— Я не спрашиваю, беспокоит ли вас что-либо касающееся ваших инструкций, — сказала Уотсон. — Но, откровенно, миз Хернс, мне кажется, что-то более основательное вас всё-таки беспокоит. И я бы хотела точно знать, в чём дело, до того как отошлю вас на берег с глаз долой.
Абигайль уставилась на неё, и, прячась за своим внешним спокойствием, подавила панику. “Боже Испытующий, последнее, что мне нужно, так это надуться, как школьница, просто потому, что капитан задел мои чувства! — подумала она. — Мало того, старпом решила расспросить меня об этом!”
Она подумала было развеять опасения коммандера Уотсон, но не собиралась осложнять свои затруднения враньём. Поэтому она глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в глаза старпому.
— Прошу прощения, мэм, — сказала она — Я бы не хотела показаться слишком чувствительной, но, похоже, так оно и есть. Меня несколько… беспокоит, что капитан даже не рассматривал возможность поручить это дело кому-нибудь другому.
— Ясно. — ответила Уотсон после короткой паузы. — Короче говоря, вы возмущены манерой, в которой капитан выбрал вас для этого поручения, вроде как по причине вашего прежнего социального и религиозного опыта. Это правильная оценка ситуации, миз Хернс?
В холодном голосе старпома не было недовольства, но так же не было и одобрения. Абигайль глубоко вздохнула. Она было начала оправдываться, отрицая, что её что-либо “возмущает”, но это было бы ещё одной ложью. Поэтому, вместо того она кивнула.
— Выглядит мелочным, когда вы описываете ситуацию таким образом, мэм. Возможно, так оно и есть. Я знаю, что было время, после моего прибытия на Остров, когда я определённо была чрезмерно мнительной. Тем не менее, не пытаясь себя оправдывать, я думаю, что капитан сделал определённые предположения обо мне и о моих убеждениях, основываясь на моей религии и имея ввиду, с какой планеты я происхожу. Я так же думаю, что он выбрал меня для этого конкретного поручения по крайней мере отчасти по той причине, что рассудил, что логичной персоной для установления контактов с планетой, полной религиозных ретроградов, будет... ну, другой религиозный ретроград.
— Ясно, — повторила Уотсон тем же самым тоном. Затем она позволила креслу выпрямиться и подалась вперёд, поставив локти на стол и сложив руки.
— Сомневаюсь, что вам было легко в этом признаться, миз Хернс. Уважение вызывает и тот факт, что вы не стали вилять, когда я спросила напрямик. Хоть я и решила задать вопрос, я не вижу никаких свидетельств того, что вы позволяете неким... сомнениям, которые вы испытываете касательно отношения к вам капитана, влиять на качество исполнения вами служебных обязанностей. Тем не менее, я хотела бы указать вам на два момента.
Во-первых, из четырёх гардемаринов на борту корабля, юношей и девушек, капитан выбрал вас. Не просто чтобы установить контакт с “планетой, полных религиозных ретроградов”, а чтобы возглавить отдельную команду вооружённой морской пехоты, устанавливающей от имени Звёздного Королевства самый первый контакт с планетой, полной кого бы там ни было. Вы можете верить, что он сделал этот выбор, потому что для себя отнёс вас к определённому религиозному стереотипу. Есть также некоторая возможность, обращаю на это ваше внимание, что он мог принять такое решение по той причине, что уверен в ваших способностях.
Во-вторых, в то время как я под впечатлением от вашего ума, ваших способностей и степени личной зрелости, которые вы продемонстрировали здесь, на борту “Стального кулака”, вы всё же ещё очень молоды, миз Хернс. Я не хочу читать вам традиционное нравоучение про то, как ваши взгляды изменятся по мере того, как вы станете старше и ваши суждения станут более зрелыми. Однако, имейте в виду следующее. Безусловно возможно, что капитан позволил сформироваться его мнению о вас под влиянием личной позиции или даже предубеждений. Но точно так же возможно, что и ваше собственное мнение о капитане сформировалось под влиянием вашей личной позиции или — возможно — предубеждений.
Абигайль почувствовала, что краснеет, но заставила себя сидеть на своём стуле подчёркнуто прямо, с высоко поднятой головой, непоколебимо выдерживая пристальный взгляд старпома. Уотсон смотрела на неё несколько секунд, затем улыбнулась, с выражением, которое могло бы означать некоторое одобрение.
— Я бы хотела, чтобы вы рассмотрели обе эти возможности, миз Хернс, — сказала она. — Как я уже говорила, я под впечатлением от вашей рассудительности. Я думаю, вы признаете, что в моих словах может найтись разумное зерно.
Уотсон удерживала взгляд гардемарина ещё несколько мгновений, потом кивнула в направлении люка.
— А теперь, миз Хернс, — сказала она с удовольствием, — я думаю, группа высадки дожидается вас во втором ангаре. Можете идти.
Абигайль действительно обдумывала слова старпома, пока бот “Стального кулака” скользнул в атмосферу Приюта и лёг на курс к городу Сиону, крупнейшему поселению на планете. Она постепенно, хоть и неохотно, признавала, что старпом, скорее всего, была права.
Она осталась убеждённой в том, что капитан про себя навесил на неё ярлык выходца из фанатично религиозного, отсталого общества. Она полагала вполне возможным, даже вероятным, что такое мнение о ней предрасположило капитана к тому, чтобы выбрать её для выполнения этого задания. Но сколь бы её ни раздражал его акцент, его маньеризм — или даже щегольской пошив его формы — она должна была признать, что он никогда, ни в какой форме не опускался до язвительных, преднамеренных гадостей, вроде тех, что она слышала от Григовакиса и некоторых других её сокурсников. Также, насколько она могла судить, капитан никогда не позволял своей предвзятости на её счёт как-либо влиять на оценку её работы. Он так же не был человеком, готовым рискнуть провалить задачу, назначив командовать кого-либо кроме того, кто, по его мнению, подходил для этой задачи наилучшим образом.
Даже если его предубеждение могло поначалу склонить его выбрать Абигайль, капитан не был офицером, принимающим окончательные решения без тщательного обдумывания. Коммандер Уотсон также была совершенно права насчёт другого — Абигайль совершенно не приняла во внимание, что её назначение для установления контакта с обитателями Приюта могло в такой же степени отражать веру капитана в её способности, в какой и его предубеждение касательно её родной культуры.
Она поморщилась, поняв, что старпом верно рассудила, что к чему. В чём бы там ни был виноват капитан Оверстейген, она сама определённо была виновата в том, что позволила своим предубеждениям и предрассудкам определить её отношение к капитану. Это было унизительно. Так же это означало, что она недостойно встретила своё Испытание, что было совсем плохо.
Она смотрела в иллюминатор, когда бот пробил слой облачности и в поле зрения появился беспорядочный, растянутый Сион. То, что она не справилась с Испытанием, не обязательно означало её неправоту, но она твёрдо решила, что до того как она решит придерживаться своих исходных выводов, ей всё же следует рассмотреть все свидетельства.
Это, однако, могло подождать до её возвращения на “Стальной кулак”. Сейчас перед ней стояли другие проблемы, и, независимо от причин, по которым капитан поручил ей эту задачу, она была ответственна за её успешное выполнение.
— Пять минут до посадки, миз Хернс — передал ей бортинженер, и она кивнула.
— Спасибо, старшина Палмер.
Она оглянулась через плечо на взводного сержанта Гутиэрреса. Гутиэррес был родом с Сан-Мартина. Немало сан-мартинцев поступили на военную службу в Звёздном Королевстве после аннексии планеты, но Гутиэррес вступил в Мантикорский Королевский Корпус Морской Пехоты задолго до этого. Так же как и генерал Томас Рамирес, Гутиэррес прибыл в Звёздное Королевство ребёнком, когда его родители смогли сбежать с Сан-Мартина во время оккупации планеты Хевеном. В случае Гутиэрресов, они смогли пристроиться “зайцами” на борту соларианского грузовика, который высадил их на планету Мантикора только с тем, что было на них одето. Подобно многим беженцам от тирании, сержант Матео Гутиэррес и его (многочисленные) братья и сёстры были ярыми патриотами, пламенно преданными звёздному государству, принявшему их и давшему им свободу.
Помимо этого, Гутиэррес был никак не меньше двух метров ростом и весил порядка двухсот килограммов, всё это — крепкие кости и мускулы, характерные только для тех, кто был создан и рождён для жизни в повышенной гравитации Сан-Мартина. Когда она стояла рядом с сержантом на палубе ангара, Абигайль чувствовала себя так, будто ей снова было пять лет. Его бывалый, компетентный вид только усиливал впечатление.
Он заставлял её чувствовать себя ребёнком, но в то же самое время его присутствие придавало уверенности, или устрашало — с какой стороны посмотреть. Она была вполне уверена, что миролюбивое Братство Избранных не предпримет попытки прикончить её команду из засады. Однако, после оценки всех возможных неожиданностей, коммандер Уотсон решила послать с ней даже не одно, а два отделения морских пехотинцев. Майор Хилл, командир отряда морпехов “Стального кулака”, выбрал первое и второе отделения взвода сержанта Гутиэрреса. Абигайль ощущала изрядную неловкость от того, что незначительного гардемарина сопровождали и охраняли целых двадцать семь вооружённых до зубов морпехов, но она решила воспринимать это как комплимент. Очевидно, что даже если коммандер Уотсон и решила погладить её против шерсти за угрюмое настроение, старпом всё же хотела получить Абигайль назад в целости и сохранности.
Она потихоньку усмехнулась своим мыслям, затем снова выглянула в иллюминатор, в то время как бот притёрся к “посадочной площадке”. Не ахти какой площадке. На самом деле это была не более чем ровная полоса более-менее утрамбованной земли. Мутная вода от недавнего дождя, покрывавшая её тонким слоем там и здесь, взметнулась брызгами от прикосновения реактивных струй поворотных двигателей бота, и она покачала головой.
Вид с воздуха давал совершенно ясное представление, что “город” Сион на самом деле не что иное, как не особенно большой посёлок, застроенный одно- и двухэтажными домами из дерева и камня. С высоты было видно, что в наиболее старых частях поселения улицы были покрыты керамобетоном, а в остальных — замощёны булыжником или остались просто грунтовыми, как их “посадочная площадка”. Она привыкла к мощёным улицам в исторической части Оуэнс Сити, но уж никак не к грязи, и этот вид, так же как и необустроенная посадочная площадка, подчёркивали, насколько примитивен и беден был Приют на самом деле.
Она глубоко вздохнула, отстегнула ремни и выбралась из своего кресла, в то время как сержант Гутиэррес отдавал распоряжения своим морпехам. По его тихой команде, группа из шести солдат сбежала по трапу и заняла позиции вокруг шаттла. Абигайль слегка нахмурилась. Они определённо не скрывали своей готовности к любому развитию событий. Абигайль начала было что-то говорить по этому поводу Гутиэрресу, но передумала. Коммандер Уотсон не послала бы с ней морпехов, если бы хотела, чтобы они были незаметны.
Трое мужчин вышли из аккуратно покрашенного, крытого соломой каменного коттеджа, который, судя по обилию антенн и спутниковых тарелок на крыше, был коммуникационным центром поселения, а так же “центром управления” того, что тут у них было за аэродром. Она пристально их изучала, настолько незаметно, как только могла, спускаясь вслед за Гутиэрресом по трапу.
Встречающие очень точно подгадали время, так как достигли подножия трапа почти одновременно с ней.
— Меня звать Тобиас — сказал самый старший из тройки бородачей, одетых в коричневые и серые балахоны. В его напряжённых плечах и прямой спине чувствовалась определённая настороженность, но он улыбнулся и склонил голову в приветствии. — Я приветствую вас именем триединого Господа, и согласно Слову Его, я приветствую вас на Приюте и предлагаю вам Мир Его в духе Любви господней.
— Благодарю вас, — серьёзно ответила Абигайль, в то же самое время внутренне содрогнувшись, представив, как кто-нибудь вроде Арпада Григовакиса мог бы ответить на подобное приветствие. — Я гардемарин Хернс, с корабля Её Мантикорского Величества “Стальной кулак”.
— В самом деле? — Тобиас наклонил голову, затем взглянул на сержанта Гутиэрреса и опять вернулся к Абигайль. — Мы не слишком хорошо знакомы с мантикорскими военными здесь, на Приюте, госпожа Хернс. Как независимая маленькая малонаселённая планета, мы — по очевидным причинам, я думаю — проявляем осторожность в отношении нежданных гостей. Особенно, в отношении нежданных военных кораблей. Так что я, когда ваш корабль впервые вызвал нас, для начала порылся в нашей библиотеке насчёт сведений о Звёздном Королевстве Мантикора. Наши записи несколько устарели, однако, как мне кажется, ваша форма не соответствует изображению в файле.
Он выжидающе посмотрел на неё, и она улыбнулась в ответ. “Надо же, какой наблюдательный! Похоже, что капитан был прав насчёт того, насколько осторожны могут быть эти люди”, — признала она и кивнула в ответ на замечание Тобиаса.
— Вы правы, сэр — сказала она, сдержанно указав на свой небесно-голубой китель и тёмно-синие брюки. — В настоящее время я приписана к “Стальному кулаку”, на котором проходит мой гардемаринский рейс, но сама я не с Мантикоры. Я с Грейсона, что в системе Звезды Ельцина. Мы союзники со Звёздным Королевством, и я заканчиваю Королевскую Академию Флота на острове Саганами.
— А, понятно. — пробормотал Тобиас, и кивнул с явным удовлетворением. — Я слышал о Грейсоне — продолжил он, — однако вряд ли могу сказать, что достаточно знаю о вашей родине, госпожа Хернс.
Он посмотрел на неё заинтересованно, и она задалась вопросом, что именно он слышал о Грейсоне. Что бы он там ни слышал, это, похоже, успокоило его, по крайней мере до некоторой степени, и его плечи самую малость расслабились.
— В сообщении вашего капитана говорилось, что вы посетили нас в связи с расследованием возможных актов пиратства, — сказал он спустя мгновение. — Боюсь, мне не совсем понятно как именно, по его мнению, мы можем вам помочь. Мы миролюбивый народ, и — я уверен, это очевидно для вас, — живём своей замкнутой жизнью.
— Мы понимаем это, сэр — уверила его Абигайль, — Мы…
— Пожалуйста, — мягко перебил её Тобиас, — Зовите меня брат Тобиас. Я никому не господин и не начальник.
— Конечно... брат Тобиас, — подтвердила Абигайль. — Как я говорила, мой капитан попросту следует известным перемещениям кораблей, которые, по нашим сведениям, побывали в этом районе и впоследствии пропали. Одним из них был эревонский эсминец “Звёздный воин”, который был отправлен сюда несколько месяцев назад. Другим был транспорт “Пустельга”.
— Ах да, “Пустельга” — с горечью произнёс Тобиас, в то время как он и два его компаньона осенили себя сложным жестом. Затем он встряхнулся.
— Я не знаю, есть ли у нас какие-нибудь сведения, которые будут вам в помощь, госпожа Хернс. Однако, мы охотно поделимся с вами и вашим капитаном тем, что нам известно. Как я уже говорил, мы, Братство Избранных, мирный народ, который отринул путь насилия в любой форме согласно Слову Господа. Однако, кровь наших убиенных братьев и сестёр взывает к нам, как и пролитая кровь любого из детей Божьих. Мы определённо расскажем вам всё, что может помочь предотвратить последующие, столь же ужасные преступления.
— Я за это глубоко признательна, брат Тобиас — сердечно поблагодарила Абигайль.
— В таком случае, позвольте проводить вас в Дом Собраний, где брат Хейнрих и некоторые другие наши Старейшины ожидают разговора с вами.
— Благодарю вас, — сказала Абигайль, и замерла, когда сержант Гутиэррес потянулся к своему коммуникатору.
— Я думаю, что вы можете остаться здесь, сержант, — тихо сказала она, и на этот раз замер Гутиэррес, с рукой на коммуникаторе.
— Со всем должным уважением, мэм, — начал он своим глубоким, рокочущим голосом, но она покачала головой.