Джеру невозмутимо откликнулась:
— Так почему бы не развеять заблуждения молодого Кейса? Чем на самом деле занимаются серебряные призраки?
— Призраки трудятся над законами физики, — сказал Паэль.
Я глянул на Джеру — та пожала плечами.
Паэль попытался объяснить. Речь шла о квагме.
Квагма — это состояние материи сразу после Большого Взрыва. Когда температура становится достаточно высокой, материя сплавляется в плазму кварков — квагму. При таких температурах четыре фундаментальных типа физических взаимодействий объединяются в один. Когда квагма с уменьшением плотности остывает, связующее супервзаимодействие распадается на четыре, которые мы знаем.
Как ни странно, я даже кое-что понял из его объяснений. Наши межзвездные корабли, такие как «Ярко», используют ведь как раз принцип GUT.
Словом, управляя распадом, вы можете сами выбирать соотношение между этими силами. А это соотношение определяет основные физические константы.
Что-то в этом роде. Паэль говорил:
— Эти их чудесные отражающие оболочки — хороший пример. Каждый призрак окружен тонким слоем пространства, в котором фундаментальная величина, именуемая постоянной Планка, значительно уменьшена. Ну, и все квантовые эффекты рушатся… Поскольку энергия фотона — световой частицы — пропорциональна постоянной Планка, то фотон, соприкасаясь с этой оболочкой, должен сбрасывать большую часть энергии — отсюда и отражающая способность.
— Достаточно, — сказала Джеру. — Так чем они здесь занимаются?
Паэль вздохнул:
— Звезда-крепость, по-видимому, окружена незамкнутой оболочкой квагмы и экзотической материи. Мы предполагаем, что призраки надувают вокруг каждой звезды пузырь пространства-времени, в котором законы физики… искажены.
— И поэтому наше снаряжение не действует.
— Надо полагать, — с холодной иронией согласился Паэль.
— А чего им нужно? Зачем призраки все это делают? — спросил я.
Паэль пристально взглянул на меня:
— Тебя обучили их убивать, а это не объяснили? Джеру только глазами сверкнула. Паэль продолжал:
— Призраки развивались не в процессе конкурентной эволюционной борьбы. Они — симбионты: когда их мир стал остывать, разные формы жизни объединились в борьбе за существование. И, по-видимому, они видят смысл существования не в экспансии и завоевании новых территорий, как мы, а в том, чтобы досконально разобраться в устройстве Вселенной. Что мы здесь делаем? Видишь ли, юнга, диапазон условий, в которых может существовать жизнь, очень узок. Мы считаем, что призраки в поисках ответа на свой вопрос слишком рискуют — фокусничают с законами, от которых зависит наше существование.
— Враг, способный использовать законы физики в качестве оружия, — сильный враг. Но рано или поздно мы превзойдем призраков и выживем их отсюда, — добавила Джеру.
Паэль лениво протянул:
— Ну да, эволюционное предназначение человечества. Как это грустно. Однако мы тысячу лет прожили с призранами в мире согласно Раульскому Договору. Мы настолько разные, наши цели настолько несхожи — у нас не больше причин для столкновения, чем у двух видов птиц в одном саду.
Я никогда не видел ни садов, ни птиц, так что это сравнение мне ничего не говорило. Джеру наконец не выдержала:
— Вернемся к практике. Как действуют эти крепости? — Паэль не отвечал, и она рявкнула: — Академик, вы уже час находитесь за крепостным кордоном и не сделали ни одного нового наблюдения!
— Чего вы от меня ждете? — поинтересовался Паэль ядовитым тоном.
— Что заметил ты, юнга? — обратилась ко мне Джеру.
— Наши инструменты и оружие не действуют, — доложил я четко. — «Ярко» взорвался. Я сломал руку.
— А Тилл сломал шею, — дополнила Джеру и пошевелила пальцами в перчатке. — Делаем вывод: наши кости стали более хрупкими. Что еще?
Я пожал плечами.
— Мне становится жарковато, — признался Паэль.
— Эти изменения в организме могут оказаться существенными? — спросила Джеру.
— Не вижу связи.
— Так найдите ее.
— У меня нет приборов.
Джеру свалила ему на колени запасной набор — оружие, маяки.
— У вас есть глаза, руки и интеллект. Импровизируйте. — Она обернулась ко мне. — А мы с тобой, юнга, займемся сбором информации. Нам еще нужно придумать, как выбраться отсюда.
Я с сомнением покосился на Паэля:
— А здесь кто останется? Джеру кивнула:
— Понимаю, но нас всего трое. — Она крепко сжала плечо Паэля. — Не зевайте здесь, академик. Мы вернемся той же дорогой, какой уходим. Чтобы вы знали, что это мы. Ясно?
Паэль, не глядя, стряхнул ее руку с плеча. Он рассматривал лежащие у него на коленях штуковины.
Я очень сомневался, что он заметит, даже если вокруг соберется целый полк призраков. Но Джеру была права: ничего другого нам не оставалось.
Она ощупала мою руку, всмотрелась в лицо:
— Ты как?
— Со мной все в порядке, сэр.
— Ты везунчик. Хорошая война бывает раз в жизни. Ты на свою успел, юнга.
Это походило на митинг-накачку, так что я отозвался в том же духе:
— Можно мне взять ваш паек, сэр? Вам он скоро будет ни к чему. — Я изобразил, будто копаю могилу.
Она в ответ свирепо ощерилась:
— Еще бы. А когда дойдет до тебя, не забудь вспороть скафандр и вытряхнуть дерьмо, прежде чем я сдеру его с твоего окоченелого трупа…