Юноша подошел к окну — монолитной плите в стальной раме, дюймов в шесть толщиной. Вероятно, все окна на фасаде Малау были такими же. Оно выходило на восток — там, на площади, колыхалось сплошное море черных тел. Зловещий сумрак за несчетной массой одержимых прорезало зарево пожара — Найко видел монолитную, в полгоризонта, стену дыма, подсвеченную снизу сполохами пламени. Вдали, на ее фоне, двигались огромные, как скалы, силуэты — их форма была слишком чуждой, чтобы он мог осознать ее. Сквозь бронестекло и поле звук доносился глухо и казался нестрашным, но все равно, у него свело все мускулы — картина была вполне апокалиптическая.
— Наш мир уже мертв, — тихо сказал Охэйо. — И, если мы хотим жить, то не должны видеть, что ждет его после смерти.
Единственным местом, где они могли теперь укрыться, была Ана-Малау, но ехать к ней было уже не на чем — да и неисчислимые полчища Мроо не дали бы этого сделать. Оставалось только ждать поезда: отослав на нем всех, кто еще был в здании, Охэйо почему-то не уехал и Найко недоумевал — зачем. Не из-за них же?
— Я надеюсь, что принц прав и линия еще работает, — тихо сказал Вайми. — Иначе… идти нам просто некуда.
Они прошли в одну из примыкавших к перрону комнат — с внутренней стороны, разумеется, — светлое, просторное помещение, застеленное пушистым белым ковром. Вдоль всех его стен стояли диваны, обитые роскошной черной кожей. Сами стены и потолок были из панелей черно-зеркального стекла и ярко-белые прямоугольники ламп в нем смотрелись тревожно.
Охэйо не без труда вытащил откуда-то тяжелый ящик из зеленой стали и откинул крышку.
— Линия не доходит до Ана-Малау, — сказал он, — и нам придется пробиваться с боем. Тут новое оружие — экспериментальные модели, еще не пошедшие в производство. Ну, разбирайте…
На самом верху лежало два плоских, изогнутых блока аппаратуры, которые закреплялись на спине ремнями — генераторы личного силового щита. Один Охэйо нацепил на себя, второй отдал Найко и показал, как с ним обращаться — роль пультов играли толстые браслеты с индикаторами. Глубже лежало оружие — массивные, сантиметров в тридцать длиной, цилиндры с одной ручкой и длинной прорезью для магазина сбоку, очень точно сделанные.
— Что это? — спросил Найко. — Ни затвора, ни ударника. Я, вообще-то, слышал о безгильзовых патронах, но…
— Это ручные гаусс-пушки, — пояснил Охэйо. — Стреляют подкалиберными оперенными пулями — само собой, идемитными — со скоростью в три километра в секунду.
Заряды — длинные тонкие треугольные призмы с выпуклыми боками — хранились в отдельных ячейках, запечатанные в узкие прозрачные пачки. Они же служили и батареями — в каждом, помимо сердечника, содержался жидкий идемит. Распадаясь в миг выстрела, он выдавал мощнейший импульс электрического тока, питавший ускоряющие катушки. Найко не утерпел, зарядил оружие и выстрелил. Звук был негромкий, но отдача оказалась неожиданно сильной. Из ствола вырвалось длинное синее пламя — а в стене возникла внушающая уважение звездообразная дыра.
Вместе с оружием хранились подсумки, обоймы и прочая амуниция. Одна плоская тяжелая обойма вмещала шестнадцать идемитных зарядов. Полный личный боекомплект составляли восемь таких обойм в двух подсумках.
Гаусс-пушек в ящике хватило, чтобы вооружить всех гвардейцев — теперь они могли оставить свои автоматы и гранаты со шрапнелью, толку от которых все равно было мало. Под пушками лежали энергетические призмы — серые, шестигранные, толщиной в два дюйма. Одна из них, длиной дюймов в двадцать, стреляла жгутом силового поля, который разрывал и разбрасывал предметы — за исключением достаточно массивных, вроде каменных стен — на расстоянии метров тридцати. Эта страшноватая штуковина досталась Вайми, остальные призмы, покороче, длиной всего дюймов в пять — офицерам из штаба Олмейна. Они были лазерные, не очень мощные, однако вполне способные распороть живот — что было смертельно для человека, но не для Мроо. К ним прилагались запасные батареи, похожие на маленькие консервные банки.
Для ближнего боя Охэйо роздал фокаторы, на вид — одни удобнейшие ручки с вмятинками для пальцев, толщиной в полтора дюйма и длиной в восемь. Стоило Найко большим пальцем сдвинуть спусковую собачку, как шесть стальных лепестков, составлявших заостренный конец стержня, раскрылись с негромким щелчком. Синий огненный шарик выскользнул между ними и замер на тончайшей светящейся нити. Повинуясь едва заметным движениям его пальца он то прижимался почти к самой рукояти, то мгновенно выстреливал метра на три. Касаясь любого плотного материала он производил небольшой, но непрерывный взрыв. Как объяснил Охэйо, единственным недостатком этой милой игрушки была ее непригодность для поединков — если нити двух фокаторов пересекались, они просто взрывались и обращение с ними требовало большой осторожности.
На этом чудесный ящик почти опустел — на его дне осталось всего несколько гранат. Пара из них была плазменными, а еще пара — тяжелые, зеркально блестевшие цилиндры со скругленными кромками — содержали идемитные заряды мощностью в тонну. Их Охэйо тоже разделил попарно — ему и Найко досталось по штуке каждого вида. Вайми был явно недоволен тем, что самое мощное оружие — и самую надежную защиту — принц разделил не с ним, но возражать все же не стал, хотя Охэйо насмешливо на него посматривал.
Вооружившись, они вернулись на перрон и минут пять ждали там в напряженном молчании. Найко нервно гулял по туннелю, косясь на кищащую площадь и до рези в глазах смотрел на север. Твари уже ворвались в сад и толпились под незащищенной эстакадой — юноша знал, что если им придет вдруг в голову взобраться на нее или если поезд опоздает, им придет конец. Когда он показался-таки вдали — еще едва заметный — его бешено колотившееся сердце не успокоилось. Казалось, состав совсем не двигался и вечность прошла, прежде чем донесся его шум. Он шел очень быстро и в какой-то миг Найко даже испугался, что он проедет мимо — после всего, что им довелось пережить, это стало бы самой жестокой насмешкой.
К счастью, его страхи не оправдались. Хотя поезд был совершенно пустым, он затормозил и остановился, как положено. Двери вагонов — тяжелые стальные рамы с толстыми стеклами — с мягким шипением раздвинулись, пропустив их. Найко плюхнулся на потертое кожаное сидение слева от прохода и с облегчением вздохнул — из глубины здания уже слышался плеск бьющегося стекла и яростный рев одержимых. Еще бы минута — и…
Едва двери вагонов сошлись, поезд тронулся — так резко, что Найко вдавило в спинку. Оглянувшись, он увидел, как лопнула стеклянная дверь станции. Черная масса затопила перрон, хлынула на пути вслед за ними, — но состав двигался быстро и она стремительно убегала назад.
Когда Малау осталась позади, юноша отвернулся, неотрывно глядя в окно. Перед ним замерли пурпурно-рыжие облака, гася сияние бесконечно далекого заката. На их фоне зловеще, без единого огня, чернела рваная, остроконечная гребенка развалин и равномерно, через каждую минуту, проплывали сумрачные вестибюли жилых башен ойрат. Тогда закат отступал еще дальше, отгороженный слоями пыльного стекла. Все эти вестибюли были совершенно пусты, лампы погашены, застекленные двери заперты. Башни спасло от разрушения силовое поле, но сейчас здесь не горели даже огоньки лифтов. Их обитатели сбежали еще днем, опасаясь нашествия.
На восток Найко почти не смотрел, — хотя их было всего семнадцать в сумрачном, неосвещенном вагоне и тот был, в сущности, пуст. С той стороны, у подножия длинного травянистого склона, тянулась бесконечная стена длинных четырехэтажных домов, тоже спасенных уже бесполезным щитом. На тусклой желтизне их стен алели миллионы мутных глаз — окна отражали тревожное сияние заката. Море зеленовато-ржавых крыш сливалось на горизонте с темно-сизыми тучами. Там, еще очень далеко, поднимались пугающе толстые колонны черного дыма, подсвеченные снизу мощным мерцающим заревом.
Вагон не останавливался ни на одной из станций. Нигде не было видно ни единой живой души. Все молчали, не говоря ни слова, только Охэйо, поддаваясь магии стремительного движения, вдруг негромко запел и Найко невольно улыбнулся, глядя на друга. Больше всего ему нравилась в нем эта независимость от мира — Охэйо не позволял никаким неприятностям испортить ему настроение. Его отстраненность, правда, отдавала безумием — но если и так, оно пришлось очень даже к месту.
Устав после бессонных суток, Найко вновь незаметно задремал и его разбудил пронзительный визг тормозов. Поезд остановился так резко, что он ударился лбом о переднее сидение и едва не взвыл от неожиданной боли.
— Конечная станция, — бодро объявил Охэйо. — Эта линия ведет к аэродрому, — а там не осталось уже ни людей, ни авиусов, да и надо нам совсем в другую сторону. Поэтому — следуйте за мной.
Что-то мягко зашипело, клацнуло и дверь вагона раздвинулась. Найко вышел последним и, обхватив руками бока, — тут было неожиданно холодно — осмотрелся.
Перед ним раскинулось огромное ровное поле, поросшее чахлым бурьяном и засыпанное строительным мусором. Слева, над полной теней равниной Гитограда, пламенело чудовищное зарево. Справа, на фоне непроглядных дымных туч, нависавших уже и над головой, высилось несколько громадных розовато-светлых зданий, этажей по двадцать каждое. Верхушки венчавших их ажурных антенных мачт скрывались в плывущей на запад черно-багровой мгле, а бесчисленные окна пламенели, отражая зарева пожаров.
— Дальше мы пойдем пешком, — сказал Охэйо. — Это опасно, конечно, но выбора нет. Кто умеет — молитесь.
Он повел их к зданиям, но до цели оказалось далеко и Найко все время тревожно оглядывался. За станцией, всего метрах в ста, была полоса низкого, наполовину поваленного леса, в которой могло прятаться все, что угодно. За ней угрюмо темнели ободранные каркасы жилых башен — громоздившиеся на каждом этаже завалы обломков делали их похожими на многоэтажные свалки.
Они шли прочь от них по ровной, еще черной асфальтовой дорожке, обсаженной голыми кустами. Ставший вдруг пронзительно-ледяным ветер налетал на Найко, пронизывая до костей. Даже в окружении людей ему было очень одиноко и страшно, хотя вокруг — насколько хватал глаз — ничто не двигалось.
Сначала Охэйо вел их к широкой лестнице одного из зданий — она поднималась на уровень второго этажа, к застекленным дверям — потом свернул во двор. Миновав ворота в высокой решетчатой ограде, Найко оглянулся… и увидел, как из леса выбираются какие-то темные фигурки — крохотные с такого расстояния, но все же мало походившие на людей. Юноша облегченно вздохнул, — твари опоздали на какие-то секунды.
Здесь было уже почти совершенно темно. Громадные массивы зданий заслонили зарево, дымные тучи скрыли сияние заката и казалось, что вечер уже очень поздний. Все вокруг было каким-то призрачным — дорожки, деревья, детские площадки. Дальше виднелась стальная стена заводского цеха или ангара, массивного и высокого, с целым венцом острых шпилей; на ней, квадратами, горел яркий, резкий синий свет. Еще дальше вздымались чудовищных размеров антенные тарелки, облитые снизу мертвенной голубизной. За ними — только багровая, клубящаяся тьма.
— Это Ана-Малау, — сказал невидимый в своем черном Охэйо. — Когда мы минуем ее силовой щит, мы будем в полной безопасности. Но до этого зевать не стоит.
— Базу в Алкайне Мроо разрушили, — сказал Найко. — Почему ты уверен, что это убежище окажется надежней?
— Тут есть генератор Зеркала, если ты не видишь, — ответил Охэйо. Он не обернулся и даже не замедлил шага. — Его вообще совершенно ничем нельзя пробить.
— И чего мы будем за ним ждать?
— К Джангру идет флот Тарены. Нам нужно только дожить до его подхода. А теперь будь добр, заткнись.
Найко обиженно замолчал. Он начал забывать о том, что их мир вовсе не был единственным — но перспектива увидеть настоящие звездолеты уже не казалась ему теперь радужной.
Пройти к Ана-Малау оказалось непросто. Они подошли уже близко и окружавшее ее темно-голубое облако силового щита казалось Найко огромным — но вокруг него бурлило сплошное море глянцево-черных тел. Над ним двигались чудовищные, ростом в пятиэтажный дом, массивные силуэты — изменчивые, подвижные — но, к удивлению юноши, почти совершенно бесшумно и эта молчаливая сосредточенность тварей была страшна. Охэйо, впрочем, не смутился.
— Здесь есть туннель, выходящий под поле, — спокойно сообщил он. — Обход, правда, выйдет долгим, но выбирать не из чего. Пошли!
Они свернули в сторону, пробираясь какими-то задворками, между глухих сетчатых заборов. Черное море зловещих тел все время упорно маячило в отдалении.
Найко постоянно казалось, что собирается гроза, — дул сильный ледяной ветер, мерцали зарницы, небо затянули тяжелые облака… Вдруг с юга донесся далекий звук, похожий на гул самолета. Секунды через три за ним, затопив все небо, накатило сине-зеленое сияние. Стало светло, словно днем — и на фоне этого света вдруг вспыхнуло белое, очень чистое пламя. Оно ослепительным клинком ударило откуда-то из-за Ана-Малау, косо вошло в тучи и вспыхнуло за ними, словно огромное косматое солнце.
На глазах изумленного Найко белизна перешла в синь, потом в пурпур и поплыла на север. С небес обрушился гром взрыва — глухой, громкий удар, от которого задрожала земля. Тут же стало совершенно темно — казалось, что погасло даже зарево, только силовые матрицы на стене Ана-Малау по-прежнему мертвенно сияли. Белое пламя вновь косо ударило в тучи, вспыхнув за ними уже на севере, потом еще раз и секунд через пять оттуда долетел гул еще двух сильных взрывов. На минуту все стихло — и вдруг тучи прошила очень яркая белая вспышка. Через несколько секунд на северном горизонте, выжигая многослойные облака, вырос купол слепящего пламени. Над ним, параллельно земле, разлетелся такой же огненно-белый диск.
Что там творилось дальше, Найко не видел: все небо залил ослепительный свет, такой яркий, что стало больно глазам. В этом сплошном, ровном сиянии пропали все окружавшие его предметы и давящее тепло хлынуло сверху, словно горячая вода. Землю под ним тряхнуло, он зашатался, замахал руками, — и, наконец, упал лицом вниз.
Когда сияние начало затухать, Найко приподнял ресницы. Над крышами, в широкой бреши разорванных облаков, еще вспухал громаднейший, уже светло-оранжевый купол. Он рос, набухая все больше и, оторвавшись-таки от земли, превратился в приплюснутый шар. Казалось, там восходила немыслимая алая планета, окруженная идеально правильным кольцом пухлых туч, тянущая за собой смерч тускло-дымного пламени.
Найко, открыв рот, глазел на это невероятное видение. Оно длилось уже секунд тридцать, когда раздался взрыв — хлесткий, очень резкий удар. Воздушной волны не было, но вдали стеной поднялась пыль — как поднимается разбившаяся об мол волна. Землю снова тряхнуло, рамы забора, под которым он лежал, задребезжали, едва не вылетев из пазов.
Судя по всему, их спасло очень мощное поле, прикрывшее весь этот район. Найко замер, пытаясь разглядеть его — а шар еще увеличился, медленно и беззвучно скользя вверх. В него, как в воронку, казалось, втянется вся земля. Постепенно тускнея, он сделался огненно-красным, затем темно-бордовым, оплывая вниз дымными языками и через минуту после вспышки пропал вовсе, — но Найко не мог сдвинуться с места, весь в холодном поту. Война с Мроо все еще длилась — и это не доставило ему радости.
— Что это было? — спросил он, опомнившись и заметив, что Охэйо лежит рядом с ним, на животе.
Услышав вопрос юноши, принц повернулся к нему. Его глаза мерцали каким-то странным весельем.
— Взрыв. Термоядерный. Милях в десяти отсюда. Мощность — мегатонн двадцать. Я думаю, Мроо хотели накрыть весь здешний узел обороны — они тоже умеют кидаться термоядерной дрянью — но у Ана-Малау стоят тераджоулевые орудия. Здорово, что они добили носитель уже над Лэннэ — земля там была сплошь покрыта Мроо на целые…
Краем глаза Найко заметил какое-то движение, посмотрел пристальней — и душа у него ушла в пятки: то ли испугавшись взрыва, то ли почему-то еще, но собравшиеся вокруг Ана-Малау Мроо разбегались во все стороны — в том числе и в эту. К счастью, тут были только одержимые — текучие шестиногие громадины не спеша удалялись куда-то в сторону — но сосчитать их было невозможно. Да Найко и не пытался — не вставая, он поудобней пристроил гаусс-пушку и начал стрелять.