- Ваши навигаторы не в состоянии посадить корабль там, где им требуется?
- Понимаю ваше недоумение, Командор, но увы, это так. Гемма - планета с высокой магнитной иррадацией. Приборы здесь врут, и без вспомогательного наведения мы в определенной степени слепы. Не скажу, что мы рухнем, но и подобной возможности я полностью не исключаю.
- Даже так?
Сказано это было все также сухо, без тени эмоций. Командор не принадлежал к разряду гурманов. Он пережевывал услышанное, как больной овсяную кашу. Пока он скрипел мозгами, я успел с омерзением подумать о собственном лице. Хорошо, что поблизости не висело зеркал. Взглянув в одно из них, я мог бы умереть со стыда.
- Собственно, я хотел поговорить с вами по другому поводу,- я набрал в грудь побольше воздуха... Ей богу, Билиуса следовало отшлепать! Чего ради я должен был пыхтеть над экспромтами? Пилюлю, которую мы откладывали на крайний момент, приходилось преподносить теперь. Крайнего момента мы могли и не дождаться.
- Вы ведь готовитесь к зэт-бомбардировке, Командор?.. Я видел те треноги в трюме. Поверьте мне, я кое-что в этом смыслю... Но это же полная стерилизация планеты!
- Не понимаю, что вас тревожит,- он снова задвигал плечами.- Если на Гемме есть что-либо живое, то это живое успело показать себя в полной красе. Вы знаете о нашей миссии. Или вам мало "Персея"?
- Нет, конечно же, нет! Но есть один нюанс, который мешает мне проголосовать за стерилизацию.
Уголки губ этого сфинкса дрогнули. Нет, улыбаться он не собирался. (Представляю себе его улыбку!) Это была какая-то новая, незнакомая мне гримаса. Впервые в генеральских чертах промелькнуло что-то первобытное, пугающе-свирепое. Надо отдать ему должное - он справился с собой. Справился ценой немалого усилия. Тяжелые руки судорожно заходили за спиной, а плечи теперь дергались не переставая. Однако лицу он сумел вернуть спокойствие.
- Что еще за нюанс?
- Один из дежурных жив. Мы получили информацию от станционных биосенсоров. Всего пару часов назад.
Наверное, выстрели я в упор, это не произвело бы столь сильного впечатления. Я не сомневался, что сомнения о спутниках начисто забудутся. Фактически на основании данных биосенсорной линии я запрещал военным зэт-бомбардировку и грудью вставал на защиту станции. Планы их летели ко всем чертям. Они рвались затопить планету огнем, но жизнь одного-единственного человека делала это невозможным. Уверен, они предпочли бы не знать об этом несчастном дежурном. И возможно, генерал впервые пожалел о том, что неосторожно воспользовался гражданским звездолетом. Мы оказались свидетелями, которыми нельзя было пренебрегать.
- Что за чушь? Какой дежурный? Вы же знаете, что на радиозапросы станция не отвечала,- хрипло произнес он.- С чего вы взяли, что кто-то там жив?
- Биосенсоры, Командор. Я уже сказал. Вы пытались вызвать на связь людей, а мы запросили машины. Есть особые технические каналы, которыми пользуются крайне редко. Согласен, это косвенная информация, но опытный специалист может извлечь из нее многое. Скажем, процентное содержание углекислоты и кислорода, наличие воды в индивидуальных цистернах...
- Достаточно! - глаза моего собеседника окончательно утратили сонное выражение. Только теперь я разглядел, что они у него желтые, как у льва или тигра. Я таки распалил в них огонь, хотя вовсе не желал этого.Надеюсь, у вас все?
Я потерянно подумал об уникальном зонд-оборудовании, о десанте, который и без стерилизации натворит бед, о карликах и многом-многом другом. Скажи я еще хоть слово, и меня могли попросту арестовать. Мне ничего не оставалось делать, как униженно кивнуть. Следовало сохранить и то немногое, что удалось отвоевать. Всякая игра требует жертв,- в данной комбинации я жертвовал зонд-постом ради станции с единственным оставшимся в живых дежурным, жертвовал ради чертовых карликов, прилетевших из неведомой дали, вольно или невольно явившихся причиной всей здешней сумятицы.
Развернувшись, Командор двинулся к изнемогшему от ожидания офицеру. Массивные плечи покачивались в такт шагам, и, глядя на эту удаляющуюся спину, я чувствовал, как постепенно лицо мое приходит в обычное состояние. То же происходило и где-то внутри, превращая вязкий, закупоривший вены клейстер в кровь, оживляя застывшие мышцы. Терпеть не могу подобные метаморфозы!..
Тронувшись по коридору, я еще раз порадовался, что на стенах не висят зеркала.
Как я уже упомянул, Гемма - это сплошные горы. Это вакуум, ночь и звезды над головой. Два пятачка относительно ровной земли - то единственное, за что сумело уцепиться здесь человечество. На одном из них соорудили станцию, на другом - зонд-пост. Что-то вроде егерских избушек в тайге. Работы тут было немного. Дежурные занимались астрономическими наблюдениями, следили за эфиром и время от времени принимали заезжих гостей. Каждый год дежурным находили замену, и все-таки триста шестьдесят пять дней казались мне довольно большим сроком. Целый год вдвоем среди хрустальных громад - на это был способен далеко не каждый. Надо сильно любить одиночество, чтобы согласиться на такую работу. Они соглашались...
Вынырнув из-за горизонта, маленький, поблескивающий телескопическими антеннами островок доверчиво подплывал к нам. Отданный на съедение Командору, он был обречен, и мне даже послышалось, как скрежетнул зубами сидящий рядом Билиус. В следующую секунду в недрах "Цезаря" раскатисто рявкнуло, и две пылающие радуги протянулись от корабля к острову. Сверкнула беззвучная вспышка, и зонд-пост прекратил свое существование. В тягостном молчании мы продолжали полет.
..Что ощущал в эти минуты Командор? Напряжение, злость или напротив сладость первого свершенного шага?..
В любом деле есть свой крылатый миг. Чаще всего миг завершенности. Логически венчая труд, он превращает усталость в счастливое чувство. Можно отойти и полюбоваться. Результат труда становится конкретным олицетворением небессмысленности содеянного, и в одном этом таится могучий источник радости. Инстинкт инстинктом, но труд осмысленный и законченный всегда был главной потребностью людей. Не ошибусь, если предположу, что нет завершеннее труда, чем труд разрушения. В смехотворно малый срок человек добивается поразительных перемен. Он превращает нажатием кнопки дом в руины, а город в пустыню. Обратное действие возможно, но нажатием одной-единственной кнопки уже не обойтись. Оттого разрушитель и верит в свою силу, в осмысленность собственной судьбы, как никто другой. Самый спокойный и невозмутимый народ - это военные. Секрет их невозмутимости в избранном ими труде. Труде вдохновенном и результативном...
Предупреждающе мигнули огни, коротко рявкнула сирена. Начинали работать тормозные двигатели, и я ощутил, что пол выскальзывает из-под ног. Корабль кренился. Вцепившись в подлокотники, я кинул взгляд на панель автопилота. Индикация работала, как обычно. Мы заходили на посадку.
Гемма...
Я вздохнул. Белая сверкающая равнина неслась на нас, прорисовываясь отдельными скалами, прорастая зубцами гор. Открывающиеся ущелья казались бездонными. В них с легкостью уместился бы флот кораблей подобных "Цезарю". Мысли о Командоре, о карликах и растущей опасности смешались в голове. Сам того не сознавая, я ждал чего-то необычного, что нарушило бы плавный ход времени, вмешалось в роковой полет. Кто знал, сколько мгновений отделяло нас от участи корабля-спасателя.
Тем временем пятачок причала превращался потихоньку в обширное плато. Мы спустились ниже горных вершин, и теперь можно было разглядеть здание станции, похожее на перевернутую чашу, опоясанное иллюминаторами и ребристыми креплениями. Неподалеку от нее возвышалась стартовая установка. Крохотным карандашиком она целилась в небо - большое и черное...
Наверное, не один я сверлил взглядом экраны. Подчиняясь командам с пульта, телемониторы обшаривали пространство метр за метром. Если здесь и обитали пресловутые карлики, то встречать нас хлебом и солью они отнюдь не спешили. Может быть, это было и к лучшему. Посадка близилась к завершению, и я с облегчением ощущал, что напряжение мое проходит.
Впрочем, не все еще было позади. Звездолет грубо тряхнуло. Теперь мы снижались какими-то рывками. Я не обманывал Командора, рассказазывая о местных трудностях. Прорастающие справа и слева горы создавали подобие экрана, отрезая нас от спутников. Электронный координатор начинал сбиваться, сбои происходили и в системе авторегуляции тяги. И тем не менее в конце концов мы все-таки сели. Жесткий толчок, тройной удар опустившихся на бетон станин, и "Цезарь" утвердился на планете. Рокот двигателей стал стихать, и, шумно вздохнув, Билиус пошевелился в кресле.
- Кажется, пронесло...
Я метнул на него быстрый взгляд. Все мы в эти минуты думали об одном и том же.
Расстегнув кресельные ремни, я прислушался. В недрах корабля что-то затевалось. Глухо громыхали шаги бегущих, раздавались команды. Как видно, Командор горел желанием приложиться к планете кованым сапогом. Я снова взглянул на экран. По-прежнему ничего. Все то же подозрительное спокойствие. Если даже за нами наблюдали, то очень издалека. Так или иначе, но высадка десанта шла полным ходом, и никого из нас до сих пор не потревожили приглашением присоединиться к вооруженным молодцам.
Я криво улыбнулся. Командору следовало бы знать, что этот вариант у нас тоже предусмотрен.
Оставив помощника в рубке, я захватил сверток с легким скафандром и поспешил спуститься вниз.
В своих предположениях я не ошибся. Военные действительно не мешкали, действуя расторопно с присущим им размахом. Группа офицеров, сосредоточенных и насупленных, руководила выброской "войск". Первая партия десантников уже скрылась в шлюзовом отсеке, оставшиеся строились в колонны, в последний раз проверяя космические доспехи.
Долго вертеть головой не пришлось. Доктор сам отыскал меня и потянул за собой. Подобно большинству окружающих он был облачен в скафандр и, поджидая меня, видимо, успел уже освоиться во всей этой толчее. Во всяком случае продвигался он через сгрудившихся молодчиков довольно уверенно. В другое время и в другом месте я бы обязательно его похвалил, но сейчас нам было не до того. В укромном углу мы обменялись скуповатыми приветствиями, и, развернув сверток, я торопливо облачился в серебристое обмундирование.
Доктор тоже был частью нашего плана. Если бы меня сопровождал кто-нибудь из штатных разведчиков, это наверняка вызвало бы подозрения. Я нуждался в напарнике, но при этом не хотел рисковать. Мне по-прежнему следовало оставаться в глазах Командора лояльным пай-мальчиков, этаким сочувствующим простачком. Операция предусматривала возможность ранений, а коли так - я брал с собой доктора. Мы не имели права участвовать в десанте, но разве удержишь "рвущихся в бой мальчишек"? На этих самых мальчишек мы и старались походить по мере сил. Максимум, в чем можно будет нас обвинить, это в излишнем рвении. Рвении и глупости, а наказания за последнее, к счастью или к несчастью, не предусмотрели еще нигде. Так или иначе обвинение в легкомыслии меня не пугало, а свое участие в операциях Командора я считал НЕОБХОДИМЫМ. Всюду, где только представлялась возможность, мы обязаны были опережать военных на чуть-чуть. Как выразился однажды тот же доктор - маячить у них постоянно на мушке. Впрочем, я начинал временами сомневаться, а остановит ли их такой пустяк. Особенно в тот роковой момент, когда на горизонте объявятся карлики...
Выбравшись наконец из толчеи, мы приблизились к массивной ленте конвейера. Вездеход оказался в должном месте, о чем военные пока не подозревали. Чужой корабль, чужие секреты. Оператор, конечно, не отказал мне в просьбе поработать над системой шлюзовых конвейеров, но подсознательно я все-таки опасался, что нашу хитрость раскроют. Не надо быть великим математиком, чтобы сообразить, что пять вездеходов это чуть больше, чем четыре. А мы сделали все от нас зависящее, чтобы на конвейере перед шлюзовыми воротами получилось на одну машину больше.
- Оружия ты, разумеется, не взял? - голос доктора прошелестел через стекло гермошлема чуть слышно.
- Не люблю лишней тяжести,- я кивнул на вездеход, и мы влезли в тесную кабину.
- Кроме того означенного добра предостаточно у этих молодцов.
Словно в подтверждение моих слов мимо прошествовала группа вооруженных десантников. Ионный парализатор у пояса, взрывчатые брикеты "Космос-5" и бластер. Двое замыкающих несли к воротам треногу с плазменной пушкой. Я бы не назвал их недомерками, но было видно, что им тяжело. Как видно, Командор основательно подготовился к походу. Наверное, он не забыл ничего, и я не сомневался, что если понадобится, эти молодчики в два счета превратят причал и окружающие горы в море булькающей магмы.
Доктор обеспокоенно завозился в кресле.
- Ничего не понимаю, Жак. Что происходит? На корабле ни одного специалиста по контакту! Они что там - все с ума посходили?
- Задай этот вопрос Командору.
- Нет, правда, Жак! Кое-что я могу понять. В два дня погибло столько людей... Они безусловно перепуганы. Но это же наша первая встреча с чужим разумом! Неужели война - единственное решение? По крайней мере можно было попытаться...
- Хватит! - я внимательно следил за сигнальными огнями шлюза.- Мы уже говорили об этом не раз и не два. Не стоит переливать из пустого в порожнее. И не мне тебе объяснять, как все вышло. Здешняя трагедия подвернулась им очень кстати. Уверен, Командор плакал от счастья, услышав о карликовых проделках. Ведь с Земли их так или иначе поперли. Где теперь базы военных? Ты знаешь? Вот и я нет. Может быть, есть пара-тройка на какой-нибудь захолустной планетке и все. Само собой, это им не нравится. Вот они и рвутся показать себя в деле. Увидишь, они наизнанку вывернутся, чтобы наглядно доказать свою жизненную необходимость Земле.
Доктор в сомнении покачал головой.
- А если никаких карликов здесь не окажется?
- Что ж... Тогда им придется туго,- я прикусил губу.- Придется ответить за уничтожение зонд-поста.