— Алек, — проговорил Ричард, — ты хочешь, чтобы я тебя ударил?
— Ты не посмеешь. — Он снова занес руку, но на этот раз Сент-Вир перехватил запястье, которое было куда тоньше его собственного. Алек попытался вырваться, но дернулся не в ту сторону и лишь причинил себе боль. — Я недостоин, чтобы ты меня вызвал, так? — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Тебе от поединка со мной никакого толку, верно? Тебе не понравится со мной биться, да?
— Довольно, — приказал Ричард. — Я сказал: довольно. — Он знал, что Алеку больно, но боялся его отпустить.
— Нет, не довольно, — сдавленно проговорил друг. — Для тебя — да, довольно. Для тебя всегда довольно, но только не для меня. Поговори со мной, Ричард. Коли ты боишься пустить в ход руки, тогда просто поговори.
— Я не умею, — ответил Ричард, — не умею, как ты. Алек, пожалуйста. Зачем тебе это? Перестань.
— Пожалуйста, — повторил Алек. Он по-прежнему пытался вырваться, будто снова собираясь напасть на Ричарда. — Новенькое для тебя словечко. Кажется, мне оно нравится. А ну-ка повтори.
Ричард разжал руки и отпрыгнул от Алека.
— Слушай, — закричал мечник, — что ты от меня хочешь?
— А ты вне себя, — заметил Алек, расплывшись в жестокой улыбке.
Ричард чувствовал, как у него внутри все содрогается. Еще не отступили слезы ярости, но теперь с глаз хотя бы спала кровавая пелена, и он снова мог видеть.
— Да, — сумел выдавить, из себя мечник.
— Иди ко мне, — произнес Алек. Его голос был холоден и плавен, словно укрытые снегом склоны пологих холмов. — Иди.
Ричард покорно пересек комнату. Алек взял его за подбородок, поднял голову и поцеловал.
— Ты плачешь, Ричард, — проговорил Алек, — ты плачешь.
Слезы жгли глаза, словно кислота, а с лица, казалось, содрали кожу. Друг обнял его, и они вместе опустились на пол. Сначала Алек был груб, а потом нежен.
Когда все кончилось, Алек посетовал, что не в силах заплакать.
— Мне хочется, — сказал он, склонив голову на грудь Ричарду и впившись в него ногтями, словно боясь сорваться в пропасть, — мне очень хочется, а я не могу.
— Ну и не надо, — ответил Ричард. Его рука прикрывала голову любовника. — Чего в этом хорошего? Сопли текут, глаза краснеют…
Алек сдавленно рассмеялся и, прижавшись к Ричарду поплотнее, шмыгнул носом, пробуя, не польются ли слезы. Он вздрогнул всем телом и прерывисто вздохнул: горестно, печально.
— Плохо, — прошептал он. — Не могу.
— Не страшно, — успокоил его Ричард, поглаживая по волосам, — еще научишься.
— Если бы я знал, что ты такой в этом мастер, то уже давно попросил бы меня научить.
— Я пытался научить тебя владеть мечом. Толку от этого гораздо больше.
— Я так не считаю, — тут же ответил Алек. — Кстати, ты сейчас очень забавно заговорил. Словно стихотворение читал.
— Правда? — улыбнулся Ричард. — Я и не заметил…
— Я и не знал, что ты сведущ в поэтической прозе.
Ричард понимал, что должен быть расстроен и подавлен. Алек его полностью уничтожил. Мечник вышел из себя, утратил над собой контроль; его поведение оказалось для него самого полной неожиданностью. Но Алек подхватил его в момент падения, и это доставило другу удовольствие. А сейчас Сент-Вир и сам чувствовал себя превосходно, покуда не начинал размышлять о случившемся. Впрочем, зачем сейчас о чем-то думать? В этом нет никакой необходимости. Сейчас ему хотелось лежать так всю жизнь — чувствовать на плече голову Алека и нежиться в тепле переплетенных ног.
— Я знаю немало из поэтической прозы, — отозвался мечник, — мне ее читала мать. В основном старинные баллады — о ветре, о чьем-то лице…
— Это старинная баллада о человеке, которого забрала Волшебная королева, — пояснил Ричард.
— Я ее никогда не слышал. — Алека убаюкивали слова, и он устроил поудобней голову под подбородком Ричарда. — Расскажи мне ее.
Некоторое время Сент-Вир рассеянно поглаживал волосы Алека, пытаясь вспомнить начало. Наконец, он заговорил:
— Тебе надо бежать, — хрипло проговорил Алек, прижав пальцы к губам мечника. — Они не дадут тебе уйти. Ричард, я их знаю!
Мечник, не произнеся ни слова, крепко обхватил Алека за плечи и попытался его успокоить, надеясь, что его объятия помогут облегчить страдания друга. Но этого оказалось недостаточно.
— Ричард, поверь мне, я их знаю, они тебя не пощадят. — Он уткнулся лицом мечнику в грудь. Тело Алека содрогнулось, но не от плача, а от ярости.
В растерянности Ричард счел за лучшее вновь обратиться к балладе, слова которой все еще крутились у него в голове:
— Мне холодно, — неожиданно сказал Алек.
Этот капризный тон был мечнику знаком, словно теплый, только что из печи хлеб.
— Ну разумеется, — ответил Сент-Вир, — мы же на полу.
— Надо перелечь в кровать. — Алек привстал на одном локте и огляделся по сторонам, — Ты только погляди на свою одежду. Вся изорвана.
— Ну, это поправимо. — Ричард проворно стянул с себя рубаху и помог Алеку подняться.
— Ты выглядишь так, словно только что сражался на дуэли, — самодовольно заметил друг.
— Много ты в этом понимаешь, — буркнул Сент-Вир, — я выгляжу так, словно с меня кое-кто пытался сорвать одежду.
— Да, кое-кто пытался.
Той ночью им было тепло — они просто не давали друг другу замерзнуть. Они провели немало часов за разговорами в темноте, а когда им не хватало слов, друзья целовались. Наконец они уснули, беспомощно сплетясь в объятиях.
Где-то под утро, когда на улице еще стоял серый полумрак, Ричард почувствовал, как Алек выскользнул из постели. Мечник даже не открыл глаза, а лишь вздохнул и перекатился на другой бок, распростершись на том месте, где простыни все еще хранили тепло тела друга.
Когда Ричард проснулся, солнце уже было высоко. Он поднялся и открыл ставни. Комнату залил маслянистый солнечный свет. Ричард потянулся, всем телом ощущая пережитые ласки прошлой ночи. Боли не было, даже воспоминания о слезах и страданиях согревали, словно спирт, превратившийся в славное крепкое бренди.
Ричард решил, что Алек уже встал и оделся — на крышке сундука лежали только вещи мечника. Ричард принюхался и не почувствовал запаха еды. Наверное, друг пошел купить что-нибудь на завтрак или сидит в соседней комнате, читает. Сент-Вир подумал, что им было бы неплохо перекусить, а потом снова забраться в постель.
Из соседней комнаты донесся легкий шум — шелест обивки, и мечник представил, как Алек устраивается поудобнее в шезлонге с книжкой в руках, в ожидании, когда, наконец, Ричард проснется. Сент-Вир знал, что глупо улыбается, но это его нисколько не волновало.
Он глядел на пустой шезлонг чуть дольше необходимого. В шезлонге устроилась кошка, которая, свернувшись клубочком, ждала, когда ее приласкают.