— Циклон, — раздраженно повторила Наталья Сергеевна. — Где ты находишься?
— Алексеевский район, аэропорт Алексеевка. Триста километров от Хабаровска.
— Хорошо. Позвони через два часа.
Юлька повесила трубку. Она не сомневалась, что Наталья сегодня же вытащит ее отсюда — хоть на ракете. В крайнем случае отменит циклон.
Она вышла из кабины.
— Все? — удивилась девушка. — У вас четыре минуты еще.
— А можно другой номер набрать? — неуверенно спросила Юлька.
— Давайте быстрее, пока линия свободна. Какой номер?..
— …Связь по радио, — напомнил космический голос.
— Да, — сказал Игорь.
Юлька молчала, у нее бешено колотилось сердце. Трудно было говорить вот так — неожиданно, не собравшись, через всю страну, из переполненного зала, за оставшиеся четыре минуты…
— Алло!.. Слушаю!
Девушка вопросительно кивала за стеклом: не слышно?
— Привет, — сказала наконец Юлька.
— Здравствуй.
Теперь они молчали вдвоем.
— Что же ты не пришел меня проводить? — спросила Юлька. — Я тебя ждала.
— Я тебя тоже ждал… в тот вечер…
— Меня не отпустили. Но это уже не важно, — торопливо сказала Юлька.
— Это действительно уже не важно. Юлька! Я хочу сказать тебе одну вещь, только это долго и не по телефону…
— Я тоже должна тебе сказать…
— Алло, — вклинилась хабаровская телефонистка. — Заканчиваем!
— Ты когда прилетишь? — закричал Игорь.
— Не знаю. У меня двадцать пятого спектакль, ты подожди меня потом…
— Конечно! Я обязательно приду! Юлька…
— Разъединяю, — равнодушно сказала телефонистка.
Яркое солнце било в окна автобуса, квадрига Аполлона рвалась с портика Большого в высокое чистое небо, и первые зрители уже толпились у колонн.
«Икарус» остановился перед служебным входом. Первым на нижнюю ступеньку автобуса соскочил Гёнка Демин и уперся руками, сдерживая остальных.
— Демин, — прикрикнула Галина Николаевна. — Детский сад, честное слово!
Демина выпихнули из двери, следом начали выходить старшеклассники.
— Не вижу репортеров, — Астахов в модных черных очках с лейблом вполовину одного стекла огляделся и скорбно поджал губы.
— Этикетку сдери — может, увидишь.
— А цветов корзину не хочешь?
— А вон цветы. И кому бы это?
Поодаль стоял с цветами в опущенной руке Игорь.
— Илья — фас!
— Это Азаровой мальчик, — равнодушно сказала Ленка.
— Смотри, — Ийка показала глазами на Игоря. Юлька кивнула.
— Иди. Я догоню. — Она отдала Ие сумку, сунула руки в карманы куртки и медленно пошла к Игорю.
— Азарова, после спектакля наговоришься, — крикнула Галина Николаевна.
— Я сейчас, — не оборачиваясь сказала Юлька. Она подошла к Игорю, остановилась напротив, глядя под ноги. — Я же просила после…
— Долго ждать. Понимаешь, я все это время думал, — быстро, сосредоточенно заговорил он. — Мне было очень плохо без тебя…
— Подожди, — торопливо сказала Юлька. — Не надо. Я должна тебе сказать…
— Не перебивай. Сначала я… Я долго думал и понял одну простую вещь: я тебя люблю. Черт с ним, с твоим балетом. Я постараюсь его понять, раз это твое дело. Я буду ждать, сколько надо, сколько скажешь. Пусть будем редко видеться — все равно. Понимаешь: я тебя люблю…
Юлька молчала. Она не ожидала этого, и говорить теперь было еще труднее.
— Я тоже… хочу сказать тебе одну простую вещь… — начала она. Тоскливо глянула вслед уходящим одноклассникам, коротко вздохнула, собираясь с силами. — Я тебя не люблю… — она подняла глаза и улыбнулась. — Понимаешь, я просто устала. Надо было отвлечься. У нас так бывает. Советуют даже… А теперь все нормально. Ты извини… Ты не приходи больше, ладно? Ни сюда, ни в интернат. Я все равно не выйду.
— А обо мне ты подумала? — тихо спросил Игорь.
— У меня времени нет думать, работать надо, — засмеялась Юлька. — Извини, мне пора.
Она повернулась и пошла к дверям с застывшей, будто приклеенной к лицу улыбкой. Она знала, что Игорь смотрит вслед, и все быстрее шагала, чтобы не остановиться, не обернуться и не заплакать.