Он бросился к окну, прижался к стеклу, бессознательно стараясь подняться повыше. Было глухое время ночи. Главная луна уже зашла и небо стало почти черным. Лишь потому он увидел, что там, где гасли яркие белые звезды, оставались иные звезды — зеленоватые, столь слабые, что их нельзя было бы различить, если бы они не двигались, — плавно, бесшумно, но все же заметно для глаза.
Сердце Лэйми вдруг бешено забилось. Он не понимал, что происходит, — это зрелище было совершенно незнакомо ему, — но ему стало страшновато. Ему казалось, что все эти звезды летели к нему, вниз, — что они падали.
Он не издал ни звука — он жадно смотрел, слишком удивленный, чтобы думать над своими впечатлениями. Вдруг он заметил другие плывущие звезды — они были желтые и двигалась быстрее зеленых, и им навстречу. Их оттенок показался мальчику знакомым — он походил на блеск тех ракет, что запускали с базы за городом и он вдруг понял, что их выпустили по этим незваным пришельцам. Вот желтая и зеленоватая звезды сблизились… зеленоватая гневно замерцала… и вдруг вспыхнула таким ярким белым огнем, что Лэйми отшатнулся от рамы, прикрывая ослепленные глаза. Свет был столь силен, что окрасил небо яркой голубизной — казалось, мгновенно настал полдень. Из глубины улицы донеслись испуганные вопли.
Свет вспыхнул красным, синим, снова красным, медленно потускнел и погас, — но там, где сияли две звезды, сейчас тлело странное белое облачко, словно бы озаренное далеким, невидимым солнцем. Ослепленный вспышкой мальчик уже не видел движения других звезд, однако, что происходит, он понял — он видел невообразимую битву с кем-то Извне, с какими-то непредставимыми врагами. Он увидел еще одну долгую белую вспышку, еще, еще, еще… потом небо вдруг прорезали огненные линии. Их было много, десятки, но Лэйми заметил, что они все группируются на юге, — над океаном.
Прежде, чем он успел понять, что происходит, линии стали шарами, оставляющими огненные хвосты, потом — яркими рыже-белыми солнцами, заставив его отвернуться от окна. Его голову заполнило резкое, рождавшееся где-то в ее глубине шипение.
Лэйми бросился на пол, инстинктивно пытаясь заползти под кровать. В плывущем, неестественно ярком свете он вдруг увидел удивленное лицо открывшего дверь Ликса и ему стало мучительно стыдно. Он поднялся и вернулся к окну, делая вид, что ничего не произошло.
Хвостатые солнца закатывались за горизонт. Там вдруг встала ослепительная заря… мучительно медленно угасла… тут же вспыхнула вновь… и вновь… и вновь… Потом пол под ними подскочил и провалился вниз так, что в животе у Лэйми ёкнуло. С потолка на его голову посыпалась штукатурка, зазвенело бьющееся стекло, старый дом издал оглушительный треск, словно распадаясь на части.
Ликс судрожно вцепился в Лэйми, прижав младшего брата к себе. Тот сам был убежден, что сейчас умрет. В соседней комнате со страшным треском рухнул шкаф и мальчик отчаянно зажмурился. Сейчас… сейчас…
Через какое-то время он понял, что в комнате по-прежнему тихо и темно. Они стояли, недоуменно глядя друг на друга, потом вдруг истерично рассмеялись.
Когда занывшие ребра заставили Лэйми замолчать, он повернулся к окну. Внизу, на улице, метался испуганный народ, но мальчик туда не смотрел. Вдали, над крышами, виднелся ряд призрачно-белых светящихся столбов. Их было больше десяти. Словно разбившись о небо, они опадали вниз струящимися куполами. Это было неожиданно красиво, но Лэйми вновь охватил ледяной страх. Что это? Что происходит с его миром?
Высоко в небе он разглядел желтую звезду какой-то ракеты — она застыла, словно в задумчивости. Он перевел взгляд на Ликса, — тот был в одних плавках, — потом смутился, сообразив, что сам стоит почти нагишом.
Одевшись, он немного успокоился. Страх отступил. Хотелось куда-то бежать, что-то делать… он снова подошел к окну. Ракета исчезла, но на месте светящихся столбов теперь темнел ряд низких горбатых облаков. Лэйми показалось, что их соединяют с морем уходящие за горизонт, расширявшиеся книзу колонны, но он не был в этом уверен. Было слишком темно.
Открыв окно, братья навалились животами на подоконник, глядя вниз. Суматоха на улице все возрастала. Теперь на ней густо мелькали милицейские и откуда-то доносились выстрелы. Через несколько минут, совершенно беззвучно, над берегом вдруг встала белая стена. Она походила на всплеск прибоя, но была огромной — ее пенные столбы взметнулись выше Цитадели. Лэйми еще успел заметить в ней темные силуэты кораблей, затем могучий тупой удар покачнул дом, заставив его испуганно отпрянуть от окна. Сначала все происходило в пугающей тишине, затем накатился сокрушительный грохот, заставив все вокруг завибрировать. Он все не прекращался и не прекращался, яростный порыв ветра ворвался в комнату, неся пыль и почему-то брызги пахнущей рыбой соленой воды.
Оглушенному Лэйми показалось, что настал конец всего и мир немедля погрузится на дно океана. Тем не менее, все и на этот раз стихло. Когда они осмелились подойти к окну, то не заметили никаких разрушений. Свет везде погас, но черный треугольник Цитадели все так же угрюмо зиял на фоне звездной пыли неба. Только улица внизу вдруг стала странно подвижной — она была залита водой и по ней гуляли зеркально-темные волны.
Вдали показалось что-то, похожее на призрачную серую стену — она стремительно росла, и, очевидно, приближалась. Несколько секунд мальчик, как зачарованный, смотрел на нее, затем поспешно отступил — и вовремя.
Воздушная волна отбросила его к стене, словно куклу. Он упал на постель и потому не ушибся. Потом его качнуло назад и уши пронзила острая боль. Он испытал мгновенный, короткий приступ удушья… затем все кончилось.
— Ч-что… ч-что это? — спросил он через полминуты, поднявшись.
Ликс открыл рот, чтобы ответить, — но тут за крышами снова взметнулась пенная стена и через несколько секунд все здание потряс могучий глухой гул. Обезумев от страха, они бросились в ванну. Заперев дверь, братья скорчились на полу, прикрывая руками головы. Очередная ударная волна снесла дверь с петель с оглушительным треском и ворвалась внутрь, осыпав их мусором. Грохот, содрогания пола, неистовые порывы ветра — все слилось в чудовищную какафонию…
Когда все стихло, Лэйми поднял голову. Свет близкого пожара падал на лицо Ликса и в глазах брата застыл страх.
— …Как вы уже знаете, разум существует среди множества звезд — и потому межзвездные просторы полны опасностей. В них обитает наш Враг и мы следим за ним уже очень давно. Но это не только наш Враг — это Враг всего живого и всего разумного, ужасные твари, существующие с единственной целью — размножаться и пожирать, — голос Императора Охэйо казался странно насмешливым, словно он думал об чем-то своем, безмерно далеком и от подданых, и от войны. Лэйми был еще слишком мал, чтобы интересоваться новостями, но вся его семья собралась у приемника. — Нападение Врага стало жестом отчаяния и голода и объединенным силам ПКО Джангра удалось уничтожить все единицы Мроо в открытом пространстве. Четыре матоида полностью разрушены в космосе, один — при падении на территорию Империи возле Рохаса. Но еще одиннадцать, получив фатальные повреждения, обрушились в океан, частично сохранив активную биомассу и распались на миллионы меньших особей прежде, чем мы успели их добить. Скоро наши побережья подвергнутся атаке.
Наша армия сделает все, что сможет, но она не сможет быть повсюду. Мы давно готовились к этой войне и наша победа неизбежна, но она придет не сразу и достанется дорого. Повторяю: силы Врага в Космосе уничтожены и ему неоткуда ждать подкреплений. К нам же на помощь идет Четвертый Флот Тарены — 11 линкоров-ракетоносцев и 114 тяжелых артиллерийских крейсеров — и нам нужно лишь продержаться до его подхода. Но запомните: это война за жизнь нашего рода. Сражаться придется и вам — за свои жизни. Твари Врага смертны и уязвимы, однако, они умнее, чем мне хотелось бы. В первую очередь они будут атаковать крупные поселения и мой вам совет — если ваш город не укреплен, если он стоит на побережье — бегите, прячьтесь, не дайте превратить себя в еду Врага или в нечто худшее. Да здравствует Империя! Победа или смерть!
На этой оптимистической ноте приемник замолчал и Ликс растерянно взглянул на отца.
— И что же нам делать?
Тормо Анхиз пожал широкими плечами.
— Уезжать домой, в Хониар, — он обвел взглядом семейство, собравшееся в задней, почти не пострадавшей комнате дома его брата. Кроме него здесь присутствовала Джахан, его дородная жена, Ликс и еще две девушки, одна из которых, насколько помнил Лэйми, приходилась ему старшей сестрой, а вторая — кузиной.
Семья Анхиз не относилась к числу обыкновенных. У нее было несколько сильных и преданных охранников, а также многочисленные знакомства среди сильных мира сего. Собственно, будь иначе, они вряд ли бы смогли оказаться здесь, за Зеркалом. По-видимому, его отец был предусмотрительным и весьма богатым человеком. Во всяком случае, у него был свой «подвижный дом» — громадный трехосный фургон, отделанный внутри на удивление уютно. Кроме него, в колонну вошли еще три больших автофуры, доверху нагруженных наиболее ценным имуществом и товарами. Их вели люди Тормо, а его семейство и он сам помещались в фургоне.
Погрузка и сборы заняли много времени и они выехали только в полдень. День выдался ветреным, холодным и пасмурным. Утром шел дождь, теперь он прекратился, но беспросветные синевато-свинцовые тучи ползли над крышами Лайналы неразрывной сплошной пеленой. Лэйми смотрел на улицы чужого города без всякого интереса — после падения звезд он не сомкнул глаз и с раннего утра трудился, где мог, стараясь быть полезным. Он сам таскал свои вещи — их было много и он изрядно устал. Его мускулы ныли от тяжелой работы, но он был доволен — впервые он работал наравне со взрослыми.
Город выглядел притихшим и испуганным. Везде зияли ряды узких окон с выбитыми стеклами. Лэйми не был на побережье, но, по рассказам брата, огромные волны, порожденные рухнувшими в море матоидами, полностью уничтожили порт — пирсы уцелели, но все корабли были разбиты, портовые склады сметены. Высокий берег спас город от полного разрушения, но вода, ворвавшись на улицы, натворила много бед. Тысячи людей погибли. Теперь покинуть Лайналу можно было только по суше…
Они успели отъехать совсем недалеко, когда шум мотора заглушили резкие удары тяжелых орудий Цитадели. Над крышами со стороны моря поднялся ряд гибких зеленовато-черных колонн — они стягивались и тут же разлетались лохмотьями в ослепительных вспышках разрывов.
Враг достиг города и Ликс безмолвно сжал руку брата — они уехали поистине вовремя.
Под прерывистый грохот канонады они долго петляли по каменным, похожим на ущелья улицам Старой Лайналы, потом миновали ворота в ее древних укреплениях. Дальше, за осыпавшейся кирпичной стеной, был Новый город — унылое море длинных, серых пятиэтажных домов. Со стороны берега его окружал циклопический многоугольный вал, сложенный из огромных бетонных массивов. За ним после серии цунами не осталось ни лесов, ни полей, ни селений — ничего, кроме безжизненных холмов и песка.
Лэйми не помнил, сколько они ехали и в каком направлении, запомнил только, что путь не оказался трудным: они пристроились к колонне армейских машин, также направлявшихся в Хониар. Широкая, просторная дорога была почти пустой, другие военные колонны, как правило, шли им навстречу. По-видимому, приказ Императора остановил все гражданское движение. Единственное, что он запомнил во время этой поездки — пологие склоны холмов, между которыми в долине вилась дорога. Кажется, по ней, хотя проглянувшее в разорванных тучах солнце уже склонялось к закату, довольно густо шли люди. Куда? Какими они были? Он не помнил…
Именно тогда, на закате, он заметил розовеющие далеко впереди высокие здания родного города, в котором ему предстояло провести чуть ли не вечность…
А что было раньше? Каким был его дом? Как жили в нем его родители? Образы всплывали неохотно, невесть почему путаясь. В голове у него словно бы разорвалась бомба: стройные когда-то ряды воспоминаний о детстве лежали в руинах.
Во время поездки они все слушали радио. Насколько Лэйми смог вспомнить, вторжению, в основном, подверглись приморские города. При падении на сушу тварей уцелело куда меньше и их сравнительно легко перебили. Лайнала, правда, легла в развалинах, там не было ни света, ни воды, а отдельные районы все еще удерживали Мроо.
В тот самый миг, когда радио принялось предвещать близкую победу, Лэйми увидел новое странное явление: словно чья-то гигантская рука стерла тучи на краю неба, создав подобие громадной арки над городом, — после чего земля задрожала так, что машина резко рыскнула и едва не опрокинулась в кювет.
Так он увидел, как появилось Зеркало — тогда оно еще не было полным и пропускало солнечный свет. Было ли его создание благом — если люди снаружи победили? Наверное. В современном Хониаре не было полиции. Никто вообще не следил за порядком. Закон соблюдали скорее по привычке: он стал традицией, настолько древней, что она обрела благородство. Ее нарушали очень редко — да и смысла в том не было. То есть, украсть или обмануть можно было так же легко, как и раньше — только зачем, если вещей за Зеркалом оказалось гораздо больше, чем людей, желающих ими владеть? Избить? Пожалуйста, только зачем трудиться (а битье — это тяжелый труд), если жертва даже не почувствует боли? А лишить кого-либо жизни здесь было просто невозможно, хотя оружия за Зеркалом осталось очень много — его припасли против Мроо. Когда-то Император Охэйо писал, что из оружия, поражающего на расстоянии, слишком легко убивать. Наверное, поэтому он предпочитал оружие, которое убивало само по себе — тех, на кого он указывал, действуя в остальном совершенно самостоятельно. Это были боевые звери — из металла, но не такого, как сталь, а живого. Они и сейчас составляли армию современного Хониара. А вот были ли другие Зеркала — хотя бы в Джане? Вроде бы, нет. Откуда же Империя добыла эту невероятную технологию?
Лэйми озадаченно нахмурился. Он уже очень давно не вспоминал о детстве и память о нем всплывала нелегко и не полностью. Похоже, какая-то ее часть — и вовсе не маленькая — стерлась за века неспешного изучения Вторичного Мира. Но кое-что он-таки помнил.
К закату небо очистилось от облаков. Воздух был очень влажный, от земли явственно поднимался пар. Теперь уже отчетливо была видна исполинская арка Зеркала — похожая на радугу, но только белесо-мутная и небо в ней было чуть-чуть другого оттенка. Под ней виднелись плоские массивы громадных белых башен-генераторов… и Лэйми помотал головой, отчаявшись вспомнить что-то связное.
Да, тогда Зеркало уже существовало, просто было гораздо слабей, чем сейчас. Ныне же мир, ограниченный Зеркалом, был скрытой страной, отрезанной наглухо по крайней мере от двух из трех потаенных слоев мироздания — хаоса, света и тьмы. Все свои силы Лэйми посвятил ему, лишенный, — как, впрочем, и все хониарцы, — возможности наблюдать за тем, что творится снаружи.
Тогда, два века назад, каждый человек должен был решить, покинуть ли мир Зеркала, чтобы воевать, или остаться и ждать, пока остальные воюют. Но правда ли это, — Лэйми не знал. Многие из современных хониарцев — те, что были слишком малы, чтобы запомнить хоть что-то о жизни вне Зеркала — считали, что Императору Охэйо не нравились люди, слишком завистливые и злобные, судя по древним хроникам. Решив вывести более совершенную их породу, он отобрал детей — самых лучших, разумеется — чтобы они росли здесь, за Зеркалом, вместе, одни, учась тому, что Император дает им… и потом, повзрослев, стали его наместниками или еще какими-нибудь владыками. Конечно, думать так было приятно. Только вот за ними почему-то так никто и не пришел…
Но что, если действительно не было никаких Мроо — трудно ли обмануть маленьких детей? — и их просто заперли здесь, чтобы они учились сами, на опыте, накопленном всей предыдущей культурой? А потом создавали те вещи, которые должны были бы в ней быть, но их просто не придумали — и они здесь затем, чтобы сотворить их, заполнить оставшиеся пустыми места?
Так тоже считали здесь многие. Но Лэйми, представься ему такая возможность, не остался бы под Зеркалом, ибо ценой безопасной и богатой жизни в Хониаре была тоска, какая порой охватывала его в этом бесконечно длинном вечере. Однако он не хотел терять знание, которое, — хотя и слишком медленно, — обитатели его мира извлекали из небытия. Впрочем, возможности выбирать себе мир у него не было — когда разделение людей завершилось (а за Зеркалом их собралось столько, что они заполнили бы почти любой из крупнейших городов Империи Джангра) оно оградило его стеной из Сил, что были прочнее стали: она сомкнулась в небесах и в глубинах земли. Зеркало стало границей этого потаенного мироздания. Может быть, во Вселенной и были силы, способные его пересечь, — но для людей, и всех творений их рук, и для всех живых существ, обладали они плотью или нет, оно было непреодолимо. Никто из жителей города не знал, что происходит Вовне, — а догадкам был посвящен целый зал Библиотеки…
Но что, если Вторжение Мроо разрушило весь мир за Зеркалом и он уже никогда не будет принадлежать человеку? Этот же мир жил только за счет прошлого. Но ведь оно не может длиться вечно…
Хониар, Джангр, 201-й год Зеркала Мира, реальность
Лэйми помотал головой. Прошлое, по его мнению, было местом отвратительным и страшным. Впрочем, настоящее — внешнее — наверняка было еще хуже. Ему повезло оказаться здесь, но он совершенно не помнил, как попал под Зеркало Хониара. Наверняка, в сей судьбоносный час он так крепко спал, что и не мог ничего запомнить. Но на самом деле его семья прорвалась сюда с очень большим трудом…
Он поднялся и, сделав несколько шагов, запустил руку в глубь полки, вытащив наружу тонкую пачку пожелтевших, исписанных от руки листов, заключенных в самодельную обложку из картона — мемуары своего старшего брата. Ликсу тогда было всего лет семнадцать. После включения Зеркала он продержался достаточно долго, чтобы записать свои впечатления и адресовать их ему, младшему брату, который, как он знал, сможет тут жить. Собственно, им следовало находиться совсем в другом зале и даже на другом этаже Библиотеки, но Лэйми притащил их сюда — слишком важным и интересным было то, что скрывали эти, выцветшие и уже с трудом разбираемые строчки.
Он поудобнее устроился в любимом кресле и начал читать. Первые листы рукописи давно затерялись, но это было неважно. Он все равно никогда их не видел.
Империя Джангра, 0-й год Зеркала Мира, реальность