Мать смотрит на мальчика.
Рабочий. Так-так.
Мальчик не спеша отходит от окна и скрывается в глубине сцены.
Мать. Ты куда это?
Мальчик. Никуда.
Мать. Вернись к окну!
Мальчик упрямо остается на месте.
Рабочий. В чем дело?
Мать. Почему ты убежал от окна? Отвечай!
Рабочий. Там кто-нибудь есть?
Мальчик (хрипло). Нет.
Дети (на улице, поют).
Наш Хуан - он не солдат,
Потому что трусоват.
Чуть его что испугало,
Прячется под одеяло.
(Появляются в окне.)
У-у! (Убегают.)
Мать (встает, идет к окну). Вот поймаю да так отлупцую, что помнить будете, пакостники эдакие! (Повернувшись.) Это тоже Пересы!
Пауза.
Рабочий. Раньше ты играл в карты, Хосе. Перекинемся?
Мать садится к окну. Мальчик находит карты, и они начинают игру.
Ты и теперь еще плутуешь?
Мальчик (смеется). А что, разве бывало?
Рабочий. Да, мне так казалось. На всякий случай, дай сниму. Значит, все позволено! На войне ведь хитрость допускается, не так ли?
Мать недоверчиво смотрит на рабочего.
Мальчик. Эх, плохой козырь.
Рабочий. Очень мило, что ты мне сказал... Эге, у него-то, оказывается, козырный туз! Ты меня обманул, не слишком ли дорого тебе это обойдется? Твоя пушка отстреляла, теперь вступят мои пулеметчики. (Бьет его карты.) Так-то бывает! Смелость - это хорошо, сын мой. Ты смел, но пока еще неосторожен!
Мальчик. Риск - благородное дело.
Мать. Такие поговорки у них от отца. "Благородный человек должен рисковать". Что?
Рабочий. Да, нашими жизнями. Дон Мигель де Ферранте в один присест проиграл семьдесят крестьян какому-то полковнику. Бедняга разорился и остаток своих дней довольствовался всего двенадцатью слугами... Смотри пожалуйста, он ходит с козырной десятки!
Мальчик. Делать нечего. (Берет взятку.) Это был мой единственный шанс.
Мать. Они все такие. Его отец прыгал в воду, если сеть запутывалась.
Рабочий. Может, у него была одна только сеть.
Мать. Но и жизнь у него была только одна!
В дверях появляется парень в форме народной милиции; голова его
забинтована, рука на перевязи.
Входи же, Паоло!
Раненый. Вы сказали, я могу прийти еще раз на перевязку, сеньора Каррар.
Мать. Все опять промокло! (Выбегает.) Рабочий. Где это тебя угораздило? Раненый. У Монте Сольюве.
Мать возвращается с рубахой; разрывает ее на куски, меняет повязку,
но ни на минуту не спускает глаз с сидящих за столом.
Мать. Ты опять работал!
Раненый. Только правой рукой.
Мать. Тебе же сказано, этого нельзя делать!
Раненый. Да-да... Они говорят, что сегодня в ночь прорвутся. А у нас больше нет пополнений. Может, уже прорвались?
Рабочий (с тревогой). Нет, не думаю. Было б слышно по канонаде.
Раненый. Верно!
Мать. Тебе не больно? Ты скажи. Я ведь не училась на сестру. Стараюсь как могу.