- Может быть.
- Желала бы я посмотреть на такую женщину.
Я ничего не отвечал. Дело в том, что под этим идеалом я разумел ее самое. Несколько времени мы молчали.
- Вы, Лидия Николаевна, говорили, что никогда и никого не полюбите? начал я.
- Да.
- Стало быть, вы никогда и замуж не пойдете?
- Нет, пойду.
- По расчету?
- Да, по расчету, - отвечала она.
И мне показалось, что, говоря это, она горько улыбнулась.
- Я не ожидал от вас этого слышать.
- Отчего ж не ожидали; это очень покойно; по крайней мере, если муж разлюбит, то не так будет обидно.
- Перестаньте так говорить, я вам не верю.
- Нет, правда.
- Правда?.. - начал было я.
- Постойте, - вдруг перебила меня Лидия Николаевна, - там, кажется, говорят про меня.
- Что такое вас встревожило? - спросил я.
- Так, ничего, - отвечала Лидия Николаевна.
- Ах, какая эта Пионова несносная! - прибавила она как бы про себя.
- Lydie, ou etes vous?* - раздался голос Марьи Виссарионовны из гостиной.
______________
* Лидия, где вы? (франц.).
- Ici, maman*, - отвечала Лидия.
______________
* Здесь, мама (франц.).
- Venez chez nous*.
______________
* Идите к нам (франц.).
- Посидите тут, я скоро возвращусь, - это ужасно! - проговорила она и ушла.
По крайней мере, с полчаса сидел я, напрягая слух, чтобы услышать, что говорится в гостиной; но тщетно; подойти к дверям и подслушивать мне было совестно. Наконец, послышались шаги, я думал, что это Лидия Николаевна, но вошел Леонид, нахмуренный и чем-то сильно рассерженный.
- Что вы тут сидите; пойдемте в кабинет, - сказал он.
Я пошел за ним в надежде, не узнаю ли чего-нибудь.
- Пионова сегодня что-то много говорит, - начал я.
- Мерзавка!.. Черт знает, как все эти женщины нелепы.
- А что же?
Леонид ничего не отвечал; расспрашивать его, я знал, было бесполезно.
- А математика идет плохо, - начал я с другого.
- Скверно. Как мне хочется на воздух! Поедемте прокатиться; я вас довезу до дому; у меня лошадь давно заложена.
- Хорошо. Можно проститься с вашими?
- Ступайте; а я покуда оденусь.
В гостиной я застал странную сцену: у Марьи Виссарионовны были на глазах слезы; Пионова, только что переставшая говорить, обмахивала себя платком; Иван Кузьмич был краснее, чем всегда; Лидия Николаевна сидела вдали и как будто похудела в несколько минут. Я раскланялся. Леонид подвез меня к моей квартире. Во всю дорогу он ни слова не проговорил и только, когда я вышел из саней, спросил меня:
- Вы будете завтра дома?
- Буду.
- Я завтра приду к вам.
- Приходите.
III
На другой день, только что я встал, Леонид пришел ко мне и по обыкновению закурил трубку, разлегся на диване и молчал; он не любил скоро начинать говорить.
- Ваши здоровы? - спросил я.
Меня заботило, что такое у них вчера было.