, но и другие морфы отнюдь не дураки. Увы, очень не дураки. И живые дорого заплатили за эту информацию. Вначале-то очень многие, убедившись в том, что обычная зомбота медленная и тупая, устроили из своего жилья мини-крепости и храбро боролись с мертвяками. Я знавал человека в маленьком соседнем анклаве, который ходил с молотком на длинной ручке и виртуозно рашибал черепа попадавшимся зомбакам. Оружие огнестрельное принципиально не носил. А потом пропал. На прием не пришел — а должен был, бронхит у него был неприятный, мучил его сильно и он приезжал в Петропавловку по невскому льду на снегоходе, благо мне удалось этот бронхит купировать, кашель стал влажным. Сначала я думал, что провалился мужик в полынью — лед уже был весенний, коварный, ан вместе с этим мужиком еще несколько мелких анклавов со связи пропали. По следам вышло — вместо тупых зомби, довелось смельчакам встретиться с морфами, которые тогда для многих были сюрпризом. Их не то, что молотком, ружьем то фиг возьмешь. Впрочем многие погибли не то, что от морфов или шустеров, а от банальных тупейших зомбаков, которые сейчас уже особой опаски не вызывают, если только не в навале прут или стоят в толпе, Пугачевой наслушавшись из динамика-собирателя. Я честно признаюсь с молотком бы на зомби поопасался кидаться, больно уж много всяких нюансов — и череп пробить непросто. Так ведь еще и мозг мертвый надо повредить серьезно. А удар может пойти вскользь, сорвав лоскут кожи с волосами и на второй замах времени просто не хватит. Хотя первое время и молотками вполне обходились, тут ведь дело не в оружии, а в готовности себя защитить. Вон в Александро-Невской Лавре когда началась заваруха первого зомби упокоил парень, который у входа предлагал туристам сувенирные медальки выбить — клалась в форму заготовка, клиент сам кувалдой брякал, мягкий металл вминался в форму и получался сувенир. Этой кувалдой парень и огрел по башке обернувшегося богомольца, напавшего на его знакомую из трапезной. Трапезная там хорошая, готовили добротно, я там пирожки покупал, когда рядом бывать доводилось. Ну а с паренька и началась оборона Лавры, быстро там люди сориентировались, не все попы умели только бордели освящать, да на мерсах с лексусами ездить. Нашлись руководители и для времени гибели мира. Жесткий там анклав сейчас, надо заметить. И уже не кувалдами вооружены. И что меня удивляет — растет анклав, люди туда тянутся.
— Может уже сходим, сделаем все дела, да и в стороны? Мне сырым очень неуютно сидеть — и для полного иллюстрирования своих слов я притоптываю ногами, отчего в берцах сочно чавкает.
— Не. Мы должны Старшого подождать — отзывается Серега, продолжая вылизывать свой пулемет с такой нежной заботой, словно ощенившаяся собака по отношению к слепым еще щенятам.
— Скажи этим электрическим рукосуям, чтоб подбросили до окраины — там Вовка на «Найденыше», а в БТР есть запасные комплекты одежды — показывает взглядом на инженеров Енот.
— Ильяс, у меня на это время есть? — спрашиваю присутствующее начальство.
— Айе. Езжай. И захвати сгрёб — мешок, пригодится.
— Лучше парочку. То есть штук семь — вворачивает Енот.
— Кит мыннан, Енот — раздраженно огрызается Ильяс.
— Ай-ай сэр! — в тон отвечает хромой. Ехидно это у него получается.
К моему удивлению и инженеры не выеживаются, Чарджер кивает на тот же джип, с которым мы сюда прибыли и мы катим аккуратно по улочке. Тут теперь в Ропше оживленно — и местные вылезли и патрули и гонят кого-то со связанными руками и машины разномастные снуют. Все это вперемешку с вьющейся в воздухе станиолью создает странное впечатление. Невсамделишное, какое-то.
— Лихо это получилось — киваю я на сверкающие под солнцем и переливающиеся везде отсверками сияющего света полоски сверкающего металла.
— Поскольку Ропшинский узел никак иначе не развязывается, поскольку штурм — весчь обоюдоострая, а сил мало, то идея о спугивании людоедов и выгнании их на засаду звучит лучше, чем просто драка в деревне — начинает говорить Чарджер — Но «Тюльпана» или танка не дают, так?
— Не дают — киваю я, поглядывая вокруг.
— Сухопутной артиллерии у флота нет. И морпехота далеко в Пиллау. Что остается? Остается возможность устроить испуг людоедам. При списании старых эсминцев и сторожевиков пушки их не выбрасывались, а отправлялись в арсеналы для сохранения в качестве резерва при постройке в войну береговых батарей. Например, во Владивостоке они мирно лежали на складах, а когда начались трения с китайцами, руководство задалось мыслью, что массы китайской пехоты могут проломить пограничные заслоны и выйти к Владивостоку. А зимой даже по льду атаковать город и базу. Потому пушки из арсеналов пошли на вновь созданные береговые батареи. Десятка — полутора их было достаточно для того, чтоб руководство решило — китайская армия если через лед пойдет, то там и останется. На льду или под.
Так вот, в Кронштадте на складах нашлась пара орудий Б-13 (130 мм система с дальностью 25 км). Поэтому ее очистили от густого слоя смазки, перетащили на нужное место и установили. Нужно только забетонировать закладные части-это круглая железка с болтами, на которые насаживается основание орудия. Нужен еще автокран, ибо полный вес установок до 13 тонн. Но раньше и вручную их монтировали, и основания делали из деревянной клетки. На деревянное основание уходила неделя. Перевезли орудия на место десантным катером типа «Акула», один рейс орудие, второй — тягач, третий автокран. Самое главное, что Ропша оказалась в пределах действительного огня орудий — это до 70 процентов полной дальности, то есть 15–17 км. Поскольку запас снарядов был левым, то часть снарядов пошла осветительными, часть с противорадиолокационными помехами. Людоедов потрясло странное зрелище. А дальше, как и предполагалось — когда возле Ропши стали ложиться снаряды — сначала далеко, потом ближе, ближе, потом на них посыпались диполи-отражатели, то нервы у людоедов не выдержали и начался отход. А настолько тупых, что не испугаются и будут пробовать диполи на вкус — зачистят уже скоро.
И действительно — выстрелы я еще слышу, хотя теперь они очень редки.
А за разговором и доезжаем — я сразу замечаю знакомый гроб нашего бронетранспортера, стоящий неприметно в кустарничке и глядящий стволом крупнокалиберного пулемета в сторону ближайшего леска. Типа засада.
Комплект одежки находится быстро и я испытываю настоящий кайф от того, что наконец весь в сухом. Даже есть комплекты разгрузок — это в принципе такой жилет, на который навешивается потом куча сумочек и чехлов, в которые запихивается всякая всячина — от магазинов к автомату и гранат, до фляги, рации и сумки с аптечкой. Но тут разгрузки на мой взгляд похуже чем моя — они предназначены для патрулирования и все эти сумки-кобуры развешены в основном впереди — на груди, а у моей спереди такой клапан, типа лыжи у снегохода, а все висит по бокам и сзади и потому в сменной разгрузке ползти по-пластунски будет крайне трудно, а в моей я спокойно сегодня ползал.
— Чего ухмыляешься? — спрашивает меня вольготно устроившийся на развернутом топчане для десанта курсант Ленька. В ответ я показываю ему носки. Он недоуменно пожимает плечами. Приходится рассказывать ему, что видал во времена оны старую американскую армейскую карикатуру, где сидящий с товарищем в холодной грязи под осенним дождем джи-ай проникновенно говорит: "Джонни, ты спас мне вчера жизнь и я хочу тебя отблагодарить самым ценным, что у меня есть — вот последняя пара целых и сухих носков".
Ленька пожимает плечами, что забавно смотрится у лежащего и делает неожиданный вывод:
— Жмоты они. Пендосы эти. И всегда такими были.
Его приятель Рукокрыл, сидящий в кресле башенного стрелка и в принципе обязанный наблюдать за местностью, тем не менее ввязывается в разговор. Вовка отрывается от увлеченной беседы с привезшим меня инженером на тему раций и сурово замечает, что оно конечно круто и все такое и вокруг свои, но враг, как говорилось совершенно справедливо — хитер и коварен и потому нефиг болтать, если сидишь за пулеметами. Рукокрыл возмущенно пыхтит, но возвращается к своим обязанностям пулеметчика.