— Нет, — заверил её Риан. — Мы еще ту не использовали. Пусть у тебя постоит до конца лета. Ближе к праздникам.
— Я тогда медовухи наварю.
— А что? — Риан полувопросительно поглядел на сородича. — В древние времена и люди, и альвы отмечали праздник нового урожая доброй выпивкой и закуской. Мы-то чем хуже? А ничем. Готовь медовуху, Лита, будем веселиться. Тебя ж на деревенские праздники не слишком бойко приглашают, верно?
Травница согласно кивнула. Глаза её зажглись изнутри радостью и предвкушением, щеки стали пунцовыми как пионы от неудержимой радости. В жизни затворницы было мало праздников, еще меньше в ней было встреч и привязанностей.
— Пойдем куда-нибудь в укромное место и устроим свой праздник. — Заключил Риан решительно, вручая Лите пустую крынку и переходя к обыденным делам. — Я тебе морозника насобирал немного, корневища еще сыроватые, ты досуши. Наперстянок в этом году мало, зато меч-травы полным-полно.
Какое-то время альв и травница разбирали травяные сборы, забыв о существовании Гилда. Неторопливо отхлебывая из своей кружки, он оглядывался по сторонам, осматривая жилище травницы. Ему хотелось встать, пройтись по комнате и поближе посмотреть содержимое полочек, прибитых у самого окна. Там стояли какие-то мелочи, березовые коробочки, кусочки коры, коренья и прочая ерунда, среди которой альв заметил стопку старых, пожелтевших от времени листов пергамента. Что это за тексты, он спросить постеснялся, как постеснялся и встать, решив, что хозяйка может заподозрить его в любопытстве.
Прикончив свое молоко, он аккуратно поставил кружку и начал прислушиваться к разговору о травах. Он знал их немного, наверное, меньше, чем Риан, но все его знания были практичны и ценны. Они не раз помогали ему самому, а еще раньше людям, жителям ближайшей деревни. До этого, когда он жил у моря среди своих, часто сталкиваясь в делах с людьми, он не раз приносил им дурманящие, пряные травы, которые пользовались огромным успехом у знакомых парней. Они казались на вид его ровесниками, что делало их общение насколько проще. Парни наперебой выпрашивали лесных гостинцев. Об этих дарах не знал никто кроме них. Парни прекрасно знали, что в случае огласке их ждет наказание, а Гилду не нужны были проблемы с отцом.
И вот теперь, увидев в руках у Литы наперстянку, он тут же спросил, каким образом она определяет дозу этого зелья, чтобы не загнать пациентов на тот свет. Девушка, чуть смутилась и начала объяснять. Пока она говорила, Гилд с интересом смотрел на нее, но потом, поймав на себе насмешливый взгляд сородича, тут же опустил глаза. Что бы чем-то заняться, он машинально коснулся пальцами узловатого корневища морозника, и, сам того не замечая, начал вертеть его в руке.
— Ты что делаешь, зачем траву портишь? — окликнул его Риан.
Опомнившись, Гилд положил росток и промолчал. В присутствии Литы, как и большинства людей, теперь он не мог чувствовать себя спокойно. Его лишь удивляла веселость друга, способного находить с девушкой общий язык. Лита притягивала его чем-то странным, но еще больше пугала своей несхожестью с ним. Гилд и представить себе не мог их совместный праздник, что они будут делать? Как он сможет при ней веселиться и пить?
Прежде, чем отпустить гостей, Лита проверила, не шатается ли кто возле хаты, и только убедившись, что ничьи любопытные глаза не увидят альвов, разрешила им уходить. Альвы не сопротивлялись. Они в лесу никому не подвластны, а Лите жить в этой деревне и дальше.
Попрощались, сердечно обнявшись, как старые друзья. Травница легко обвила шею Гилда руками и прижалась горячей щекой к его щеке. Гилд застыл.
— Так я вас жду.
— Обязательно!
Альвы быстро исчезли из поля зрения, словно растворившись в зеленой листве. Вот только что маячили две высокие фигуры. Каждое движение плавное, текучее, как у диких зверей. Но на то они и альвы, чтоб вот так внезапно появляться и пропадать. Дивные существа, добрые друзья и, что греха таить, красивые мужчины. Лита спрятала счастливую улыбку и вернулась к уничтожению сорняков.
Обратный путь начался в молчании. Гилд шел быстро, полностью уйдя в свои мысли. Риан тоже молчал, лишь украдкой наблюдая за ним. Наконец, когда до дома осталось совсем немного, он не выдержал:
— Гилд, скажи, тебе нравится Лита?
— Да…
— Тогда почему ты так странно себя ведешь?
— Что значит странно? А что мне делать? Я не знаю о чем говорить. Мы для нее чужие, вернее не ты, а я. Тебя она знает, вы с ней друзья, а я для нее просто нелюдь из дикого леса. Мне кажется, люди обычно так смотрят на нас. Я привык, что они, в лучшем случае, меня терпят. Я не встречал среди них друзей. При первой же возможности они нас предают.
— Мы и есть для них — непонятные чужаки, чересчур долго живущие, оставаясь молодыми и сильными, не болеющие ихними болезнями. А чужака не грех обмануть и предать, — вздохнул эльф, но затем добавил почему-то. — Но, ведь Лита другая.
— Да, конечно, она другая. — Легко согласился Гилд. — Мне кажется, она здесь одинока, деревенские люди сторонятся ее. Она привязалась к тебе. Риан, извини, я спрошу, ведь она тебе нравится, тогда почему вы не вместе?
— Вместе? — переспросил удивленно тот. Сначала Риан даже не понял смысл вопроса. — Ты в этом смысле…
Выражение крайнего удивления, поселившееся у него на лице, быстро сменилось на другое — задумчиво-серьезное.
— Лита, хорошая женщина, умная и понимающая…
— Ты говорил, она на Лорилин похожа.
— Похожа… Нет, не внешне, чем-то неуловимым. Может быть складом характера, или жизнестойкостью… Но… — Риан вздохнул. — Лорилин была только одна единственная, и больше такой не будет никогда, незачем даже пытаться найти. Другой мне не нужно. Да и Лите это не нужно.
— Откуда ты знаешь?
Эльф не стал пускаться в долгие объяснения, а лишь усмехнулся невесело.
— Ты путаешь приятельские отношения и душевное тепло с любовью, способной пойти наперекор закону и обычаю. На самом деле это разные вещи.
— Возможно, — Гилд помолчал, что-то взвешивая в уме, — я почти не знаком ни с тем, ни с другим… но, думаю, мне хватило бы и первого. Хотя, может, оно и к лучшему, что ничего не было…
Риан, а следом за ним и Гилд легко перепрыгнули через ручеек, весело журчавший и петляющий причудливой серебряной ленточкой меж камней. День клонился к вечеру, и в теплом воздухе носились стрекозы. Незаметная звериная тропка в разнотравье уводила альвов все дальше от человечьего жилья, в чащу, в последнее безопасное для них пристанище, которое можно было именовать домом.
Мати прямо таки прикипел к месту, увидев, как будто из воздуха соткались две стройные фигуры. Он хотел было перекреститься, но побоялся пошевелиться, скрючившись под кустом малины, за объеданием которой его и застигло появление незнакомцев. "Лесные дивы" перекликались негромкими журчащими голосами, шагали легко, и Мати показалось даже, что их ноги не придавливали травы и цветов. Определить в чужаках "дивов" было совершенно не сложно, таких тонких и совершенных лиц пареньку до сей поры видеть не доводилось, потому что все мужчины, которых он видел вокруг себя, походили в лучшем случае на его родного отца — посеченного в боях герцогского полусотника, а в худшем — на диких зверюг и видом и повадками. Мать, когда отец не слышал, сказывала, что встреча в лесу с Ушедшим Народом к добру, но лучше внимания не крещенных существ к себе не привлекать. Родительница Мати вообще была весьма романтичной женщиной, и сама любила сказки про альвов. "Вот ведь удивится, когда расскажу" подумал мальчик, провожая глазами "дивов". А вот говорить ли об увиденном отцу, Мати точно не знал. Как бы не досталось по уху тяжелой рукой. И альвы, точно воспользовавшись тем, что мысли ребенка потекли в совершенно ином направлении, исчезли из виду. Мальчишка осторожно выбрался из своего укрытия, прислушался, повертелся на месте. Нет, ни голосов, ни шагов, только стрекот кузнечиков и журчание ручья. Именно его-то и искал Мати. Теперь, идя по течению, он смог выйти на просеку, а затем на дорогу, прямиком ведущую к дому бабки с дедом. И спустя полвека, будучи уже не Мати, а Старым Матиусом, он все так же любил рассказывать байку о том, как альвы не дали ему заблудиться в лесу. Но мало кто верил в эти глупые расказни, разве только совсем маленькие детишки.
Однако пока что альвов не считали легендой, и когда небольшой дозорный отряд герцога, вернувшись в гарнизон, доложил о встречи с лесными нелюдями, это не сочли выдумкой. Тем более, что двое эльфов смогли унести жизни нескольких бойцов, а сами невероятным образом ушли от погони.
"Может быть, их поглотила вода? — предполагали одни. — Шутка ли, спрыгнуть с такой кручи в ледяной поток!"
"Нет, — возражали те, кто лучше был знаком с лесным народом, — альвы вряд ли утопнут. Скорее, оба выплыли и смеются над нами".
Так или иначе, но приказ был отдан, и уже через два дня Гилд и Риан могли лицезреть следы людей, шарящих по лесу вблизи от их жилища. Найти альвов им бы не удалось, но самым скверным в этой истории было то, что солдаты могли обнаружить силки и ловушки, выставляемые Рианом на зверье, да и походы к реке за рыбой временно отменялись, одним словом, альвам оставалось лишь прятаться, сидя в своей землянке. Дело это было неприятное, скучное и унизительное. Волей-неволей обоим вспомнилось обещание герцога, осенью вытравить альвов из своих владений восвояси.
— Зимой прятаться будет сложней, — как бы между прочим заметил Риан, — все следы на снегу видны.
— Мы и не будем ждать снега. — Отозвался Гилд. — Где-то в этих местах, в предгорьях, должна брать начало тропа, что ведет к южной долине, в обход перевала. Когда-то, в давние времена, я видел ее на карте, но со стороны долины не нашел, нам пришлось идти через горы, покидая свой край. Конечно, может, теперь ее и здесь завалило…
Риан заметно оживился:
— И куда она вела, судя по той твоей карте? Где примерно ее искать?
Гилд, не торопясь, объяснил, что, судя по рассказам, тропою пользовался Низкорослый народец, тот, кого люди впоследствии прозвали гномами. В незапамятные времена они проложили этот путь среди утесов, он позволял им, не карабкаясь на скалы, выходить в долину, а откуда и до моря было уже недалеко.
— Море… — Риан мечтательно запрокинул голову, — море…
Гилд кивнул. В отличие от друга, в данный момент он был настроен более реалистично, он помнил карту и знал побережье, где когда-то жил.
— Помнишь, мы ведь хотели выйти к морю, если солдаты герцога начнут охоту на нас. К тому же, тропа должна привести к тем местам, где осталось мое жилище, откуда я ушел после расправ Ньюри Ферана. У тебя ведь с ним тоже есть свои счеты!
Риан помрачнел, вспоминая плен и сытую рожу Ферана, отдающего войску приказ.
— Давай найдем тропу. — Предложил он, — узнаем путь к морю, а заодно исчезнем на время из этих мест.
— Давай! — видно было, что идея пришлась им по душе.
Глаза разгорелись азартом и предвкушением новых впечатлений. Века бродяжьей жизни наложили неизгладимый отпечаток на и без того непоседливую натуру.