— Ну! На нее педагог наорал… После класса домой пошла. На автопилоте. Все нормально. А в раздевалку забыла зайти. Представляешь, картинка: март месяц, снег еще, а она в купальнике пилит! В метро уже взяли…
— Юль, ты в душ пойдешь? — спросила Ийка. — Опоздаем же.
Юлька представила дорогу до душевой — в конец раздевалки, и две ступеньки вверх, потом обратно. Она, не вставая, сняла с вешалки школьную форму и стала натягивать ее сидя, прямо на мокрый хитон.
…Историк что-то рассказывал у доски, увлеченно размахивая руками. Ильинская прицепила громадную клипсу-кольцо к носу и изображала знойную африканку. Нефедова строила глазки Демину. Ия рядом писала письмо.
Юлька тоскливо смотрела в окно. Там было солнце, в школе напротив кончились уроки, по тротуару шли мальчишки и девчонки в такой же синей форме под распахнутыми куртками.
Впереди был дуэт и народный, репетиция, гастроли, выпускной и двадцать лет каторги.
Репетиции теперь были каждый день, а в воскресенье Наталья Сергеевна занималась с Юлькой — вдвоем в пустом гулком зале. Юлька потеряла счет времени, засыпала стоя под душем, в раздевалке, на уроках. Игорь несколько раз приходил в училище, но Юлька выползала к нему абсолютно мертвая, с глубокой синевой вокруг глаз. Они сидели в вестибюле под фикусом, о чем-то говорили — Юлька туго соображала, переспрашивала каждое слово, улыбалась и старалась не заснуть.
Выходные дали только на майские праздники, накануне вылета. Юлька проспала почти сутки, до вечера, вечером взяла увольнение, позвонила Игорю и попросила забрать ее из интерната куда-нибудь.
— А чья это квартира? — спросила Юлька. Она бродила по комнате, разглядывая непонятные карты на стенах, ледоруб, страховочный пояс, расслоившийся от времени желтый бивень, разбросанную по полкам коллекцию разноцветных минералов.
— Наша! Все наше! — раскинул руки Игорь. — Хочешь — на стуле сиди, — он уселся на стул, тотчас вскочил. — Хочешь — на столе танцуй! Хочешь, — он распахнул дверь ванной, — мойся целый день…
— Не хочу.
— Не хочешь — не мойся!.. Хочешь, — он широким жестом указал в сторону крошечной кухни, — суп вари!
— Да я готовить не умею! — засмеялась Юлька. — Только яйца в стакане с кипятильником!
— А хочешь… — Игорь осторожно обнял Юльку сзади за плечи.
Она так же осторожно освободилась, потянувшись за малахитовым камешком.
— А правда, чье это?
— Мужика одного. Вон он, — Игорь кивнул на большую фотографию бородатого смеющегося парня в поднятых на лоб темных очках. — Альпинист. Такой же повернутый, как ты. Года три назад на Памире сорвался — по частям склеили.
— А где он сейчас?
— В Непале. На горе Джомолунгме. Или где-то поблизости.
— Он не спрашивал, зачем тебе ключ? — подозрительно спросила Юлька.
— Нет. Здесь всегда кто-то живет, когда он в горах. Теперь мы с тобой.
— Мы недолго.
— Ты когда улетаешь?
— Третьего. Послезавтра.
— Ты же вернешься.
— Потом экзамены… — Юлька встала на колени на диван и оперлась на подоконник, подняв, как крылышки, острые плечи. — «Вечерний город». Самая лучшая картина. А главное — абсолютно понятная…
С двадцатого этажа, насколько хватало глаз, до горизонта, видны были огни огромного города, праздничная иллюминация, желтое зарево фонарей над уходящими вдаль проспектами. Вот чего не хватало ей все восемь лет в Москве, такой мелочи: этой тихой маленькой квартиры, где можно хоть ненадолго спрятаться от всех и просто смотреть в окно на огни вечернего города.
Игорь повернул ее к себе.
— Подожди… А чего он подглядывает? — пожаловалась Юлька на портрет хозяина.
— Кто?.. Это же фотография.
— Нет, а чего он смеется?..
…На стене белел изнанкой портрет. На полках в ряд стояли чьи-то гипсовые бюстики, каспийский черт, человечки из моржовой кости, африканские куклы — все лицом к стене.
Игорь лежал под пледом, закинув руку за голову. Юлька уткнулась ему в плечо.
— У тебя никого раньше не было? — спросил Игорь.
— Я что-то делаю не так?
— Нет, что ты! Извини… — Игорь поцеловал ее в макушку. — Можно я задам один вопрос? Только ты не обижайся, ладно?
— Угу.
— Вот когда вы танцуете там, каждый день… тебя ведь тоже… мужики обнимают…
— Ты что? — Юлька приподнялась на локте. — Это не мужики, это партнеры.
— Разговор был недавно… смешной… — Игорь смущенно потер нос. — Парень один говорил, что балетные мужики перед спектаклем специальные таблетки принимают… ну… чтобы не реагировать на женское тело…
— А-а! — Юлька со смехом повалилась на спину. — А ты что-нибудь чувствуешь, когда к тебе в метро прижимаются?
— Ну… смотря кто прижимается, — нашелся Игорь. Он обнял Юльку, она снова уткнулась ему в плечо.
— Вот так прирасту к тебе, как сиамский близнец, — жалобно сказала она. — И чтобы все от меня отстали… И чтоб никогда никуда не уходить…
— А я тебя все равно не отпущу.
— Нельзя… — Юлька вздохнула и подняла голову. — А сколько времени?
— Не знаю. Часов десять.
— Сколько?! — Юлька дотянулась до часов на подоконнике, глянула на стрелки. — Ты что, нарочно, да? Нарочно? Ты же знаешь, во сколько мне надо! — Она вскочила.
Игорь тоже приподнялся.
— Да почему я должен все время об этом думать? Ну хотя бы сегодня ты можешь опоздать? Первое мая! Завтра тоже выходной!