Я чувствовал, как колотится его сердце, как от дыхания вздымается грудь, как мелко подрагивает все его тело, и мне хотелось плакать от счастья. Живой!..
— А я только недавно очнулся, — защебетал Сережка. — Спицын сказал, чтоб я полежал до утра и потом собирался домой, а сам куда-то ушел… Я только не понял: что я у него в квартире делаю?
— Сережка, — с трудом произнес я, задыхаясь от бешеной гонки по ночным улицам. — Ты помнишь, как ударился головой?
— Да, — ответил он. — Почему я у Спицы?.. Забери меня домой. Прямо сейчас забери. Не хочу ждать до утра.
— Конечно! Заберу, обязательно.
Нет, Сережка, вместе мы уже никуда не пойдем. Никогда. Теперь ты сам… один.
— Конечно, заберу, — повторил я, с неохотой выпустив своего братишку из объятий, — только скажи мне… прямо сейчас… мне очень важно… почему? Почему ты пошел к Дане? Зачем?.. Ну скажи, почему?
Сережка медленно отвел глаза в сторону и как-то сразу весь осунулся, скуксился.
— Какая разница, — тихо сказал он. — Так было надо. Ведь все обошлось… Подумаешь, пролежал без сознания несколько часов. Бывает и хуже.
— Несколько часов? — Я схватил его за плечи и закричал. — Какие несколько часов?! Три дня! Почти три дня, Сережка!.. Ты понимаешь?! Я тебя мертвым считал!
Рот моего брата беззвучно открылся.
— То есть?.. — произнес он одними губами, сглотнув.
— Они сказали, что ты умер, погиб, убит! — не мог остановиться я. — Сказали, что тебя нет! Ты слышишь?! Три дня! Я тебя заживо похоронил! Я душу дьяволу продал!.. А ты жив! Ты живым оказался, Сережка!
Я наконец замолчал, и в комнате на несколько секунд воцарилась тишина. А потом Сережка вдруг заплакал. Резко и громко — как умеют только дети.
Он даже когда рыдал, был красивым. Я смотрел на него и не мог налюбоваться, а секунды все улетали и улетали… Черт, как же жить хочется!..
До этого момента я не боялся смерти — уже смирился с ней. Единственное, что меня пугало, это боязнь причинить боль близким людям, заставить их испытать то, что испытал за эти три дня я сам. Но сейчас я вдруг почувствовал жалость к самому себе. Сколько еще у нас с Сережкой могло бы быть интересного в жизни, сколько дивных мгновений я еще мог пережить с Катюшкой, с родителями, с собственными будущими детьми!.. Я и раньше ценил жизнь, но сейчас она казалась мне настолько бесценной, что… что даже сравнить не с чем… Обидно.
— Ну, я же не знал, — немного успокоился Сережка, — я не думал, что так выйдет. Я просто хотел…
— Что? — простонал я. — Что ты хотел?! Доказать себе, что не трус?! Решил поиграть в героя?!.. Ну как, наигрался? Понравилось? Ты хоть понимаешь, какая это глупость?!
Я вдруг понял, что уже снова перешел на крик… Господи, у меня осталось несколько минут, а я трачу их на глупые, бессмысленные упреки!..
— Нет, — тихо произнес Сережка.
— Что нет? — бездумно спросил я.
— Не себе, — ответил он.
— А кому еще, Сережка?
— Я хотел доказать, что чего-то стою, — снова отвел глаза мой брат.
— Кому?!
— Тебе.
Я снова захотел крикнуть какую-то ерунду, но в последний момент осекся.
— Мне???
— Да. — Сережка откинулся на подушку и, покраснев, медленно повернулся к стенке.
— Но зачем? — изумился я.
— Чтобы ты меня любил… — вдруг всхлипнул Сережка. — Как раньше.
Перед моими глазами все поплыло… Я почувствовал, как на затылке шевелятся волосы. Последняя фраза никак не хотела укладываться в голове. Безумие!
— Чтобы я тебя любил? — каким-то непонятным образом выдавил я по слогам. — Но… я… Разве я не люблю тебя, Сережка?.. Я… Я умираю за тебя…
— Нет, не любишь, — снова заплакал мой братишка. — Да и за что меня можно любить? Я ведь ничего не умею, ничего не знаю, только мешаюсь тебе… Вечно надоедаю, путаюсь под ногами…
— Ты!.. Да ты что?.. — Слова застревали у меня в горле, с трудом вырываясь на волю. — Как у тебя вообще язык повернулся такое сказать!..
— Ты думаешь, я не вижу? Думаешь, я слепой?.. — сорвался Сережка. — Только о своей Катьке и думаешь. Как позвонит, сразу бежишь к ней!.. Раньше мы играли с тобой, гуляли, разговаривали, а теперь… Ты дома-то почти не бываешь. Только ночью придешь, когда я уже сплю, а утром уходишь…
Да как же это?!.. Глупый, глупый Сережка!.. У тебя же есть мама с папой, есть друзья, одноклассники. Зачем же тебе я?..
Наверно, за тем же, зачем мне ты.
Я всегда знал, как хорошо Сережка ко мне относится, но даже не мог предположить, насколько я ему нужен…
— Прощайся, — вывел меня из ступора голос демона, прозвучавший в голове. — У тебя осталось меньше минуты.
Я вздрогнул.
Все равно! Хоть в ад, хоть навечно! Я на все согласен!.. Но только не умереть с мыслью, что Сережка будет думать, будто бы я его не любил. Мне было не суждено уже что-то исправить. Я мог только попросить прощения. И это сейчас казалось мне самым важным делом в жизни — единственно значимым!
— Сережка! — Я схватил его за плечо и повернул к себе. — Слушай меня очень внимательно. Мне надо торопиться…
— Куда? — вытер слезы он.
— Пожалуйста, не перебивай, — затараторил я, — это очень важно. Я хотел бы сказать тебе очень многое, но боюсь, не успею… Я умираю, Сережка, это не шутка…
Он дернулся, захотел что-то сказать, но я выставил руку и не дал ему встать.
— Молчи. Не перебивай, — замотал головой я. — Это плата за мою глупость. Я решил отомстить за тебя, найти виновного, и сам попался в собственную ловушку. Я продал душу, чтобы уничтожить того, кто погубил тебя, но ты оказался жив.
— Значит, никто не виноват! — снова попытался вскочить мой братишка.
— Нет, — сжал я губы. — Во всем виноват я. Только сейчас мне окончательно удалось осознать эту мысль. Я виновен!.. Виновен в том, что всю жизнь ставил себя выше других. Виновен в том, что оттолкнул друга, который нуждался в моей помощи и сломал его и без того не сладкую судьбу. Виновен в том, что врал, лицемерил, оскорблял других людей во благо себе… Виновен в том, что любил одного лишь себя, а на остальных чихал, плевал им в душу или в лучшем случае просто терпел.