- Ну?
- Я тебя люблю. Я давно уже люблю, а сегодня совсем. Ты такой...
- Знаю, - сказал я. - Завтра заеду, заберу ключ от квартиры.
- Почему ты не останешься?
- Не твое дело.
- Ты врешь! Ты нарочно грубишь! Ты меня уже любишь, но боишься своей любви! - воскликнула Мерилин, выпучивая глаза, что, наверное, означало у нее пароксизм страстного гнева (и она чувствовала себя несчастно-прекрасной в эту минуту).
Я расхохотался и ушел. Признаюсь себе: хохот был натужный.
Вернулся я домой не так уж поздно, случалось и позднее, но на этот раз подумал: почему она не спросит, откуда я? чем занимался? что за странный запах примешивается к запаху моего одеколона?
Не спросила - не заметила? Не хочет замечать? Или ей просто все равно? Или у нее настолько широкие понятия о свободе, что она даже допускает временное увлечение супруга? Значит - и себе может разрешить?
Что-то рухнуло.
Что-то сломалось во мне.
Я выпил стакан водки, сел возле нее (она лежала с книгой), сжал ее руку. Она не могла перевернуть страницу и, значит, не могла читать дальше. Но - молчала.
И так я просидел очень долго.
И лишь когда я отпустил ее руку, она спросила:
- Что-то случилось?
- Пустяки. Уже прошло.
Но ничего не прошло - и пройти уже не могло.
Я опять почувствовал в себе какую-то болезненность - как в пору поисков той, которую... - и так далее. Я все-таки убью тебя, моя любимая, звучало во мне навязчиво, как мотив услышанной с утра песенки. Я убью тебя, будь только повод, только повод.
Дня через два вечером, по предварительному сговору, заехал Стасик Морошко: поговорить о деле. Говорить-то он говорил, но пялил глаза на Нину абсолютно беззастенчиво, ее это раздосадовало, и она ушла в спальню читать.
Я рассердился. Я пошел к ней. Я сказал:
- Понимаю, он тебе неприятен, но правила хорошего тона все-таки существуют. Ты хозяйка дома - и будь ею. Ко мне пришел мой товарищ. Если бы к тебе пришла подруга, я бы не стал ее игнорировать, хотя бы из вежливости.
- Разве он тебе товарищ?
Я промолчал.
- Ты просишь опять присоединиться к вам, я правильно поняла?
- Почему ты говоришь со мной таким тоном? Стасик - дерьмо, но я-то что тебе сделал? Ты сейчас глядишь на меня просто с ненавистью! Ты меня ненавидишь? За что? Ты меня боишься? Почему? Если ненавидишь, если боишься почему не уйдешь? Ты такая добрая? Ты слишком хорошо помнишь те истории, которые я тебе рассказывал, - как меня красиво бросали? И не хочешь поступить так же? Не беспокойся, я привык. Я только понять хочу, за что ты меня ненавидишь?
Она смотрела на меня с недоумением (вряд ли, правда, натуральным) и спросила, конечно, то, что должна была спросить:
- Ты напился?
Я подошел к ней, приблизил свое лицо к ее лицу и мощно выдохнул здоровый чистый воздух из своего здорового чистого организма.
- Что с тобой происходит? - спросила она.
- Ничего. Я просто не понимаю, зачем мы разыгрываем из себя счастливую парочку? Ты - умная, молодая, красивая. Я - истаскавшийся циник. Я недавно изменил тебе. То есть, конечно, это громко сказано: изменил, просто захотелось употребить одну девицу - и употребил. У нее интересная кличка Мерилин. Потому что она похожа на Мерилин Монро.
Она молчала, она не требовала прекратить. Она молчала - и я не мог этого понять.
- В чем дело? - спросил я. - Тебе это не интересно?
- Почему? Интересно. Я слушаю. Именно так. Что еще хочешь рассказать?
- Ты составляешь на меня досье? То есть - историю болезни? Как психоаналитик?
- Нет. Просто слушаю.
- Но отношение-то какое-то у тебя есть к этому?
- Есть.
- Какое?
- Отрицательное.
Стасик Морошко скучал на кухне, а я не мог остановиться, мне нужно было все довести до конца.
- После того, что я тебе сказал, тебе нужно уйти от меня.
- Ты этого хочешь?
Она лежала на постели, уютно подперев рукой голову, и рассматривала меня с совершенно ясным и спокойным видом. Это что-то невероятное было, что-то невыносимое уже.
- Какая разница! - заорал я. - Какая разница, хочу или не хочу! Нормальные женщины после этого уходят! Или хотя бы устраивают скандал!
- Я нормальная. Но скандала не хочу. Уйти... Пожалуй, можно. Но ты не ответил: ты этого хочешь?
- Нет.
- Тогда успокойся и поговорим после.
- Почему после? Почему не сейчас?
Тут явился Стасик Морошко. Он встал в дверях, ухмыляясь, и сказал: