Итак, окружающая обстановка ясна как... внутреннее пространство уха харадримца. Помещение представляет собой половину сильно помятой сферы. Подземное, выкопанное. Скорее всего, вручную. Если бы его продавили силой, было бы ровнее... Пол земляной, влажный. Вокруг всякие Контеровы ящики... принцесса зашипела, зацепив один из предметов обстановки по дороге к стене. Выход прощупывался с трудом – роль двери играл спил какого-то очень крупного дерева. Годичных колец на нем нельзя было бы рассмотреть даже при идеальном освещении – грязь, грязь в самом чистом виде.
Сулмор собрала все свои силы, включая источники типа головной боли и непередаваемых ощущений в сломанном мизинце. Эту «дверь» надо было открыть. И срочно.
Спустя пять минут бесплодных попыток хейтерша злобно плюнула и вернулась к валяющемуся тушкой Рингилу. Тушка от чучела отличалась слабо, но все еще жила. Ангмарская с некоторым отстранением подумала, что планы придется менять. Нет, дверь-то она вскроет, но доживет ли любимый полосатик... Меньше нужно было спать на занятиях по первой помощи – а, там все равно не учили, как обходиться без силы...
Сулмор посмотрела на свои грязные руки, которыми совершенно ничего не могла сделать. Но хотя бы на идею навели... Что Мэл говорила о вампирах с высоким процентом?
Разодрать запястье о металлическую оковку ящика – дело отнюдь не минутное. И, кстати, болезненное – но ничего, боль – это даже хорошо...
Теплые капли размеренно падали на губы. Странный какой-то дождь... вернее, вовсе не дождь. Рингил облизнулся – рефлекторно, детские привычки не забываются, – и попытался потянуться к источнику силы. Кто бы ни решил таким образом помочь несчастному хейтеру (судя по тому, что болело абсолютно все, несчастья только начинались), делал он это с умом. И желание постарался предупредить. Сделав с десяток глотков, Рингил понял, что может по крайней мере общаться. Правда, только вербально. Ощущение могущества, привычное и родное, пропало – в принципе, не впервые. Значит, плен. Мэл где-то просчиталась, или беспредельщики в плане терпения раздвижением лимитов не интересуются...
–Жить будешь, но плохо, – прокомментировали сверху незабываемым голосом. Сулмор...
–И не факт, что буду, – простонал Рингил. – Меня на части не разбирали?
–Нет, один выстрел из КСки плюс падение на сухую почву метров так с... тридцати, – послышался глухой стук. Похоже, кто-то ударил по чему-то деревянному кулаком. – Они нас полностью заблокировали. Я даже не знала, что это можно...
–Беспредельщики, – и этим все сказано. Хотя наверняка у Ангмарской другое мнение – на правду таким присвистом не реагируют. Или у нее свои причины с шумом втягивать воздух?
–Как рабочая версия сойдет, – наконец ответила Сулмор. – Ты как кровь останавливаешь, а? Мне что-то еще не приходилось...
После недлинной, но исчерпывающей инструкции принцесса занялась, судя по звукам, решительным укорачиванием собственного платья с целью применить полученные знания на практике. Получалось у нее, опять же судя по воспринимаемой ушами части происходящего, не очень.
Открывать глаза хейтер не рисковал. Равно как и пытаться что-то еще сделать. Силы хватало в обрез на то, чтобы думать. Рингил попытался пережечь в силу испытываемые ощущения, но ни Контера не вышло.
«Я слишком неправильный хейтер, – заключил он, понимая, что ничего и не могло получиться. За всю свою жизнь он слишком мало тренировался в этой технике. – К счастью, продлится это недолго...»
–Ну вот, перестало... Искренне сочувствую Мэлис... И тебе особенно, – Ангмарская справилась.
«Извини, что не аплодирую...»
–Я, кажется, сейчас опять отключусь, – честно признался Рингил. – Очень прошу не дергаться и не оживлять...
–Нагло пользуешься тем, что тебя бить нельзя, – мгновенно отозвалась Сулмор. – В смысле, куда уж больше...
–Так страшно выгляжу? – здесь была бы уместна улыбка. Если бы попытка изменить выражение лица не была чревата чем-нибудь неприятным.
–Ну, видела я на занятиях по некромантии материал посимпатичней, – очень искренний ответ. По интонации чувствуется. – И более здоровый на вид.
–Так я и думал, – а поняла ли она, что ее никто не пугал? Рингил знал, что вряд ли способен остановить или хотя бы замедлить идущие в оболочке деструктивные процессы. – Тьма моя, я все-таки серьезно...
Сулмор не поможет. Ей и своих проблем хватает. Нет, если она продолжит развлекаться донорством, то результат ясен. Один хейтер останется здесь в относительно живом состоянии (может, регенерация таки пойдет, гены пальцем не размажешь), а вторая... Ну, выход из оболочки, оно же профилактическая смерть – это не страшно. Ангмарской уже почти тринадцать, побочных эффектов не будет.
Интересно, думает ли она сама о таком варианте? Предлагать он не рискнет, это совершенно ясно. Вполне возможно, что сейчас их слушают и придумают, какие принять меры по недопуску побега. Если уже не приняли...
Понятно, почему Ангмарская смущена. Вполне возможно, что ее падение смягчил именно он, и она это осознает. Такое впечатление, что их практически не ловили. Хотели причинить побольше вреда? С этих станется... хуже людей, честное слово. Вернее, от людей Рингил вообще вреда не видел, просто все остальными ими исключительно ругаются, даже отец...
–Сулмор, – шепнул Рингил, торопясь высказать пришедшую на ум мысль, – у меня где-то на шнурке с пропуском должна такая штука болтаться...
–Пропуски с нас сняли, – ну все, значит, на папу рассчитывать глупо. Хотя в минуту реальной опасности на кого только ни положишься... Впрочем, он всегда полагается на кого попало, исключений мало. – Ты бы еще свою КСку вспомнил. Я все же попробую открыть эту валарскую дверь. Если почувствуешь себя хуже – крикни, что ли...
Дневник Алары. День 75 год 12.
Он все еще молчит. В смысле, не говорит того, чего я хочу. Так от него можно наслушаться чего угодно. Он знает сотни доказательств того, что система – это худшее из зол. Он травит анекдоты – и один я точно услышала впервые. Про «кто бросил скафандр на пульт?». Боюсь, это все же переделка нашего «кто протирал клавиатуру?», про миротворцов...
Кстати, им тоже досталось. За тупость, минимальное разнообразие и то, что и в их ряды не приняли Гэбриела Илсинга. Интересно, есть в этом мире хоть одна неформальная организация, которая ему не отказала? Или хейтеры будут первыми?
Я очень хотела хотя бы этим отличиться от матери. Но, похоже, перемена полярности на результате не отражается, и в любом случае женщине приходится брать инициативу на меня.
Ненавижу этот мир. Зато мой баланс практически идеален... Пси большое, Дэвил.
Нет, сначала я все-таки расскажу ему все.
Решить легко, решиться сложно...
То, что мне снилось, было достойно занесения на жесткий диск, но я была абсолютно уверена, что где-то это уже читала. На истории, вероятнее всего. Беспокойство, которое я испытывала, с пробуждением вернулось в очень ослабленной форме, поэтому я решила прибегнуть к испытанной временем методике. Давным-давно один умный синтегист сказал мне, что ничто так не поднимает настроения, как духовные искания.
Методика была проверена временем, но меня на проверку не приглашали. Я в принципе не очень любила наши синтегийские дискуссии. У них все равно была одна цель – высказать вслух все имеющиеся мнения и остаться каждый при своем. Соответственно, я никогда к ним не готовилась и просто слушала, сберегая в памяти все противоречивые версии. Простая логика могла подсказать происхождение девяноста процентов оных. Как-никак, база священных источников информации – это нечто похуже моей памяти. Ощутимо меньше объемом, а мусора, таковым в реале не являющегося, не меньше.
Мне нужно было чем-то загрузить мозги. Чем-то синтегийским. И расчет внутреннего строения источенной части моей синтегии вполне подходил для этого. Им можно было обойтись.
Как выяснилось, среди непредельщиков все же были представители первой линии – правда, темной стороны, но источники у всех одни и те же. Поэтому нужную для успокаивающего духовного труда развернутую хронологическую таблицу я получила очень быстро.
Спустя четыре минуты я уже увлеченно рисовала раскладку событий на две реальности (можно и на одну вжать, но это высший пилотаж и требует большего умения впихивать невпихуемое и натягивать неэластичное). Конечно, это уже почти каждый синтегист делал не один раз. Но у каждого есть шанс найти связь, которой раньше не замечали. Или хотя бы построить гипотезу, достойную проверки. Причем полевой[ 23 ] проверки... Написать апокриф без погружения не так уж и сложно, конечно. И где-то он непременно окажется правдой от первого до последнего слова. Такова уж природа реальностей, что все вероятности равны. Канон и альтернативы – это лишь названия, избираемые почти произвольно. То есть, принцип-то есть... Но он используется лишь один раз.
Закончив один этап, я посмотрела на исчерканный лист и довольно улыбнулась. Далеко не все учитывают священный книжный канон и расхождения, вызванные разными переводами канона серий. А ведь разночтения между ними достаточно серьезны... Если текст строен ввиду искусственного приглаживания фактов и включения пропущенных сцен, то достраивать базовый канон каждому дано согласно с собственными представлениями.
У меня представлений не было. Я осознала это именно сейчас. Мне не требовалось подстраивать мою веру под мою жизнь. Тот, кому нечего оправдывать синтегией, может пользоваться чистой логикой.
Жирной чертой я обвела финальный результат. Да, эти события прекрасно помещались в две реальности, если не искажать канон... Я прислушалась к себе, но не обнаружила ничего похожего на беспокойство. Сжимавшая сердце ладонь куда-то определенно исчезла. Возможно, взяла отпуск...
Зато появилось ощущение, которое у меня было почему-то плотно связано с покоем. Давление на запястьях, как от туго затянутых браслетов – или же очень сильных пальцев. Я посмотрела на украшающие правую руку шрамы – ощущение гнездилось ниже их, захватывая низ ладони. Я подумала, что эту причинно-следственную связь не грех использовать – повязать ленту, надеть напульсник или часы, чтобы это чувство не проходило...
Для проверки я использовала то, что оказалось под рукой – я спала в коротком синем халате из чего-то идентичного шелку, и у халата был пояс. Тонкая двойная лента... Я намотала на правую руку несколько тугих витков, затем решительно завязала узел. Затянула, пробуждая боль где-то между лучами кости.
Да! Это маленький ключик ко мне самой, но он работает. Осталось придумать рабочую методику реализации, и можно включать режим максимальной уверенности по желанию.
Я подумала – «уверенности»? А ведь и правда, именно уверенность во мне сейчас и проснулась. Ходит с дурной головой, ни Контера не соображая, но больше не спит в шапку. Я могу действовать...
Я решительно перечеркнула ошибочную связь и передвинула два события из одной начерченной последовательности в другую. После чего развернула таблицу на второй части.
Я сделаю это, потому что эта работа сейчас угодна мне самой. А если у меня будут веские причины делать что-то еще – я это сделаю, не теряя времени на пререкания с собой.
Если мне пришлось взять в плен собственную сущность, то значит – это было нужно. Острое ощущение правильности – словно чертящие на коже узоры когти...
Я отодвинула стул и пошла к стене – в моей комнате они были белыми, но не крашеными и не плиточными, кто-то решил в качестве элемента дизайна обтянуть все тканью. И на этой ткани моя перетянутая рука сейчас рисовала – так профессионально, как я никогда не могла сама. Рисунок изображал какую-то сцену из разряда тех, что украшали во множестве стены нашего административного корпуса – эпической силы событие на вечную тему борьбы сил добра с силами разума. Или наоборот... Причем в качестве представителей двух сил сразу оказалась я. И в роли отличника некромансерской подготовки, бодро заканчивающего некий качественно описанный в учебной литературе ритуал, и в роли рвущего цепи неизлечимого героя, явно настроенного против всего, чему может научить леди Аданель, наш невыразимый препод по всякой мерзости. Над сценой красиво горела звезда, вокруг которой я обвела спираль, и на этом полет вдохновения оборвался.