Иван Кузьмич обиделся.
- Бог с вами, поезжайте, что ж! Вы человек ученый, а мы люди простые, что ж? Бог с вами, а что если... - Я не дождался конца его речи и пошел.
- Позвольте хотя проводить, что же такое?.. - говорил он и пошел за мною.
Как я ни торопился надеть шинель, он, однакож, успел меня на крыльце нагнать и, желая подать мне руку, пошатнулся и, конечно, хлопнулся бы в грязь, если бы не подхватил его под руку лакей.
Я возвратился домой, возмущенный донельзя. Леонид прав! Говорят, он добр; но что же из этого, когда он пьяница, и пьяница безобразный и глупый. Вечером я поехал к Леониду, чтобы передать ему все, что видел, и застал его в любимом положении, то есть лежащим на кушетке.
- Я сегодня был у Ивана Кузьмича, - начал я.
- Зачем?
- Так, мне хотелось узнать его хорошенько.
- Что же вы узнали?
Я рассказал ему, чему был свидетелем и что говорил мне поручик.
Леонид слушал молча, и только выступившие на лице его красные пятна заставляли догадываться, каково ему было все это слышать. Мне сделалось даже жаль, зачем я ему рассказал.
- Во всяком случае, - заключил я, - мы всё это должны передать вашей матушке и Лидии Николаевне.
- Теперь уж поздно, вчера дали слово ему, Лида согласилась.
- Леонид Николаич! - воскликнул я. - Это будет с нашей стороны жестоко и бесчестно скрыть подобные вещи.
- Лиде нечего теперь говорить, а матери, пожалуй, скажем.
- Когда же?
- Да хоть теперь пойдемте.
- Мне говорить?
- Нет, я буду от себя.
В передней нам сказали, что приехала Пионова.
- Ловко ли будет? - заметил я.
- Ничего, еще лучше, - решил Леонид.
Мы вошли. Марья Виссарионовна, должно быть, о чем-нибудь совещалась с своею приятельницею. При нашем входе они обе замолчали. Пионова, увидев Леонида, закатила глаза и бросила на него такой взгляд, что мне сделалось стыдно за нее.
- Вот он сейчас был у Ивана Кузьмича, - начал тот прямо, показывая на меня.
Обе дамы переглянулись с удивлением, не понимая, к чему он это говорит.
- Ваш муж был тоже там, - прибавил он Пионовой.
- Вы видели мужа? - отнеслась она ко мне.
- Видел-с.
- Познакомились с ним?
- Познакомился.
- Очень рада. Он чрезвычайно любит молодых людей - это его страсть.
- А теперь он дома? - спросил Леонид.
- Дома.
- Я думал, что он еще у Ивана Кузьмича; они там пьют с утра; Иван Кузьмич так напился, что на ногах не стоит, - отрезал он.
Марья Виссарионовна побледнела. Пионова вспыхнула.
- Перестаньте, Леонид, врать, - начала мать строгим голосом. - Я тебе давно приказывала, чтобы ты не смел так говорить о человеке, которого я давно знаю и уважаю.
- Напился пьян... на ногах не стоит... я не понимаю даже этого и не знаю, что такое было у Ивана Кузьмича; может быть, какой-нибудь завтрак, а муж приехал вовсе не пьяный. Мне слышать подобную клевету даже смешно, проговорила Пионова.
Я хотел было отвечать ей, но Леонид перебил меня:
- Говорят не о вашем муже, а об Иване Кузьмиче, который у нас рюмки сладкой водки не пьет, а дома тянет по целому штофу. Что вам говорил про него прежний его товарищ? - отнесся он ко мне.
- Я вам передавал, - отвечал я.
- Из прежних его товарищей никто ничего про него не скажет дурного; его все товарищи обожали в полку; мой муж служил с ним с юнкеров, так нам лучше знать Ивана Кузьмича, чем кому-нибудь другому.
- Вы всегда его хвалите, а за что же его из службы выгнали?
- Как выгнали?
- Так, выгнали.
Пионова засмеялась принужденным смехом.
- Ах, боже мой, боже мой! Чего не выдумают! Ивана Кузьмича выгнали! Ивана Кузьмича!.. - воскликнула она таким тоном, как будто бы это было так же невозможно, как самому себе сесть на колена. - Слышите, Марья Виссарионовна, что еще сочинили? Вы хорошо знаете причину, по которой Иван Кузьмич оставил службу, и его будто бы выгнали! Ха, ха, ха...
- Сочиняете более всех вы! - возразил Леонид.
Пионова только пожала плечами.
- Леонид Николаич какое-то особенное удовольствие находит говорить мне дерзости. Не знаю, чем подала я повод, - сказала она, покачав грустно головою.