– Что вы говорите, Ардан? – внезапно разозлился Джордж. Раньше ему нравилась словесная дуэль со старым другом отца, но сейчас удовольствие исчезло. – Какое-то подразделение, заявлявшее, что не имеет возможности прийти к нам на помощь, может чудесным образом найти таковую, если мы объявим о лояльности к Виктору? Я надеюсь, вы не об этом говорили мне, потому что я не желаю думать, что ваш любимый принц мог попробовать сыграть такую уловку, чтобы заполучить мою преданность.
Впервые за долгое время намёк на эмоции проявился на лице Ардана, хотя в целом оно было непроницаемым:
– Герцог Хасек, пожалуйста, это не то, что я советовал каким-либо образом. Принц Виктор никогда не воспользуется такими рычагами воздействия. Я просто имел в виду, что могут быть полковые командиры, лояльные к Виктору, которые полагают, что их текущие сражения важнее ваших, поскольку вы сохраняете нейтралитет в конфликте. Если вы объявите о полной поддержке принца Виктора, битва за Нью-Сиртис может неожиданно приобрести больший вес в их глазах.
Джордж пристально смотрел на Ардана на протяжении нескольких ударов сердца и в сотый раз размышлял, слышит ли он полную правду, или правду, отфильтрованную Арданом, человеком, непоколебимо преданным Виктору.
Он почувствовал усталость, навалившуюся от месяцев постоянных сражений.
– Прошу прощения, Ардан. Я пока не готов так сделать.
– Вы уже долго говорите это, герцог Хасек.
– И всё ещё продолжаю говорить.
– Тогда, я не верю, что у вас появятся подкрепления. Генерал Амелио, конечно, будет штурмовать Сасо через два месяца, может, три, если погода будет благосклонна нам, и вам надо будет защищаться всем, что у вас есть. Я надеюсь, этого будет достаточно.
Джордж возненавидел Ардана только теперь, хотя знал, что тот говорит только правду. Оглянувшись, он увидел помощников генералов, уорент-офицеров, и связистов, которые все слушали, но старались не встречаться с ним взглядами, отчаянье момента было слишком для них. Затем он повернулся к Деборе. Что-то мелькнуло в её глазах, и снова он почувствовал тепло, предаваемое ему. Он снова посмотрел на Ардана:
– Я тоже на это надеюсь, Ардан. Но мы переживём это, и я скажу почему. Потому что у нас есть что-то, чего нет у захватчиков. На нашей стороне не только правда: ведь мы защищаемся от нападения. Мы любим землю планеты, которую защищаем. Генерал Амелио и его люди не могут претендовать ни на то, ни на другое, и, в конце концов, мы победим их.
Джордж видел, что вокруг него люди сели ровнее, и даже начали улыбаться более уверенно, чем временами до этого. Они ободрились от его слов. Герцог только надеялся, что верит в них так же, как и его люди.
Наша главная новость сегодня – прекращение боевых действий на мире Вернке, который яростно оспаривают с конца 3062 года два братских подразделения: 12-ый и 22-ой Авалонские гусарские полки.
После уничтожения 12-го полка, верных лоялистов Виктора, архонт-принцесса сохраняет контроль над важным производящим мехи миром. После потери значительного количества важных производителей мехов за последние годы, как то Нанкина, Ковентри, и, самое болезненное, Тиконова, контроль над Вернке критичен для архонт-принцессы, чтобы продолжать сражение против войск, лояльных к принцу Виктору.
Мемориальный парк имени Моргана Хасек-Дэвиона
Ледник Моридог, Нью-Сиртис
Марка Капеллы
Федеративные Солнца
1 апреля 3066 г.
– Прекратить! – выкрикнул Грейсон по общей частоте. – Прекратить огонь!
Но это было бесполезно. Совершенно бесполезно. Тот факт, что Риджбрукское ОМК выбрало путём отступления мемориальный парк Моргана Хасека, вызвал неистовую ярость берсерков в его людях, которую ничего не могло остановить; он пытался сделать это уже пятнадцать минут.
Его «Темплар» качнулся назад, когда «Цестус» оторвал почти тонну брони с верха правого торса меха Грейсона выстрелом из гаусса. Он попятился, чтобы удержать равновесие, а затем повернулся, чтобы открыть ответный огонь четвёрками самонаводящихся ракет ближнего действия. Он всё ещё не хотел задействовать всё вооружение из-за боязни нанести случайный урон парку. Восемь ярких огней прорезали сумерки; непрерывный ветер быстро унёс инверсионный след, ещё до того, как ракеты взорвались на корпусе «Цестуса». Неуклюжий сгорбленный мех оступился, раздавив при этом своей огромной металлической ногой ледяную скульптуру единорога.
– Нет! – закричал Грейсон на пределе своих лёгких. От душевной боли в его глазах появились слёзы, и сильные судорожные всхлипывания душили его. – Прошу, не тут. Мы будем выходить из боя…
Но он знал, что этого не произойдёт. В праведном гневе его фузилеры уничтожали то, что они старались защитить. Это было безумие.
Где-то слева от него Джонатан Томлинсон, непрерывно стреляя, удерживал позиции в своём «Ягермехе», грохот от его сдвоенных ультра-автопушек отдавался эхом по всей ледяной равнине. Казалось, ему было всё равно, что он наступил и раздавил статую женщины, прижимавшей к груди ребёнка.
Дальше Грейсон видел «Баньши» лейтенанта Джека Мантаса, огонь его ППЧ не прекращался, взрывая одновременно по несколько скульптур за выстрел. Звезда, окружённая семью планетами, мгновенно испарилась, будто ледяное солнце неожиданно превратилось в настоящее и стёрло себя вместе со своей солнечной системой в колоссальной вспышке сверхновой. Дымчатый ягуар, сражающийся в доблестной, но, в конечном счёте, безнадёжной битве против льва исчез так же, как и клан, который вдохновил на создание этой статуи. Гигантский гладиатор, прибивающий китайского дракона к земле, превратился в пар так же быстро, как менялась удача капелланского государства. Грейсон с трудом выносил это зрелище.
Сдвоенные рубиновые лучи прочертили воздух и впились в его левую и правую ноги, заставив вскипеть и исчезнуть ещё тонну брони «Темплара». Двигаясь назад, в тщетной надежде отвести «Цестус» от ледяных скульптур, Грейсон поднял два средних лазера повышенной дальности и сделал выстрел. Благодаря аккуратному прицеливанию и улучшенному прицельному компьютеру, оба выстрела попали в цель, в центральный торс. Стараясь не вредить парку ещё больше, Грейсон наносил противнику только половину повреждений. Его забота, возможно, была нелепой, словно кто-то старался не пролить содержимое фляги в потоки воды, смывающие родной город. «Ещё одна капля в океане», – думал он.
Полный залп «Цестуса» напомнил ему о битве, все выстрелы двух больших лазеров и гауссового орудия нашли свою цель в «Темпларе». Переданная кинетическая энергия вместе с потерей почти двух тонн брони и скользкой опорой для ног, в конце концов, заставили его потерять равновесие. Завывания гироскопа, расположенного под кабиной, дали знать, что притяжение выиграло этот раунд.
«Темплар» с грохотом рухнул на спину, голова Грейсона в нейрошлеме больно ударилась о пилотское кресло. Тяжело дыша, понимая, что «Темплар» погибнет, как какая-то черепаха, перевёрнутая на спину, он попытался перекатиться и подняться на ноги. Задание оказалось ещё более сложным, поскольку Грейсон не хотел пользоваться своими руками со стволами орудий. Если они забьются снегом, и он выстрелит, это уничтожит их так же, как попадание из другого оружия. «Цестус» продолжал терзать броню «Темплара» всё новыми энергетическими ударами, и раздражение Грейсона росло с каждым выстрелом.
К тому времени, как его мех поднялся и выпрямился на все одиннадцать метров высоты, злость полностью заполнила его. Он подождал мгновение, пока перекрестье прицела не засветится золотым, а затем сжал обе рукоятки управления в кулаках, стреляя всем доступным в распоряжении оружием. Четыре средних лазера повышенной дальности, две четырёхствольные установки самонаводящихся ракет и две автопушки класса 5 сделали залп по «Цестусу». Как и в прошлый раз, все самонаводящиеся ракеты захватили цель и добились разрушительного эффекта. Снаряды для автопушки повышенной точности и прицельный компьютер «Темплара» удержали оба металлических потока на цели, разъедая как грибок её броню. Только два лазера нашли свою цель. Два других прошли в двух сантиметрах от «Цестуса», попадая во что-то из парка позади него.
Часть сознания Грейсона наблюдала за тем, как оба луча попали в другие ледяные скульптуры. Первый срезал великолепное ледяное дерево, наверное, двадцати метров высотой. Подрубая его под корень, вспышка света свалила скульптуру, словно топор лесоруба, и она упала, сокрушая другие. К абсолютному ужасу Грейсона, второй лазерный луч ушёл в самый центр парка, где нетронутый «Даиси» присел, защищая могилу Моргана. Заряд, кажется, прошёл через ледяное плечо правой руки меха. Когда орудия «Темплара» полностью перезарядились, возвращаясь в состояние готовности, Грейсон выпустил второй залп и почти вздохнул от облегчения, когда «Даиси», казалось, остался цел. Затем, будто срывающаяся волна снега, превращающаяся в лавину, рука начала медленно соскальзывать вниз. Ледяные осколки блестели как фейерверк на ярком солнце.
Результаты второго залпа Грейсона оказались такими же, как и первого, два лазерных луча пробили центр торса «Цестуса». Внезапный пик на ИК-мониторе показал, что Грейсон попал в двигатель вражеского меха. Когда в образовавшиеся дыры направилась энергия ещё нескольких выстрелов, «Цестус» внезапно замер, и языки огня начали вырываться из трещин в его броне. В сюрреалистическом унисоне, рука «Даиси» наконец свободно отпала одновременно с тем, как энергия, запертая в термоядерном двигателе «Цестуса», вырвалась за пределы и поглотила своего тюремщика. Пламя взрыва мгновенно окутало всю машину. Катапультное кресло не успело покинуть огонь. Ледяная рука рухнула на землю, разлетевшись на миллион осколков.
Трясясь, Грейсон зарыдал. Хотя он сражался в бесчисленных сражениях за последние несколько месяцев, он убил только троих мехвоинов, все они были лиранцами. Пилот «Цестуса» сражался в точности так же, как Грейсон, убеждённый, что он был прав. Он был из Дома Дэвион, того же Дома, что и Грейсон, и Грейсон убил его. А худшим было то, что выстрел мимо цели испортил главную скульптуру мемориального парка. Он словно плюнул на могилу величайшего героя Федеративных Солнц.
Грейсон захохотал, смех был с нотками истерики.
– Вся королевская конница, вся королевская рать… – прошептал он.
До этого момента, он надеялся, что раны, нанесённые гражданской войной, могут быть излечены. Даже после нескольких лет сражений и тысяч смертей, лидеры и люди величайшей звёздной империи со времён Звёздной Лиги могли и находили общие взгляды, чтобы снова объединиться. Как феникс, всё могло подняться из пепла этой огромной ошибки и стать более блистательным, чем даже прежде.
Больше нет. Надежда разбилась так же несомненно, как высеченная рука «Даиси». Всё стало не вещественнее сна. Он больше не мог прятаться за своими иллюзиями. Правда была жестока, как ветры Нью-Сиртиса. Неважно как долго, неважно как сильно они будут стараться, они никогда не смогут собрать Шалтая снова.
Сегодня вечером, пресс-секретарь президента Гровера Шраплена заявил, что полное уничтожение наёмнического подразделения «Слаггеры ДеМаестри» «Сражающихся Урукхаев» было оправдано и необходимо. Он утверждает, что подразделение вошло в звёздное скопление Гиад и немедленно начало движение на полной скорости к планете Таурус. Когда они проигнорировали повторяющиеся предупреждения остановиться для досмотра, президент Шраплен оказался вынужден защищать граждан Конкордата от возможного вторжения отряда наёмников на службе Федеративного Содружества. Он уполномочил 4-ю военно-воздушную дивизию таурианской гвардии действовать по своему усмотрению. Так как все враги Таурианского Конкордата узнали за века, что атака Тауруса означает почти несомненную смерть, «Слаггеры» встретили свою в глубинах холодного космоса.
Близкие к подразделению наёмников источники сообщают, что «Слаггеры» объявили свои намерения, утверждая, что они бросили свой пост на Лотаре, где, как они полагали, их позиции были непригодны для обороны, и что они желали предложить свои услуги Конкордату. Президент Шраплен отказался от дальнейших комментариев.
Ледник Боуэртон, Нью-Сиртис
Марка Капеллы
Федеративные Солнца
26 апреля 3066 г.
Стоя в помещении для дежурных экипажей «Пролетариата», генерал Виктор Амелио улыбался, кажется, впервые за последние несколько недель. Перед ним была развёрнута голографическая карта. Она показывала Сасо и Грот, находившиеся в центре круга радиусом в двести пятьдесят километров. На самой границе окружности находился большой голубой треугольник, означающий его стыковочный корабль. Полностью окружая Сасо, меньшие голубые треугольники ярко светились на фоне белизны карты. Ближайший, представляющий первый батальон его гвардии, был всего в ста километрах от города.
Карту также покрывали жёлтые круги, означающие известные месторасположения вражеских сил. Две жёлтые точки находились напротив первого батальона, и Амелио знал, что они могут заставить его людей дорого заплатить за каждый шаг вперёд. Важно было то, что он был на дистанции возможного удара от столицы. После стольких месяцев, и стольких потерь, он, наконец, соединил своих людей для полной осады города; его флагманский стыковочный корабль присутствовал для наблюдения за последним шагом этой операции. Это было лишь делом времени. Да, он имел полное право улыбаться.
– Генерал, – сказала генерал-майор Эмелин Джонс, приближаясь от прохода в помещение.
Месяцы сражений изменили её некогда гордую осанку: её плечи ссутулились, будто вес расширившейся полоски на погонах был больше, чем она могла нести. Конечно, не так много офицеров ополчения когда-либо оказываются повышенными до звания командира целой ПБГ. Разумеется, на текущий момент от ПБГ осталось не так много, потому Амелио и не моргнул, производя полевое повышение. Это было хорошо для боевого духа, и Амелио не думал, что она что-то особо испортит.
– Да, генерал-майор, – сказал он.
– Я только что пришла из пункта связи с последними сводками. Кажется, все наши войска на позициях.