Их протащили через весь коридор и внесли в душевую или в то, что когда-то было душевой — небольшую комнату с двумя окнами. Сквозь пыльные стекла, вставленные в закрашенные, зарешеченные изнутри рамы падал ровный, мягкий свет. Здесь было теплее, чем снаружи — застоявшееся, какое-то мертвое тепло, затхловатое, с привкусом грозы и гнили. Стены и пол были до половины покрыты гладким белым кафелем. В центре комнаты…
Лэйми так и не смог это назвать. Оно походило на вихрь из серого тумана, но неподвижный, совершенно беззвучный, — около метра в диаметре и высотой по пояс юноше. От него исходил цепенящий, упорный жар. Края его были полупрозрачные, странно преломляющие свет. При взгляде на них начинали болеть и слезиться глаза. Иногда на мгновение они размывались и тогда становилось понятно, что вихрь все же вращается с бешеной быстротой — именно в эти мгновения все вокруг пронзала безмолвная дрожь.
Без всяких церемоний Лэйми просто бросили в жерло воронки, головой вниз. Его подхватило, понесло, мгновенно гася сознание, куда-то глубоко, в бездну серого тумана.
Во тьму.
Империя Джангра, 0-й год Зеркала Мира, почти реальность
Найко плохо запомнил обратную поездку — по крайней мере, большую ее часть: вначале он чувствовал себя паршиво, потом, после десятка каких-то таблеток из аптечки машины, ему стало несравненно лучше — и тут же ему невыносимо захотелось спать, да и остальным тоже. Слишком сильно было пережитое потрясение, слишком много отняло оно душевных сил, да они и не спали уже больше суток, — только вот остановиться они не могли.
Юноша спал урывками, часто просыпаясь от тряски в теплой утробе машины, и окончательно проснулся уже вечером — к своему удивлению, во вполне приличном состоянии. Ему здорово повезло — хотя военная медицина была в Империи развита отлично, придворная стояла все же несравнимо выше, а Вайми пользовал их из личной аптечки принца. Это означало, что неприятных последствий не будет — если они, конечно, останутся в живых.
Сейчас они ехали по области — когда-то стране — Эннор. Вернее, по тому, что от нее осталось. Мроо собрались тут так кучно, что кому-то пришло в голову сбросить на них одну из «легких» термоядерных ракет ПКО. Сейчас людей — и ничего живого — здесь уже не было, пожары успели отгореть и ветер очистил небосвод от кромешного дыма. Ехать по выжженым пустошам не составляло никакого труда, но возникли иного рода сложности: попросту, почти всем хотелось по нужде, — а туалета в «Хиви», к сожалению, не было.
Сверившись с дозиметром, Вайми разрешил остановиться. Выбравшись из машины, Найко по щиколотку провалился в серый летучий пепел. Он инстинктивно отряхнул ноги, одновременно осматриваясь. Его охватил сухой, горячий и пыльный воздух, от которого сразу вспотели ладони. Вокруг лежала тускло-серая, ровная, как стол, пустыня, — она тянулась во все стороны, насколько хватал глаз, лишь на западе виднелись крутые бока далекого горного кряжа, облитые пыльной желтизной низко стоящего солнца. Покров плотных коричневых туч, изрезанных йодисто-желтыми разводами, нависал над землей, словно потолок огромной душной комнаты. Сама равнина была совершенно безжизненной и гладкой до удивления. На юге, куда они ехали, где-то, бесконечно далеко, земля и тучи сплавлялись в темной рыжеватой мгле. На ее фоне застыла наклонная, нелепо растянутая колонна пылевого смерча, окрашенная все той же желтизной. Она соединяла землю и тучи, окруженная словно бы недоразвитыми отростками. Пейзаж был странный и чуждый, словно на другой планете.
Вдруг пришло ощущение чужого пристального взгляда, столь острое и реальное, что юноша невольно попятился. На многие десятки километров вокруг не осталось ни единой живой души, но ощущение взгляда не исчезло, усиливалось и, наконец, стало непереносимым. Торопливо справив нужду, он вернулся в машину и она продолжила свой невеселый путь.
На обширных пепелищах Эннора им не встретилось ни единой живой души, но по мере того, как они приближались к Гитограду — и подходил к концу день — напряжение в «Хиви» возрастало. В конце концов Найко помотал головой, отгоняя печальные мысли. БТР мчался теперь по прекрасному шоссе, но настроение у него все равно было скверным. Все остальные (кроме водителя, естественно) устав от тревог, спали. Забившая дно машины мешанина взятых в чьем-то брошенном доме одеял, подушек и диванных пуфиков пополам с полунагими телами смотрелась достаточно дико. Сам Найко устроился в носу, на месте командира, глядя на внешний мир через галерею мониторов. Солнце уже зашло. Над горизонтом, очерченным черной полосой леса, парило мрачное, красно-коричневое свечение, отражаясь тускло-фиолетовым в низко нависших тучах.
Найте — один из гвардейцев и лучший среди них водитель, — безмолвно сидел рядом с ним, почти нагой. Форма юноши превратилась в лохмотья еще при побеге из Центра — а он был не из тех, кто ходит в лохмотьях.
Вдруг Найко заметил впереди, — прямо посреди дороги, — огромный светящийся гриб высотой метра в три. Вначале он решил, что ему кажется, и не сразу понял, что шляпка гриба — это сплюснутый пузырь мутной белесой мглы, окаймленный красными сполохами, его ножка — конус яркого сине-желтого света. Сердце юноши замерло. Это могли быть только Мроо.
Найте попробовал объехать «гриб», но тот не дал — пьяно вильнул в сторону и вновь загородил дорогу.
— И что дальше? — спросил он. — Он не дает нам двигаться, а возвращаться мы не можем.
— Давай дальше… потихоньку, — Найко не имел права тут командовать, но будить Вайми и выяснять, что им делать, просто не было времени.
Едва Найте вновь поехал вперед, «гриб» попятился, сохраняя расстояние метров в двадцать. Они двигались — но со скоростью пешехода.
— Так дальше не пойдет, — сказал Найко. — Вот что: включим щит и попробуем прорваться.
Найте посмотрел на него.
— И что будет, если… а, ладно. Не можем же мы ехать так постоянно.
Он вдруг дал полный газ. «Хиви» резко рванулся вперед. «Гриб» не успел — или не захотел — уклониться и машина прошла сквозь него. Со странным вибрирующим звуком он вскочил на нос машины и соскользнул вправо. Двадцать тонн брони ощутимо качнулись: этот свет был плотным. Найко поежился, представив, что было бы, едь они в простой машине или, упаси Боже, иди пешком. Сейчас же…
Он обернулся. «Гриб», вихляясь, пересек кювет и исчез за забором — очевидно, в поисках новых жертв. Позади юноши завозились проснувшиеся люди.
— Что там? — сонно спросил Вайми.
— Мроо. Он пытался нас задержать, но не смог.
— Черт, черт! Он наведет остальных. Найте, гони на самой большой скорости! Найко — к пулемету. Остальные — к амбразурам. Смотрите в оба!
Юноша, вздохнув, взобрался в тесную башню, не представляя, за что ему эта честь — он ни черта в этом не разбирался. Но опыт стрельбы по Мроо у него уже был и окажись тут кто-то еще, ему, возможно, повезло бы меньше. Как бы то ни было, Найко здесь нравилось — сейчас башня была закрыта и его окружал целый венец экранчиков. Он приникал то к ним, то к зенитному перископу, стараясь смотреть сразу во все стороны. Вокруг было пусто, но в далеком лесу мерцал блуждающий столбами свет — «грибы» сновали по глухим закоулкам в поисках затаившихся людей, вынюхивали, высматривали, шарили… это значило, что вся система обороны Империи уже рухнула, но Найко было недосуг думать об этом.
Несколько минут они ехали вполне спокойно. А потом, словно ниоткуда, появился синий, очень ярко светящийся шар размером с небольшой дом. Найко попытался, но не успел поймать его в прицел. Шар прошел над ними и завис на высоте метров в двадцать. Вдруг их залило ослепительным сиянием. Двигатель машины моментально заглох, свет внутри нее, мониторы и пульты погасли. «Хиви» остановился, словно врезавшись в гору из ваты — мягко, но быстро. Найко пребольно ударило лбом о броню башни и несколько секунд он не видел ничего, кроме разноцветных звезд в глазах. Тем, кто был внизу, досталось меньше, тем не менее, и оттуда донеслась неистовая ругань.
Опомнившись, юноша приник к триплексам, но яростный свет снаружи не давал ничего разглядеть — они словно попали внутрь неоновой трубки. Когда он взял микрофон и попытался вызвать Вайми, оказалось, что внутреннее радио точно так же мертво, как и все остальное. Сам он мог говорить, но не двигаться: сила тяжести вдруг выросла в несколько раз. Воздух внутри машины наполнился электричеством: волосы у Найко встали дыбом, как проволока. Уступая все возрастающей тяжести, он навалился на казенник и ствол пулемета задрался вверх на девяносто градусов. Его пальцы уже лежали на спуске. Пошевелить ими оказалось невероятно трудно. Тем не менее, это удалось и он вздрогнул от оглушительного грохота.
Очередь 15-миллиметровых снарядов ударила прямо в брюхо Мроо. Их идемитные сердечники поглощали энергию пленившего их силового луча и взрывались за ее счет, разбивая его. Силовой конус не гас, но его основание начало подниматься и под ним становилось темно. Секунд через пять стрельбы луч окончательно исчез и шар с огромной скоростью умчался. Тотчас все лампочки вновь вспыхнули и «Хиви» рванулся вперед с такой силой, что чуть не опрокинулся.
Снизу донесся дружный вздох облегчения: все понимали, что уцелели только чудом: будь на «Хиви» столь прельстившая Найко лучевая пушка, уже никакая сила на свете не смогла бы их спасти. Но силы Мроо отличались прекрасной координацией и очень быстро усваивали неприятные уроки, так что никто не знал, смогут ли они вернуться к принцу.
Найко обнаружил, что быть героем, вообще-то, очень приятно. Его громко хвалили и хлопали по плечам, но как-то смущенно — как люди, обязанности которых выполнил кто-то другой. От благодарности Вайми ему стало неловко — так тот мог бы обращаться с собакой, которая спасла дом от воров или что-то вроде — ведь он даже не служил в армии, а Вайми командовал охраной племянника Императрицы. Нельзя было сказать, впрочем, что эти мысли занимали его долго: были и более насущные проблемы.
— Что это такое? — наконец спросил Найко. — Как он вывел из строя генератор?
— Я не знаю, Найко, — тихо ответил ламаец. — Это вопрос к физикам.
— А какого черта им было от нас нужно? Почему они сразу не бабахнули по нам плазмой или чем похуже?
Вайми отвернулся.
— Мроо не убийцы, Найко. Они считают, что несут нам счастье — как они его понимают, конечно. Их силовой луч изменяет саму природу наших тел. Достаточно попасть в него всего на несколько секунд — и ты станешь одержимым, как та черная тварь. Это называется пластинация.
Найко поежился. Бронированная ультрапластом крыша спасла их от таких вещей, но лишь теперь он начал понимать, что такое настоящий страх — не перед смертью, нет. Страх потерять себя, свою сущность. Ничто не могло быть хуже.
Когда они въехали в Гитоград, вокруг по-прежнему никого не было. Огромный город казался вымершим — ни одного огня, ни одного целого здания. Они ехали среди бесконечных, безжизненных развалин.
Мост через Трир, по счастью, уцелел, — но, проезжая по нему, Найко увидел, что гидростанция тоже превратилась в развалины. Хотя фасад ее остался целым, окна зияли прямоугольными дырами и за ними громоздились завалы. На них сквозь бреши в крыше падал бледный, призрачный свет. Гостиница тоже превратилась в мертвый, выгоревший остов, просвечивающий насквозь. Найко не представлял, что тут творилось. Он хотел спросить Вайми, но не осмелился — не хотел показаться мальчишкой.
Миновав рисовые поля, они снова въехали в развалины. Вскоре Найко заметил, что в них шныряют зловещие черные тени. Одержимых становилось все больше. Вначале они попадались поодиночке, потом — небольшими группками, а когда БТР подъехал к Малау, Найко увидел возле нее целую толпу. Твари запрудили дорогу и взобрались на вал. Вагончик для охраны сгорел и был искорежен, ворота выбиты, но сама Малау была еще жива — темно-синий, переливчатый силовой щит перекрывал пролом ворот и куполом вздымался над двором.
Найко сидел за пулеметом и еще метров с пятидесяти открыл огонь. Взрывы полебойных снарядов рвали одержимых на куски — но Мроо и не думали отступать. Они повернулись всей массой и бросились на машину. Юноша косил их справа налево и обратно, но все равно не успевал расстреливать всех. «Хиви» с ходу врезался в эту толпу, его силовое поле стянулось в несколько ослепительных огненных шаров — они, как челноки, сновали вокруг машины, скручивая одержимых пылающими спиралями и разрывая их на части. Найко стрелял почти в упор и вокруг «Хиви» ширилось адское месиво из шлака и клочьев обугленной протоплазмы. Это было жуткое побоище — но Мроо все равно не сдавались.
Одержимые как-то очень быстро кончились, но их место заняли какие-то твари, похожие на обросших губками крабов размером с лодку. Из этих бокаловидных «губок» вылетали огненные шары, но силовой щит держался, хотя страшные удары бросали машину то вправо, то влево, а ослепительное полыхание растекавшейся по полю оранжевой плазмы закрывало Найко весь обзор. Что делать дальше, он не знал, но тут им открыли проем в поле и «Хиви» устремился во двор.
Они уже въехали внутрь, когда «крабы» дали согласованный залп, пришедшийся в корму машины. Зад «Хиви» подбросило, он прыгнул вперед метра на два и замер, как вкопанный. Все огни внутри погасли, завоняло дымом — а «крабы» готовились к новому залпу. Найко развернул башню и снес их всех одной длинной очередью, прикончившей остатки боезапаса. Потом поле за ними сомкнулось, но дым становился все гуще и Вайми приказал покинуть машину.
Увидев ее снаружи, Найко непроизвольно сглотнул. Их верному «Хиви» пришел конец: плазменный удар пробил поле и полтора дюйма ультрапластовой брони, и в корме машины зияли две страшных выжженых дыры, обрамленных седой бахромой нановолокна. Сквозь них виднелись смолистые остатки исходившего дымом и жаром машинного отсека. Юноша отвернулся, пряча невольные слезы — жалеть мертвую машину было глупо, но она не один раз спасала им жизни и он успел привязаться к ней, словно к живому существу.
Парк Малау остался неизменным и привычные виды странно успокоили Найко — казалось, он вернулся домой. Но на валу вокруг кишели одержимые. В десятках мест они яростно рыли землю: поле кончалось у ее поверхности и было ясно, что вскоре они ворвутся внутрь. Двое уцелевших «крабов» подбежали к проему ворот и на мерцающую пелену поля обрушился град плазменных ударов.
Найко передернул плечами. Оставив бесполезный БТР, они вошли в здание. Гвардейцы заперли двери — сначала внешние, потом внутренние. И те и другие представляли собой просто застекленные рамы из дюраля, но за ними замерцало сияние внутреннего щита: его создавала пара встроенных в здание генераторов и Найко почувствовал себя увереннее, — хотя и эта преграда вовсе не была непреодолимой.
Они поднялись на третий этаж, прошли мимо гостиной Охэйо, в которой он впервые встретился с ним. Дальше, в торце длинного пустого коридора, была еще одна дверь из дюраля и черного зеркального стекла. Она вела на перрон прорезавшей Малау монорельсовой дороги — очень длинный и совершенно пустой коридор. За стеклянными панелями его правой стены виднелся бесконечный ряд каких-то пустых помещений и вторая застекленная стена, выходившая на улицу. Свет здесь почему-то не горел, лишь снаружи падал багровый отблеск… заката?
Они быстро пошли влево. Вокруг них роились какие-то призрачные, неопределенные звуки и Найко тревожно осматривался, пока не попал на Т-образный перекресток — здесь справа был короткий коридор, упиравшийся в громадное окно. Возле него стоял кто-то в длинном черном одеянии, расшитом серебром.
Сначала Найко подумал, что на голове человека капюшон, потом понял, что это длинные черные волосы. Из-под полы виднелись ровные босые ноги в легких сандалиях — по ним он узнал Охэйо раньше, чем тот обернулся. Лицо Аннита было хмурым.