Медленно обернулся к ней, не веря своим ушам. Только теперь заметил необычный наряд. Дорожный. Оделся, плеснул холодной воды, растирая лицо. Готов. Она молча пододвинула вкуснятину и начала говорить. Кусок встал в горле. Лучше бы она молчала.
Хильда, моя Хильда, опора и якорь, решила, что ей нужен перерыв! Сумки собраны, лошадь готова, и вот она прощается.
— Какая сестра?! Вы не разговариваете двадцать лет!!!! — рявкнул на нее, вскочив со стула.
— Ты голос то не повышай, сынок, не в казармах! — рявкнула в ответ.
Я присел обратно.
— Вчера не ты один ощутил дыхание Хель за спиной. Не знаю, сколько мне еще отведено, посему надо успеть помириться. Родные люди. Одна она, Джонатан, с пятью ребятишками лямку тащит. А я тут королевишной на готовых харчах жирую. Поеду, помирюсь и заберу их сюда.
— Так это прекрасно! — оживился я. — За неделю туда обратно, бросай все! Я куплю. Дом, вещи, скотину…
— Отпуск у меня, дорогой. Приеду, когда смогу, — резко подорвалась она. — Выдели пяток ребят проводить, на границе отпущу.
Этот решительный взгляд был очень знаком, ведь он достался мне как раз от нее. Многие обманывались простым лицом и мягким нравом, да только не многие знали, что за стержень внутри.
— Будут с тобой! — прорычал, поняв бесполезность уговоров. — Десять!!!
— Прекрасно. Вот еще. К нам попала иномирянка. Любой звать.
— И ты сказала только сейчас? Да она уже тут…
— Человек она, Джонатан, как мы с тобой. Одна. Все потеряла.
Хильда рассказала их историю знакомства.
— Я должен сообщить о ней, — поморщился. — И не проси…
— А я не прошу, — пожала она плечами, выходя.
Побежал за ней, уговаривая отложить визит, обещая лично поехать и помочь, но чуть позже. Кормилица была непреклонна. На звук нашей ругани вышла… женщина. Чтоб ее твари пожрали, как не вовремя!
— Хильда!!! — рявкнул в отчаянии. — Хватит глупить!!! Кто будет мне готовить?! Эти курицы? — махнул в окно. — Так мне потом в клетке спать, чтобы ни одна из них не запрыгнула в постель!! Или таскать полуобморочных идиоток, переоценивших свои чары и любовные зелья?!
— Справишься, — спокойно ответила.
Подошла к … женщине, обняла, попрощалась. Эта…женщина, выглядела ошарашенной и напуганной. Тоже мне, актриса. Потом разберусь.
— Хильда!!!
— Имею право. А готовить любая баба сможет. Вот, далеко ходить не надо. Люба справится и в постель к тебе прыгать не горит, не сомневайся, — усмехнулась и ушла, громко хлопнув дверью.
Кинул взгляд на эту… Любу. И пошел провожать кормилицу, скрипя зубами.
***
Хильда разбудила и попросила выйти в коридор, когда услышу ругань. Увиденное повергло в шок. Она, сунув письмо мне в руки, обняла на прощание и свалила в закат. Сегодня милая и понимающая тетка превратилась в твердый булыжник, забивший гвоздь отчаяния в голову огромного двухметрового мужика.
Хлопнула дверь. Сунула письмо за пазуху и пошла есть, пока не вышвырнули из дома. Умылась, мечтая о ванне, жаль не придется теперь. Как же я ошибаюсь в людях… Раз за разом.
Идея предложить пошив женского белья уже казалась смешной и не нужной. Когда доела, ввалился злой Мюррей. Отрезала ему пирога, достала посуду, не забыв прихватить полотенчико, и поставила все вместе с горячим взваром.
— Прежде чем вы начнете орать, хочу кое-что рассказать.
Он раздувал ноздри и молчал — зеленый свет. Озвучила мысль, что хитрая тетка не зря ночью издевалась надо мной. Она фактически показала все, что есть и рассказала, как этим пользоваться.
— Есть ли возможность вернуть меня обратно? — тихо спросила в конце монолога, рассматривая стену.
— Нет.
Закрыла глаза, дернувшись. Я знала ответ, но надеялась на чудо. Заставила себя расправить плечи и взглянуть прямо.
Хозяин дома пребывал в бешенстве, часто дыша, закипая от бурлящих чувств. Глаза цвета грозового неба метали молнии. Темные, коротко стриженые волосы с едва заметной проседью, иглами топорщились в разны стороны вторя плохому настроению владельца. Короткие усы, плавно переходящие в бороду. Фу. Терпеть не могу волосатых. Сколько ему? Сорок? Пятьдесят? Хотя, какая разница.
Тяжелый человек.
— Какие у меня перспективы? — тоже умею так смотреть.
Нечего на меня спускать свое плохое настроение. Он встал, сделал два шага… и грохнул кулаки на магическую плиту от чего артефакт управления раскололся пополам. Досадливо стряхнул осколки на пол и поправил рукава. Запрокинул голову, рассматривая потолок, и резко обернулся.
Ждала, внутренне готовая бежать в лес.
— Поживешь здесь, — выдавил через себя. — Я должен сообщить о тебе… Но пока повременю. Раз она так хотела… Двери открыты, даже коня дам. Сбежишь — сделаешь одолжение, — я сжала зубы. — Любой проступок — свяжу и выкину в столицу, пусть разбираются. Может ты тварь какая в человеческом облике.
Я окаменела, обещая отомстить. Засунув гордость глубоко, пришлось спросить:
— Как к вам обращаться? Можно ли выходить из дома? Где брать припасы? Куда можно заходить? И мне нужна одежда. Хильда дала только этот комплект.
Джонатан скривился, отрывисто ответил и вылетел. Выдохнула, откинувшись за спинку. По щекам текли слезы. Старалась не всхлипывать шумно. Ничего, прорвусь. Обживусь немного и уйду.
Джонатан сказал, что теперь я — старшая дочь сестры Хильды. Приехала аккурат в момент нападения тварей. Сопровождающих сожрали, вещи сгорели. Приехала просить, чтобы разрешили переехать к ним. Поэтому Хильда и уехала — забирать остальных. Сидеть тихо, отвечать коротко. Придет лекарь Велдон объяснит подробнее.
Посмотрела на печь, скривившись.
Кто мне, городскому жителю, расскажет, как ей пользоваться?
***
После ухода Мюррея вежливая улыбка вздохнула и собрала цветастый подол дружелюбия, скатав в трубочку до следующего раза. Достала письмо Хильды. Прочитала и сложила обратно.
— Вот, Люба, второй шанс. Держи и распишись, да не обосрись от привалившего счастья, — поздравила сама себя.
Закрыв глаза, опустилась на дно купальни. Горячая вода творит чудеса, смывая вместе с грязью горести и печали, если человек готов отпустить наносное. Держалась внизу, пока легкие не начали гореть. Стремительно вынырнула, взмахивая руками и делая хриплый судорожный вдох. А затем еще и еще.
«Раз не готова тонуть, нечего помирать! Встала и пошла делать!» — часто говорила бабушка.