Всё. Заканчиваю с шопингом. Хватит. Надо ещё подумать, где всё это хранить. Не в интернат же тащиться с грузом свежеприобретённой одежды… Снова еду на метро. Но, доехав до комсомольской выхожу на улицу. Площадь трёх вокзалов как всегда многолюдна. Вечные таксисты в поисках клиентов подороже. Люди с мешками, сумками и чемоданами снующие туда-сюда в хаотическом броуновском движении.
Иду на Ярославский вокзал. Я так решил, потому что Ленинградский уж слишком прозрачный что ли. Большинство людей поприличнее одеты. Милиционеры бродят настороженно внимательные. Ну а на Казанском практически всё напоминает большой заблудившийся цыганский табор. Халаты, тюбетейки, и просто люди в замасленной затасканной одежде. А вот Ярославский он более уютный. Да, он тоже выглядит более провинциальным, чем Ленинградский, но всё же поприличнее, чем Казан-вокзал.
Захожу на вокзал. Любопытно оглядываюсь. Вокзал — это такое место, где все ходят любопытно оглядываясь. Потому что половина только что приехала, а другая половина собирается уехать. Так что здесь можно хоть на время стать невидимкой. Но только на время. Если шляться по вокзалу без дела какое-то время, то обязательно привлечёшь внимание местных милиционеров. А мне этого совсем не нужно. Ни сейчас, ни позже.
Нахожу автоматические камеры хранения. Не забываю заранее прочитать правила пользования. Ага. Можно оставить вещи на пять дней. Думаю, что и на других вокзалах точно такие же правила хранения. В Москве у нас сейчас девять вокзалов. Но некоторые типа Рижского и Савёловского маловаты. Там люди заметнее. Ладно. И с этим разберёмся. Думаю, что пять суток тянуть не стоит, но дня на три можно оставить вещи в ячейке автоматической камеры хранения безбоязненно.
Стоимость 15 копеек. Нужная монетка находится среди мелочи в моём кармане. Набираю код на внутренней стороне дверцы свободной ячейки. Одна буква и три цифры. Вращаю колёсики. Выбираю букву «И» от имени Инга. А цифры 917. Именно такой номер был на моей машине там, в будущем. Опускаю пятнадцатикопеечную монетку в монетоприёмник и оглянувшись, чтобы увидеть, что никто не подглядывает за моими действиями, захлопываю дверцу.
Запоминаю номер ячейки и покидаю гостеприимный вокзал. Снова ныряю в метро и через некоторое время выхожу на Таганской кольцевой. Решил пройтись пешком. Настроение хорошее. Почти что праздничное.
Иду, гуляю по знакомым ещё из прежней жизни улицам. Воронцовская, переулок Маяковского, Большие Каменщики. Там есть ещё и Малые чуть пониже. Возле пожарной каланчи сворачиваю направо и через двор старого сталинского дома подхожу со стороны Новоспасского пруда к задней части забора интерната.
Моего отсутствия никто и не заметил. Кому я нужен? В своей комнате, заваливаюсь на кровать и практически сразу проваливаюсь в полудрёму. Находился. Натоптал ноги за день. Хорошо. Незаметно для себя засыпаю.
Как потом оказалось, никто меня так и не будил. Даже на ужин. И я проспал до утра. Прямо в одежде. Хотя пальто я снял. Но так и спал в платье и поверх одеяла.
***
Воскресенье. Утро. Встаю на завтрак. Хотя лень такая, что и вставать неохота. Чем сегодня заниматься буду? Даже ума не приложу. Ничего не охота делать. Как сказал кто-то мудрый: «Апатия — состояние нестояния.» Ну. В моём положении не совсем так, но очень близко. Но вставать надо. И в животе бурчит уже. Интересно, я завтрак не пропустил. Вроде бы нет ещё. Надо сходить, набить брюхо.
Лениво поднимаюсь. Лениво умываюсь. Лениво шлёпаю на первый этаж… А после завтрака всё стало ещё хуже.
Да, что же это такое со мною творится? Весна что ли так действует на меня? Или это… Надо у Инги спросить.
— Инга! А у тебя, то есть у нас уже были месячные.
— Нет. До того случая не было.
— Боюсь, что после того случая уже и не будет. Нам же там небось всё вырезали. Я слышал от врачей. Что детей у нас быть не может никогда.
— Тогда почему мне так хреново?
— Нам хреново, Инга…
— Да. Пошли, сходим в медпункт.
— А там в воскресенье кто-нибудь есть?
— Не знаю. Пойдём, глянем!
И мы пошли. Там и взаправду всё было закрыто. Зато умудрился нарваться на нового директора. Интересно, что он делает в школе в выходной? Может, дежурит? Вежливо поздоровался и попытался улизнуть. Но он меня тормознул.
— Ты почему не в спортзале?
Сразу пытаюсь съехать…
— У меня освобождение от спорта по медицинским показателям.
— Ты в каком классе.
— В шестом.
— Тебе обязательно надо туда. Пойдём!
И мы пошли… Чувствую, что что-то не то. Так и оказалось.
Зайдя в спортзал, я увидел, что там собрались все классы от пятого до восьмого включительно. Не было лишь младших. Из учителей было всего трое: Физрук, Крыса-Раиса и биологичка. Ну и теперь ещё и директор. Я примкнула к своему классу, стараясь затеряться в задних рядах. А пан директор, прокашлявшись, начал вещать:
— Внимание! У нас произошло ЧП.
«Ага, думаю про себя. У нас каждый день происходит какое-нибудь чрезвычайное происшествие. Ну и что на этот раз?»
— Сегодня нам сообщили из милиции, что в Новоспасском пруду нашли тело утонувшего мальчика. Это ученик шестого класса Костя Толстиков.
«Блин. У него ещё и фамилия была соответствующая внешнему образу. Смешно.»
— Поэтому… — продолжает директор, — С сегодняшнего дня у нас в школе вводится усиленный контроль за учениками. Выход за территорию строго запрещён, кроме случаев, которые мы обговорим позднее. Чтобы выйти за территорию необходимо получить разрешение у учителя или завуча. А по возвращении обязательно доложить преподавателю… Выйти можно лишь для встречи с родственниками, если у кого они есть. Или для следования в медицинское учреждение с разрешения медработника.
Складно излагает. Вроде бы не похож на бывшего военного. А всё как будто по уставу… Блин. А мне на через пару дней кровь из носу надо бы на вокзал съездить, чтобы вещи переложить в другую ячейку… Ну или на другой вокзал. Иначе ячейку вскроют без меня… Надо будет что-нибудь придумать.
— Надеюсь, всем всё ясно? — вопрошает нас директор.
«Конечно. Надейся…» — думаю про себя. — «Нет. Пора отсюда валить. Когда пидорков обнаружат. Вообще забор колючкой обнесут и часовых поставят на вышках с автоматами.»
— Ну, раз всем всё ясно, то все свободны.
Детишки разного возраста стали хаотично расползаться неорганизованными кучками. Я тоже поплёлся к себе в комнату не переставая думать о возникшей проблеме.