Винценц (про себя). Колибри.
Бэpли. Видите ли, об этом не задумываешься. Если ты не шалопай, а мужчина, у которого дел по горло, то философствовать тебе недосуг. Но нельзя отрицать, что философия и Тому подобное нужны, как раньше была нужна религия. И если Альфа говорит: три часа ночи, и не как мужчина и женщина (и все ж таки немножечко как мужчина и женщина), сами понимаете, если она этак выворачивает жизнь, а ты толкуешь о своей жизни... кстати, вы когда-нибудь смотрели на мир между собственными икрами, ну, согнувшись пополам и вниз головой? Вот-вот, именно так! Все выглядит совершенно иначе и как новое! Тогда только и замечаешь, что живешь или не жил!
Винценц. Колибри!
Бэpли. Черт побери, что означает это ваше "колибри"?
Винценц. Прокаленные слова.
Бэpли. Сударь, вы городите чепуху!
Винценц. Да, но ее стряпает жизнь: у Альфы слова прокаленные. Я должен вам кое-что посоветовать! Колибри - это ослепительно яркие слова, порхающие под пламенным солнцем джунглей.
Бэpли. Чего-о?
Винценц. Неверно, но звучит чудесно. Словесная сопряженность несопрягаемого.
Бэpли. Сударь?!
Винценц. Можно вот так сопрячь несопрягаемые вещи, одними только словами, что ни один человек не заметит.
Бэpли (встает). Я стал коммерсантом, сам не знаю как. Не иначе как был слишком глуп для неудачных предприятий, и дела у меня шли лучше, чем у других, потому что я человек волевой. Вам тоже не стоит забывать, что, имея деньги, можно добиться очень многого, вы и не предполагаете, что могут деньги. Почти все. Любая женщина охотно станет моей подругой, да еще спасибо скажет. Я себя в обиду не дам.
Винценц. Нет, в самом деле, сударь! Вы мне ужасно симпатичны! Позвольте дать вам совет!
Бэpли. Я не нуждаюсь в советах. Болваны, которые сюда придут, обхохочутся, потому что Альфа бессовестно выставляет меня перед ними на посмешище. Это меня-то, у которого в одном пальце больше силы, чем у них во всем теле! Я должен ее проучить, непременно!
Звонок в дверь, оба замолкают.
(Ворчливо.) Будьте добры, посмотрите, кто там.
Винценц. Но мы обязательно продолжим разговор.
Пока Винценц в передней, Бэрли поднимает портьеру, задумчиво смотрит на
Альфу, подходит к несгораемому шкафу, но открыть его не может.
(Возвращаясь.) Вы лучше меня знаете здешние обычаи: сей господин утверждает, что он супруг Альфы и приглашен на этот час.
Входит д-р Апулей-Хальм.
Бэрли (высокомерно). Удивлен, что вижу вас тут.
Xальм (любезно). А я искренне удивлен, что не вижу в вашем обществе Альфу.
Винценц (пародируя аристократический тон). Увы, она почувствовала легкую усталость и удалилась на покой. Однако же наказала пригласить вас дождаться всех остальных гостей. (Берет у Хальма большой красивый букет, ставит в вазу.)
Xальм. Она настоятельно просила меня быть на ее именинах.
Бэрли берет букет, бросает в угол. Винценц поднимает цветы, осторожно,
успокаивая, гладит Бэрли по спине и опять ставит букет в вазу. Затем
предлагает сесть; он и Хальм садятся.
(Винценцу, нерешительно.) Никак не ожидал увидеть вас.
Винценц. Да, столько лет прошло; я не узнал вас в потемках. В ту пору вы были вальяжней, потолще на вид, так сказать. А что, не сварить ли нам кофейку? (Отыскивает кофеварку, зажигает спиртовку.)
Хальм (куртуазно). Коль спящую не потревожит аромат бессонницы!
Бэрли (резко). Оставьте меня! Нынче из меня плохая компания! Пойду напишу письма! (Уходит в соседнюю комнату.)
Хальм (другим тоном). Ну? Что произошло?
Винценц. Он сказал, что сию же минуту застрелит ее, если она за него не выйдет; не удосужился даже сперва расторгнуть ваш брак, так ему невтерпеж.
Хальм. Его машина уже час стоит внизу. Не пытайтесь дурачить меня, мой милый.
Винценц. Больше я вам ничего сказать не могу. Кстати, человек он симпатичный, вы не находите? А я с этой минуты вообще не желаю иметь касательства к этой истории.
Xальм. Однако ж деньги, которые я вам за это уплатил, вы без зазрения совести взяли?!
Винценц. Тсс! Не надо таких слов, как "без зазрения совести"! Если вы еще раз попытаетесь меня оскорбить, я позову господина Бэрли, и он наверняка переломает вам все кости.
Xальм (шипит). Вы негодяй!
Винценц. Вот как! Еще чуть тише, и ваша реплика изрядно теряет значительность!
Xальм. Негодяй!
Винценц. Теперь она прозвучала прямо-таки нежно, словно вы назвали меня "голубчик". Вы ведь знаете, влюбленные, обнимая друг друга, порой шепчут бранные слова, в этом есть особая прелесть.
Xальм (потерянно). Почему вы меня предали?! Вы же могли получить от меня еще много больше денег... (Ревниво.) Но вам и Альфа наверняка давала деньги? Она всегда питала к вам необъяснимую слабость.
Винценц. Послушайте, доктор, долгие годы мы с Альфой не виделись. И теперь вы предлагаете мне деньги за то, чтобы наша с нею встреча дала вам повод возбудить дело о разводе: я должен либо спровоцировать ситуацию, как говорится, своими силами, либо высмотреть что-нибудь, наблюдая, как этот вот благоприличный господин провожает Альфу домой. И все же вы ошиблись во мне, я ваши деньги не взял...
Xальм. Да что вы говорите?!
Винценц. Я ваши деньги не взял, я позволил вам всучить их мне, а это большая разница. Впопыхах я не смог отказаться. А без умения принимать человеку нельзя. К тому же таким манером я до последней минуты имел выбор: обмануть ли мне ваше доверие или доверие Альфы, и это было весьма приятно, поскольку гарантировало известную самостоятельность; вы ведь знаете, я слегка неравнодушен к Альфе. Но почему вы после стольких лет в браке действуете так гнусно?
Xальм. Придется сказать, и я скажу: все из рук вон плохо, сил нет больше терпеть, я так несчастен!.. (По слабости характера плачет. Промакивает козлиную бородку.) Что до Альфы, то я иллюзий себе не строю. Женщины меня вообще мало интересуют - сплошной жирок и претензии. Но как раз в этом плане Альфа очень мне под стать: она ни в грош не ставит мужчин и не выносит бабской шумихи вокруг любви.
Винценц. Тсс! (Жестом показывает Хальму, чтобы он говорил потише.)
Xальм. Не волнуйтесь: она если уж заснет, то спит крепко; в ней есть что-то на удивление мальчишеское; мы могли бы жить так счастливо. И потом, я же, как вы знаете, беллетрист...