Обернувшись, я посмотрел назад, там действительно подъезжала машина. Это оказался любимый многими командирами неприхотливый и надежный вездеход ГАЗ-61-73. Даже у Власова такой был.
«Хм, непростые ребята, раз подобную редкость имеют. Насколько я знаю — зампотылу говорил — их выпускают в ограниченном количестве. А у этих есть. Кого же мне Никифоров подсунул?»
Приминая снег большими, но узкими колесами с немаленькими зацепами, вездеход остановился справа от моего «опеля».
Из него выпрыгнул молодой лейтенант, одетый по полной форме, в идеально подогнанной шинели, и, захлопнув дверцу, направился ко мне.
— Лейтенант Павлов, — откозырнул он.
Старшина отошел в сторону, с интересом наблюдая за нами.
Остальные милиционеры проверяли въезжающую в город легковушку и выезжающие из него же два грузовика. На нас они внимания не обращали.
— Майор Суворов. Вы со мной поедете или в своей?
— Лучше с вами, — приятно улыбнулся лейтенант. Он мне понравился, была в нем какая-то располагающая к себе черта. Невысокий, с приятным лицом и живыми карими глазами. И не скажешь, что этот живчик — командир госбезопасности. Если бы не форма…
В вездеходе сидели еще трое, это не считая водителя, пока я общался с лейтенантом, в окне пару раз мелькнуло дуло автомата. Видимо, они чего-то ожидали, раз готовы к бою. Напряженные фигуры явно на это указывали.
Отъехав от поста, я поинтересовался:
— Какие у меня полномочия? Не может быть, что вас не просветили на этот счет.
Лейтенант блеснул глазами:
— Товарищ майор предупреждал, что вы зададите этот вопрос. Он велел передать, что довольно широкие.
— Ага, это хорошо. Есть чем прикрыться в случае чего.
— Вы чего-то опасаетесь? — сразу же насторожился лейтенант.
— Да. Дочка моего погибшего… — быстро рассказал все про Семеныча и его трагическую гибель, закончив на письме. Чего-либо утаивать смысла не было, парень должен был знать причину поездки, в случае чего это могло помочь.
— Письмо с вами?
— Да.
— Можно прочитать? Хочу изучить его.
Достав из внутреннего кармана в несколько раз сложенный листок бумаги, я отдал его Павлову. После довольно продолжительного изучения он согласно кивнул:
— Что-то с ним не так. Так и тянет от него отчаянием.
— Я тоже это почувствовал, но списал на боль от потери отца.
— Возможно и это, но не думаю. Одна фраза чего стоит: нельзя пройти по улице, постоянное напоминание о случившемся с отцом тяжело переносится нами.
— Односельчане травят? Мол, предатель, в плен попал и все такое? — поворачивая и съезжая на боковую дорогу, поинтересовался я. Судя по дорожному знаку, двигались мы правильно.
— Вряд ли. Если бы он был врагом народа — тогда да, возможно, но не в этом случае. Тут что-то другое. Однако вы правы, они, возможно, в беде.
— Угу.
— Слушай, лейтенант… — Задумавшись, что сказать Павлову, я проехал мимо столбика с названием поселка.
— Да, товарищ майор?
— Знаешь… Как бы объяснить?
Павлов внимательно посмотрел на меня, с интересом ожидая продолжения:
— Вы что-то хотите?
— Можно сказать и так. Видишь ли, я не хочу, чтобы семья Морозовых видела вас. То есть поняла, что я под охраной. Могут возникнуть некоторые неудобства.
— А, так это не проблема, товарищ майор. Мои люди опытные в охране, приходилось и с вами работать.
— Что? Но я вас не видел?!
— Может, и видели, просто внимания не обратили. Я вас понял, не волнуйтесь, на подъезде к дому мы с вами разделимся. Сразу скажу, что не нужно нервничать, мы всегда рядом. Если увидите кого-нибудь из моих людей, не нужно смотреть на них с удивленным видом и отпавшей челюстью.
— Что, и такое бывало?
— Бывали прецеденты.
— Но чтобы на кого-нибудь так смотреть, мне нужно их увидеть. Я, кроме вас, никого не видел в лицо, — хмыкнул я.
— Это дело поправимо. Остановите у магазина, там, где очередь, они выйдут, вот и запомните. Я, кстати, вас тоже покину.
— Понял, не дурак. Дурак бы не понял.
Хохотнув незамысловатой шутке, лейтенант распахнул дверцу и вышел. Громко сказав спасибо, он энергичным шагом направился в магазин. Толпа безмолвно пропустила его внутрь помещения.
Подчиненных у Павлова оказалось трое — два парня лет по двадцать пять на вид и девушка моих лет. Одеты они были фактически неотличимо от людей, толпившихся у магазина, разве что присутствовал некий городской лоск. Это не было особо заметно, просто чувствовалось.
Газанув, я стронулся с места и направился дальше. Теперь нужно найти улицу, где проживали Морозовы.
Маршрут по заснеженным улицам мне показала словоохотливая бодрая толстушка-хохотушка с сумкой в руках, из которой торчал рыбий хвост. Видимо, рыба была такая большая, что даже не помещалась в довольно объемистую сумку. Это доказывало, что в селе голода пока не было. Тетка меня узнала и, видимо, поэтому, стараясь не отпускать, вывалила все местные новости. Скорее из любопытства, чем из-за чувства благодарности или жалости, я продолжал стоять рядом с ней и с легкой улыбкой слушал, всем видом показывая, как мне интересно.
На самом деле я действовал по привычке все знать. Вроде как прибыл на новое место и изучаю зону полетов, чтобы ориентироваться на местности.
Слова толстушки, что к старшей дочке Инги Васильевны ходит молодой командир госбезопасности, насторожили меня.
«Это еще кто? Ухажер? Или Никифоров клинья подбивает, посылая своих людей? Да нет, не похоже на него. Нужно выяснить», — решил я, продолжая слушать говорливую женщину.
Дом Морозовых находился фактически на задворках поселка, огородом упираясь в сосновый лес. Посмотрев на избу-пятистенок, крытую дранкой, только покачал головой. Хозяйство было добротным, а отец Семеныча жив. Судя по легкой снежной пыли, поднимавшейся над забором, он сейчас работал во дворе. «Опель» двигался с небольшой скоростью, а когда в открытых воротах показался старичок, тащивший за собой на веревке большую бадью, набитую утрамбованным снегом, я притормозил, с интересом рассматривая его. Семейное сходство было видно невооруженным взглядом.