— За простую человеческую поддержку. Никто, кроме вас, не подумал об этом.
— Потому, что боятся.
— Да, но с маской им проще.
— Я о вашем характере, Мюррей, — усмехнулась. — Хватит уже лелеять уязвленное самолюбие. Ну шрам. Ну черный, — пожала плечами. — Пока вы не напоминаете, даже не замечаю. А вот громкий…нрав внушает опасения. Некоторым людям, — попыталась дипломатично донести мысль.
— Некоторым? — хмыкнул мужчина.
— Почти всем… Но не мне.
Улыбнулась в ответ на кривую ухмылку капитана. Расслабился немного. Это хорошо. В темноте коридора блеснули белки недовольной Марджери. Со страху чуть не уронила поднос, ограничилась крепким словцом. Шумно выдохнула через нос и пошла спать.
***
Джонатан Мюррей
Характер громкий. Расхохотался, откинувшись на спинку жесткого стула. Ладно, надо подумать. Придвинул карту, рассматривая план могил. Кто-то или что-то прорыло подземную сеть, уничтожая свежие трупы. Единственное, что удалось узнать — наличие острых когтей, следы от которых украшали стены, гробы и и кости, в том числе останки… Камиллы.
Никто не заслуживает такой участи. Зная ее характер… Не удивлен, что вляпалась в сомнительную историю. Как чуял, надо сажать на корабль, не слушая возражений. Выбор дал. Гуманный… идиот.
Олаф громко обматерил мое предложение — порезаться и комфортно подождать падальщика под землей. Закопали гроб со свежей тушей, накачанной различными зельями. Утром проверим.
Раздался стук — мама пришла за ответами. В прошлый я был… слегка не в настроении.
— Джонатан, мне доложили о твоей сумасбродной идее на живца! Я запрещаю! — заложила истеричный вираж леди Марджери, едва прикрыв дверь.
— Проходи, — кивнул было на гостевой стул, да передумал. Сам сел, там пахло приятнее.
Мама нахмурилась этому демаршу, но не поняла причины. Сев, раздраженно махнула рукой.
— А мне доложили про кончину короля, — она побледнела, вздернув подбородок. Еще держит оборону. — О некой Розалинде Блэк. Смогла бы помочь мне? Скажи ты об этом в день приезда, уже доехали бы до столицы, — теперь пошла пятнами, отведя взгляд. Значит, шанс был. — Я всегда выбирал тебя, — попытался донести до нее главную мысль. — Служба — это возможность защитить. Задумывалась, почему капитан, не выше? Поясню, — злорадно улыбнулся, вспоминая былое. — Каждый, кто заикался о вдове Мюррей, выходил в круг. Иметь под боком слетевшего с катушек наследника — малоприятная перспектива. Да, выигрывал не всегда, часто был бит. Но вот упорство и настойчивость — это от тебя, этого не занимать… Я все делал для тебя мама, — горько усмехнулся. — Остался для тебя, наследник будет, тоже для тебя. Постарайся его полюбить… Теперь про дражайшего папочку.
— Не смей осквернять память о нем!! — вызверилась мать, вставая.
Замерла с первых слов рассказа, бессильно осела, сгорбившись, и закрыла руками лицо в попытке отгородиться. Возможно, знай она правду, у нас могла быть нормальная семья. Я не стал ее трогать, хотя очень хотелось просто обнять, просто выразить поддержку, участие. Мама всегда была одна в своем горе. Мне там места не было.
Дойдя до своих покоев, поставил новый предмет интерьера близко к кровати, сложил туда вещи и упал на постель, с наслаждением зарываясь в подушки.
Хорошооо…
То ли от груза, что нес на своих плечах столько лет, скрывая истину об отце. То ли из-за стула, прихваченного из кабинета, хранящего аромат Любы.
Впервые за долгое время, я уснул спокойно.
7
Люба
Бывает, проснешься, а день уже задался. Глубоко внутри вибрирует радость, волнообразно насыщая, даруя легкость и окрашивая все вокруг яркими красками. Травница только усмехалась, глядя на мои горящие глаза. Вместе приступили к приготовлению завтрака.
Хотелось сделать что-нибудь эдакое, чтобы «аммм» и блаженство!
Выбор пал на брускетты и нежную творожную запеканку, порционные кусочки которой будут укрыты нежной вуалью варенья цвета солнца.
Небывалый энтузиазм наполнял силами. Пока старуха перетирала творог через сито, которое, слава богам, уже было давно изобретено, я снимала шкурки с фруктов и резала на мелкие кубики. Белки взбивал очень кстати заглянувший на кухню паренек с растительным даром. Замесив основную массу, аккуратно смешала деревянной лопаткой со взбитыми пиками непосредственно перед отправкой в печь.
Подмигнув помощникам, помыла руки и вытерла об кухонное полотенце, очередной раз благодаря богов, что не попала в этот мир прачкой, иначе мир не казался бы таким прекрасным.
Смазала противень и разложила квадратики нарезанного хлеба, чтобы чуть подсушить, получив на выходе хрустящую структуру и красивую золотистую корочку.
— Ну а теперь приступим к начинке, — потерла руки в предвкушении.
На столе лежало все, что можно было есть: мясо, зелень, масло, фрукты, немного ягод, орешки, молочные изделия, сыр. Фея в моем лице приготовилась творить вкусноту. Дверь отворилась, являя бледную Марджери. Дернулась щека, глупая улыбка истаяла легкой дымкой.
— Оставьте нас, — тихо и твердо приказала женщина.
Чуть качнула головой травнице, соглашаясь на внезапное рандеву. Притворно громко шаркая, она недовольно поползла в сторону. Мальчишка вышел, опустив голову. Дверь плотно прикрыли с той стороны. Наплевав на приличия, села на скамью, все равно никто не увидит, а ворчать она, итак, собралась.
Гостья присела напротив. Не было привычной злости, надменности, лишь океан усталости. Глубокие тени под глазами намекали на бессонную ночь.
— Я пришла просить, — еле выдавила, словно валун из-под завала. Потом случился камнепад. — Отпусти его. Пожалуйста. Джонатан умирает. Я… была неправа всю жизнь, — подняла глаза полные слез к потолку. — Все, что от него может остаться — наследник… Любить. Оберегать. Помнить. Понимаешь? — дорожки слез стекали по щекам. — Даже если вы, — глубоко вздохнула и зажмурилась, как перед прыжком, — если будет дитя, подумай о будущем, — выпустила воздух через рот. — Наш род… найдет и уничтожит в кратчайшие сроки… Хочешь, встану на колени? — с жаром прошептала Марджери, блестя фанатичными глазами, медленно обходя стол. Я отшатнулась, чуть не упав назад. — Заклинаю, — зарыдала женщина, бухаясь на пол, рвано цепляясь за мой подол, — отпусти его. Прошу, как мать прошу! — сложила руки в молитвенном жесте.
Слова тонким пинцетом вытягивали изнутри жгутики чего-то светлого, хорошего, не понятого еще до конца, но такого нужного. Стало грустно, потому что… Потому что не стану себе врать. Прикрыла глаза. Спокойствие белым дымом наполнило от макушки до пяток.
Вечно орущий, недовольный сморчок в лице Мюррея стал дорог.
Чуть дернулись губы, обозначая намек на улыбку. Только я не собираюсь ни перед кем оправдываться за это. Как говорила бабушка: «Из всех возможностей Люба выбрала любовь.» Снова. Конечно, до такого громкого слова еще далеко, но чувства уже есть.
Посмотрела на Марджери и вынудила сесть рядом. Она нахмурилась, уловив перемену настроения. Если ей с утра приспичило ломать трагедию, посыпая голову пеплом, это можно делать в любой комнате.
— Я. Никого. Не. Держу.
Кухня заполнилась прогорклым запахом сгоревшего хлеба. Обжигаясь и громко ворча, бухнула противень с угольками на стол, чуть не уронив на пол.
— Аррррр, — прыснула водой на черные головешки.
Обернулась сказать виновнице случившегося пару слов, да не нашла. Марджери незаметно улизнула, почуяв, как запахло жареным в прямом и переносном смыслах, попутно получив желаемые ответы.
Глядя на красивую корочку запеканки, решила подать мадамам завтрак с "чудесным" ароматом, прикинувшись поленом с заложеным носом. Мол, не знать не знаю, ничего не чую. Мелочно хотелось насолить за испоганенное настроение.
Зззаразы… все… они.
***
***