Завязался бестолковый, ни к чему не ведущий разговор. Такие разговоры легко терпишь лишь в молодости - примиряет иллюзорная огромность обещаний, плеск океана возможностей, чудящийся в каждом слове. Правда, Александра была более разноворчивой, чем обычно.
Она, несомненно, умная женщина, хорошо знающая, что ей нужно. Она еще не приняла никакого решения...
Близость Волны, внезапно ухудшившаяся погода, вызывал тревогу, почти депрессию. Разговор - это способ отвлечься. Интеллектуальный разговор - тройная защита, от холода мира, от его пугающей нелогичности и (не в последнюю очередь) от скучных мужских желаний. Современные женщины больше любят логику, чем мужчины.
Вдоль берега тянулась полынья с тускло-зеленой водой, не позволявшая выйти на лед. Пляж вскоре кончился, появились покрытые изморозью валуны, скальные выступы, заставившие нас подняться на склон.
Канва разговора.
Александра пересказала местную легенду о каком-то индейском святом, остановившем волну, поднятую демонами, чтобы смести жалкие рыбачьи деревушки на берегу.
Я заметил, что святой, по всей видимости, должен быть мормонским, т.к. только мормоны применяют это понятие к доколумбовой Америке.
Кстати, как могла Волна затвердеть? Возможно, это фазовый переход, предположила Александра. (Еще одна странность - слова-то какие...)
Ну да, подхватил я, говорят, какие-то из составляющих земной мантии могут при незначительном изменении условий претерпеть фазовый переход, что приведет к глобальной катастрофе. Но вообще, меня больше интересуют фазовые переходы в обществе. Атомизация общества достигла такой стадии, что легкий толчок может привести к радикальному изменению его структуры. Не успеешь оглянуться - была демократия, стала диктатура. Бабочка взмахнула крылом...
Не думаю, чтобы нас всерьез интересовала тема. Я надеялся, что Александра почувствует, так сказать, горечь моего одиночества.
Поднялся ветер, но мгла не исчезла. Напротив, ветер гнал ее с озера нам в лицо.
Местность тем временем стала труднопроходимой. Волна уже показалась из мглы, но склон стал круче; его рассекали мелкие овраги; торчащие из-под наста камни заставили нас в конце концов снять лыжи.
Так же быстро, как недавно поменялась погода, положение стало по-настощему опасным. Я оглянулся. Черточки лыж, воткнутых в сугроб, еще дрожали позади.
Никто из нас не решился предложить повернуть назад, хотя лыжная обувь малопригодна для скалолазания. Ниже склон заканчивался отвесным обрывом. Его край находился как раз на уровне гребня Волны. В конце концов мы оказались на обледенелой площадке рядом с гребнем.
Как и положено в полном символов мире, в этот момент мгла ненадолго разошлась. На Волну упал косой луч солнца, заставив ее сверкнуть бутылочным блеском.
У края площадки гудела изуродованная вековой непогодой горная сосна. Александра хотела во что бы то ни стало заглянуть за край. Я взял ее за руку...
После этого я тоже заглянул вниз. Часть Волны, когда-то примыкавшая к берегу, давно обрушилась. Узкий просвет соединял две половины озера. Несмотря на зимние холода, там бурлила вода, и от нее поднимался пар.
К темноте мы вернулись в гостиницу.
Вечер обманутых надежд?
Мы вернулись потные и усталые. Александра сразу же предложила привести себя в порядок и встретиться через полчаса у нее.
Я принял душ, переоделся и ровно через полчаса постучался к ней в номер.
Она встретила меня в махровом халате, босиком и со стаканом виски в руке.
Возможно, это был благоприятный момент, не знаю.
Иногда мне кажется, что я очень хорошо понимаю, что происходит вокруг, а иногда на меня накатывает полоса полного непонимания.
Обнять я Александру не обнял, вместо этого мы, с каждым глотком чувствуя себя все более скованно, сосали виски, как в скучном американском бестселлере - единственная разница заключалась в том, что наш виски был безо льда и без содовой.
- Ты, по-моему, долго жила в России.
-- Догадался уже... Ну, жила. Даже работала.
-- Чем занималась, не секрет?
-- Владела парикмахерской.
-- А чего ж уехала?
-- Работа больно нервная. Выросла-то я тут, на Западе.
-- А родилась...там?
-- Там, но уехала рано. С родителями.
-- А они что?
-- Погибли в автомобильной катастрофе... (Смешок.) Да нет, живы, только все равно, что погибли. Занялись большим бизнесом, с ними стало невозможно общаться.
-- Ну, ты тоже занималась бизнесом...
-- У них это слишком хорошо получается... Слушай, хватит о прошлом, пошли, посидим в баре.
Она переоделась в ванной.
Внизу гуляла большая лыжная компания. На некоторых, как на больших жуках, не до конца прошедших линьку, оставались еще части их разноцветных лыжных костюмов.
Лыжники тоже ударяли в основном по крепким напиткам, только двое или трое сидели над пивом.
-- Саша! Ну ты и молодец! Открываешь сезон! А мы как раз о тебе говорили!
Широко улыбающийся плечистый лыжник поднялся из-за наиболее густонаселенного стола и со стаканом в руке, слегка переваливаясь,направился к нам...
Я сижу за компьютером.
Произошло, собственно, то, чего и следовало ожидать - мне предпочли более молодого и бравого.
В молодости я умел и хотел казаться значительнее, чем был. Умел хотеть... Как только желание пошло на убыль, игра тут же стала неубедительной. К чему стараться, если все равно ничего не выйдет - лучше сразу шапкой об землю?
Но до этого... Линия раздела между отрочеством и юностью пролегала именно здесь. Я вдруг увидел, что достаточно делать вид, что мне доступна тайна, недоступная другим, и они начинают ко мне тянуться, обращать на меня внимание, выделять из толпы. Тайной, о которой я думал, воображая, что она мне известна, был смысл жизни. Я убедил себя, что надо держаться так, будто он мне известен, строить свою жизнь вокруг пустоты, имеющей форму этой тайны, и она рано или поздно действительно мне откроется. Моя поза не была чистой ложью, я долгое время и вправду надеялся! Но нельзя же обманывать себя вечно!
Наиболее приятным следствием этой ложной значительности был успех у женщин. С возрастом он постепенно сошел на нет. Когда я сам перестал себе верить...
Александра гуляет внизу со своими лыжниками, между тем меня одолевает страх. Метафизический, ничего конкретного. Не такой, как во время экспедиции к Волне. Это бывает часто когда я один. Середина жизни позади...
Чтобы отвлечься, подключаюсь к Интернету. По оценкам экспертов ООН в результате предстоящего вооруженного конфликта может возникнуть "до полумиллиона раненых". Речь, очевидно, о жертвах со стороны "сил зла". Странная манера выражаться. Говорить об убитых уже на является "политически корректным"? Или просто нет смысла их учитывать в программе медицинской и продовольственной помощи?