Бить Наталья умела, удар пришелся в надкостницу — Ольга охнула и начала сгибаться.
— Стой!!
Сергиенко медленно, пересиливая боль, выпрямилась и встала в прежнюю позу, заученно улыбаясь. В длинных ресницах копились слезы.
— Не смей. Выгоню, — тихо, угрожающе сказала Наталья.
Девчонки замерли у станка, боясь шелохнуться.
— Я сказала, не смей!
Ольга изо всех сил распахивала глаза, поднимала лицо, чтобы слезы не выкатились на щеки.
Наталья наконец отошла от нее и медленно двинулась вдоль станка. Девчонки стояли в арабеске, глядя в затылок друг другу, ноги уже тряслись от напряжения.
— Я не прошу ничего сверхъестественного. Я объясняю элементарные вещи! Как можно не понимать!.. Дуры тряпичные!.. В Австралию вас таких везти? Со стыда сдохнуть!.. Зла на вас не хватает!.. С начала!..
…Я сама не знаю, Зойчонок, что со мной. Перестала понимать главное — зачем это все?.. Вчера увезли в больницу Нину Титову. Оказывается, она уже три месяца пила самые сильные лекарства, все больше и больше, чтобы похудеть перед экзаменом. Врач сказал, что у нее отказали почки. Сейчас она в реанимации, потом, если выживет, будет долго лежать в больнице — может, год, может, дольше, потом дадут инвалидность. Ради чего это, Зойчонок? Я не понимаю…
— Стоп!.. Азарова, что происходит? На тебе что, воду возили?!
— Не надо на меня орать.
— Что-о?.. — Наталья Сергеевна повернулась к ней, изумленно вскинув брови.
— Я тоже человек. Такой же, как и вы, — тихо, но твердо сказала Юлька.
Это была небывалая, неслыханная наглость. Девчонки обмерли от ужаса. Наталья резко шагнула к ней. Юлька напряглась, но глаз не отвела, смотрела в упор исподлобья, ожидая удара и отчетливо понимая, что, если Наталья ударит ее сейчас, она уйдет из зала — и пропади все пропадом, все восемь лет непрерывного, на пределе сил труда…
Наталья Сергеевна некоторое время мерила Юльку взглядом, потом размахнулась и ударила Нефедову по спине:
— Плечи брось!
И отошла, нервно, зло сжимая губы.
— Юль, не зли ее, — чуть слышно прошептала сзади Ийка. — Ты же видишь…
— Встали на прыжки!..
…Игорь назвал нашу учебу добровольной каторгой. Я обиделась, а теперь сама чувствую себя каторжанкой. Сил больше нет Пытаюсь сжать зубы — не получается потому что не понимаю — ради чего?..
— Сто-оп! — Наталья Сергеевна досадливо хлопнула в ладоши. — Азарова, что такое, в конце концов! Примой себя почувствовала — вполноги работаешь? Ты понимаешь, что ты чужое место заняла?
— Я не виновата! — крикнула Юлька. — Я не просила!
— Иди сюда, — велела Наталья Сергеевна.
Юлька подошла, остановилась напротив.
Педагогиня холодно смотрела на нее сверху вниз, уперев руки в пояс.
— Что-то ты разговорилась, девочка. Голос прорезался? — сказала она. — Все к станку, Азарова продолжает.
Девчонки отошли к станку. Юлька осталась одна посреди зала.
— Начали! — зло, отрывисто скомандовала Наталья Сергеевна. — Не то. Еще раз… — Она подождала, пока Юлька вернется к ней. — Начали… Стоп! Еще раз!..
Концертмейстер долбил по клавишам одну и ту же мелодию.
Юлька начинала комбинацию и снова по команде возвращалась в центр зала, с трудом переступая на чугунных ногах. В ушах стоял густой звон. Ее мутило, то ли от усталости, то ли от запаха дорогой косметики Натальи Сергеевны.
— Не то! Еще раз!.. Начали!..
Носки туфель пропитались кровью, на влажном полу за Юлькой оставались бледные розовые следы.
— Еще раз!..
Наконец Юлька упала. Наталья стояла над ней, нетерпеливо постукивая каблуком по полу. Юлька поднялась и снова встала перед педагогом, сдувая пот с верхней губы, с ненавистью глядя сквозь багровые вспышки в глазах в холодное, холеное лицо Натальи Сергеевны.
Та молча смотрела на Юльку. Под облепившим тело мокрым хитоном видно было, как бешено колотится Юлькино сердце.
— Когда будешь работать, как она, когда станцуешь, как она, тогда скажешь, что не виновата, — негромко сказала Наталья Сергеевна. Обошла ее и обратилась ко всем: — С завтрашнего дня меняется расписание. Вместо пятого урока — дополнительный класс. Репетиции каждый день и в субботу. Для Азаровой — и в воскресенье…
Юлька побрела за девчонками в раздевалку. Опираясь рукой, села на скамейку. Наклонилась развязать туфли — с подбородка сорвались тяжелые капли пота.
— Иди сюда, я сказала! — Ольга Сергиенко ударила кулаком по лицу младшую девчонку. Та качнулась, чуть не упала — и опять покорно встала напротив, опустив голову.
— Чего воюешь? — спросила Ильинская, проходя мимо.
— Нажрались, суки, весь душ в интернате заблевали! Нет, ты представляешь! — Ольга снова ударила девчонку. — Я в четвертом классе первый раз выпила! Стой, я сказала!..
— Завтра покупатели из Станиславского, — подбежала Ийка. — На классе будут и на репетиции!
— Ты что, правда? — оживились старшеклассницы.
— Ну! В учебке говорили, я слышала.
— Теперь косяком пойдут, — сказала Нефедова.
— Юль, слышишь? — Ия подошла к Юльке. — Покупатели… Юль…
Юлька сидела неподвижно, наклонившись вперед, тоскливо глядя перед собой. Она слышала голоса вокруг, гулкие, как из космоса, но с трудом разбирала слова.
Чолпан заглянула снизу ей в лицо.
— Отрубилась, — удовлетворенно сказала она. — Помнишь, в том выпуске у девки крыша поехала?