Когда Минерва покинула нас, Эни вернула колдографию в шкатулку, молча поднялась с ней наверх, но вскоре вернулась уже с пустыми руками и, не говоря ни слова, направилась к своему этюднику. Устроившись за ним, она сосредоточилась на работе. Я ещё чуть-чуть постоял, раздумывая, стоит ли мне начинать разговор сейчас, но потом, решив, что не стоит, отправился в спальню и упал на кровать.
«Как же так? — подумал я, разглядывая потолок. — Я столько ещё не знаю об Эни. Да и она сама кое-что не знает. Почему она не хочет ничего рассказывать? Говорит, тебе и так всё известно».
Я обвёл взглядом спальню. Вот и шкатулка, поставила на самом видном месте. Я поднялся и, взяв шкатулку, попытался дотронуться до крышки. Волк яростно клацнул зубами. Я еле успел отдёрнуть руку, чтобы не лишиться пальца и задумался, пытаясь воспроизвести в памяти всё, что делала Эни.
Через пару минут безуспешных попыток и нескольких царапин на руке, мне, наконец, удалось сделать всё правильно, и шкатулка открылась. Сверху лежала всё та же колдография. Я усмехнулся. Я очень хорошо помню этот день. Римус получил на день рождения фотоаппарат, носился с ним по всей школе с глупым смехом и делал снимки всех подряд. Конечно, когда он фотографировал Эни и Лили, я был там. Я хвостом ходил за Лили повсюду, с самого первого курса, пока однажды она накричала и запретила это делать, но и тогда я не прекратил, а просто стал осторожнее, не позволяя ей увидеть меня. Я так был увлечён этой рыжей весёлой девочкой, что абсолютно не замечал вторую. Эни Блэкстоун. Её взгляд часто задерживался на мне дольше, чем было позволительно. Это пугало и раздражало. Почему-то я был уверен, что она заодно с мальчишками, которые не упускали возможности поиздеваться надо мной, и принимал её взгляды за очередную насмешку. Если бы я только мог предположить тогда…
Я аккуратно вытащил тетрадь и заглянул в неё. Красивые карандашные рисунки покрывали страницы, и над каждым стояла дата. Такого мне никогда не приходилось видеть раньше. Я открыл самую первую страницу, на которой была изображена сухонькая старушка в кресле с огромной раскрытой книгой на коленях. Я зачем-то прочитал вслух:
— Двадцать седьмое июля тысяча девятьсот семьдесят первого года.
Рисунок на странице мигнул и начал двигаться. Старушка увлечённо читала книгу, когда в комнату вошла маленькая девочка.
— Бабушка, — сказала она. — Вы звали меня?
Старушка оторвалась от книги и строго взглянула на внучку.
— Это было уже очень давно, Эни. Где ты ходишь?
— Я была на крыше, — девочка неловко переминалась с ноги на ногу. — Я рисовала.
— Где? — вскричала старушка. — Что ты делала? Мне кажется, или ты действительно вот так просто говоришь мне об этом?
— Я не смею Вам лгать, бабушка, — девочка уставилась в пол и ковырнула его носком туфля.
— Это хорошо, что не смеешь, — теперь старушка вскочила и стала нервно мерить шагами комнату. — Хоть бы в этом ты отличаешься от своего отца, тот бы не раздумывая солгал мне. Ты такая же безалаберная, невежественная и сумасшедшая как он. Но я не позволю тебе заниматься всякой ерундой и тем самым сломать себе жизнь!
Глаза девочки наполнились слезами.
— Не говорите так об отце, бабушка! — выкрикнула она и вся сжалась.
— Что? — бабушка говорила спокойно, но голос угрожающе звенел. — Что?! Да как ты посмела! Я делаю всё, чтобы ты не стала на путь моих детей, и так же как они не потеряла всё. А ты вот этим платишь мне, неблагодарная!
Девочка заплакала. Бабушка тяжело опустилась в кресло.
— Успокойся, Эни. Вот, держи, — она протянула конверт. — Это приглашение в Хогвартс.
Эни трясущимися руками взяла конверт и зажала его в ладошке.
— Ну что же ты не радуешься? — жёстко проговорила старушка. — Ты же, наконец, уедешь отсюда и на девять месяцев в году избавишься от моего присутствия.
— Бабушка, я…
— Ступай, — оборвала её та. — Завтра поедем покупать тебе всё, что нужно.
Эни повернулась к двери, но старушка снова окликнула её.
— Я очень надеюсь, Эни, что ты не подведёшь меня и поступишь на Слизерин. Все Блэкстоуны заканчивали только этот факультет, за исключением … — она осеклась. — Ты же не станешь ещё одним уродом в нашей семье?
Эни опустила глаза и помотала головой.
— Хорошо, — протянула старушка.
Картинка снова застыла. Я с замиранием сердца перевернул страницу и произнёс,
— Тридцать первое августа тысяча девятьсот семьдесят первого года.
Платформа девять и три четверти. Эни мнётся возле вагона и крепко сжимает бабушкину руку. Та быстро говорит ей,
— Эни, не забывай кто ты. Ты должна всегда держаться на уровне и никогда не опускаться до этих грязнокровок, — старушка брезгливо огляделась по сторонам.
— Бабушка… — зашептала Эни.
Но старушка уже подтолкнула её к вагону,
— Запомни, ты — чистокровная волшебница из благороднейшего и древнейшего рода. Веди себя соответственно, и не смей никому проговориться! Смотри мне, ты меня знаешь!
Она погрозила Эни пальцем, потом вдруг погладила её по голове, но быстро отдёрнула руку.
— До свиданья, бабушка.
— Давай-давай, — сказала старушка и резко развернувшись, зашагала прочь от станции.
Эни впорхнула в вагон, плюхнулась на сидение пустого купе, вдохнула полной грудью и улыбнулась сама себе. Через некоторое время в вагон ввалились мальчишки. Один сидел на другом сверху. Тот, что был снизу, вскидывал колени как рехнувшийся кентавр.
Я узнал их, тот, что на плечах — Сириус, а тот, что везёт его — Джеймс.
— Слезай, — застонал Джеймс. — Я больше не могу.
— Нет, ты же проиграл — не я. Вот и работай теперь, — Сириус похлопал Джеймса по макушке.
Джеймс развернулся и сбросил Сириуса на сидение напротив Эни, а сам плюхнулся рядом. Они посмотрели на удивлённо глядящую на них девочку и, переглянувшись, расхохотались. Сириус сел, поджав под себя ноги.
— Я Сириус, — сказал он и, хихикнув, указал на друга. — Мою лошадь зовут Джеймс.
— Сам ты, лошадь, — буркнул Джеймс и толкнул его в плечо.
— А тебя как зовут? — Сириус сделал вид, что не обратил внимания на тычок друга.
— Эни.
— Ну что, Эни, куда будем поступать?
— В Хогвартс, — Эни смущённо улыбнулась.
Сириус снова расхохотался.
— Это я и без тебя знаю, что в Хогвартс. Поезд повезёт нас всех в одном и том же направлении. Я спрашиваю, на какой факультет хочешь поступить?
— Так Шляпа вроде сама выбирает, — протянул Джеймс.
— Молчи, Поттер, дай ей сказать. Выбирает — это одно, важно, куда она сама хочет.
Эни пожала плечами.
— На Слизерин, наверное.
— На Слизерин?! — вскричал Сириус. — Ещё не видел ни одного нормального человека, который бы сам, без посторонней помощи, хотел на Слизерин. Пойдём Поттер, мы, вероятно, ошиблись купе.
Они оба подхватились и покинули купе, хлопнув дверью. Эни удивлённо уставилась им вслед и крикнула,
— Разве это плохо?
Но они уже испарились.
Эни восхищало и удивляло все, начиная от поезда и заканчивая лодками, на которых Хагрид перевозил детей в замок. Но когда они вошли в школу и их построили для распределения, она тихонько стала твердить себе,
— Я не боюсь, я не боюсь.
— Чего это ты сама с собой разговариваешь? — спросил стоящий рядом мальчик.
— Ничего, — смутилась Эни.
— Не бойся, нас всех возьмут на Гриффиндор, — сказал он уверенно и указал в сторону кучки шушукающихся и гадко хихикающих детей. — В отличие от этих.
Эни вздрогнула, но ничего не сказала.
— Я Римус, — сказал мальчик.
— Эни, — она старалась не смотреть на него.
Они подошли к красивой женщине, сжимавшей в руках старую колдовскую шляпу. Это была Минерва, она поприветствовала первогодок и стала вызывать их по одному, называя имена. Эни наблюдала, как радуются дети, попавшие на Гриффиндор, как высокомерно оглядывают зал те, кто попал на Слизерин, и дрожала всё сильнее.
— Чего ты? — улыбнулся Римус.
— Я уже никуда не хочу, — простонала Эни.
В этот момент профессор МакГонагалл громко произнесла,
— Эни Блэкстоун!
Эни немного замешкалась, но стоявший рядом мальчик выпихнул её вперёд. Эни, трясясь от страха, подошла и села на стул, но Минерва вдруг наклонилась к ней и заглянула в лицо.
— Ты Блэкстоун? Эни?
— Да, — пискнула Эни.
Профессор прищурилась, но затем резко выпрямилась и опустила Шляпу Эни на голову. Шляпа даже не стала думать, она громко выкрикнула,
— Гриффиндор!
Эни застыла на стуле. Женщина над ней шумно выдохнула, а Римус выставил вперёд два пальца в виде значка победы. Эни не двигалась, Минерва наклонилась и подтолкнула её в зал.
— Иди за стол своего факультета.
Эни словно во сне повиновалась, подошла к столу и села на первое свободное место, рядом с рыжей зеленоглазой девочкой.
— Привет, — сказала девочка. — Я Лили, рада, что и ты тоже с нами.
Эни не ответила.
— Я знаю её, — вдруг сказал мальчик напротив. — Она была в поезде и хотела на Слизерин.
Сидящие рядом ахнули и скривились.
— Может ты ошибся, Джеймс? — спросила Лили.
— Ничего он не ошибся, — ответил за Джеймса Сириус и, взяв себя за уши, смешно оттопырил их. — Я тоже вот этими ушами слышал, как она сказала, что хочет на Слизерин.
— А почему ты хотела на Слизерин? — осторожно спросила Лили.
Эни посмотрела на неё и вдруг расплакалась. Лили погладила её по плечу и сказала,
— Не плачь, Гриффиндор хороший факультет и раз ты здесь, значит так должно быть, мы все будем твоими друзьями, хочешь?
К столу подошёл Римус, которого Шляпа тоже определила на Гриффиндор и сел недалеко от Эни.
— Почему ты плачешь, Эни? — спросил он.
Сириус обернулся к нему.
— Эта странная девочка хотела на Слизерин, но не попала туда, теперь вот плачет, — и добавил, посмотрев на Лили. — Лично я, не собираюсь с ней дружить и Поттер тоже, да Джеймс?
Джеймс пожал плечами и кивнул.
— Зачем же ты соврала, что хочешь на Гриффиндор? — спросил Римус.
— Я не врала, — прошептала Эни всхлипывая, и потом выкрикнула. — Я вообще тебе ничего не говорила и с чего вы взяли, что я хотела на Слизерин?
Она шумно вскочила и побежала прочь из зала. У дверей её настигла профессор МакГонагалл. Она схватила её за руку и воскликнула,
— Как это понимать, юная леди?
— Я не хочу учиться в вашей дурацкой школе, — заплакала Эни. — Отправьте меня обратно к бабушке.
— Пойдём, — профессор МакГонагалл взяла её за руку и увлекла за собой.
Когда они поднялись в кабинет Минервы, та усадила девочку на стул и спокойно сказала.
— А теперь расскажи мне всё с самого начала.
— Нечего рассказывать, — Эни опустила глаза. — Я хочу к бабушке.
— А чего хочет твоя бабушка? — спросила профессор.
— Хочет, чтобы я поступила на Слизерин.
— А ты сама?
— Теперь уже и не знаю.
— Поверь мне, — сказала Минерва и погладила Эни по голове. — Гриффиндор очень достойный факультет и, в конце концов, это же Шляпа определила тебя сюда, так что твоей бабушке останется только смириться. Вот увидишь, всё будет хорошо.
— Вы, правда, так думаете? — Эни посмотрела на неё с надеждой.
— Я уверена! Вот, поешь, — она протянула Эни тарелку с сэндвичами. — А потом я провожу тебя в гостиную.
У дверей гостиной Эни остановилась.
— Спасибо, профессор, дальше я сама.
Профессор МакГонагалл кивнула, назвала пароль и удалилась. Эни осторожно пролезла за портрет и оказалась в большой, наполненной детьми, комнате. Все повернулись к ней, но тут же снова отвернулись и продолжили свои разговоры, будто в комнату зашла не девочка, а просто сквозняк прорвался через приоткрытый портрет. Эни ещё немного помялась на пороге, предательские слёзы снова навернулись на глаза. Тут вперёд вышла Лили, подошла к Эни и взяла её за руку.
— Идём я тебе что-то покажу.
Они пришли в спальню девочек, и Лили указала на одну из кроватей.
— Если хочешь, ты можешь спать здесь.
— Хочу, — Эни огляделась и, увидев свою сумку с учебниками, поспешила перетащить её на кровать.
— Смотри, — сказала Лили.
Она дотронулась пальцем до щеки Эни и на нём осталась слеза. Лили взмахнула палочкой, произнесла заклинание, и слеза превратилась в божью коровку. Эни ахнула. Лили пошла к окну, Эни последовала за ней. Распахнув окно, рыжая девочка выставила палец наружу. Божья коровка расправила крылья и взлетела.
— Видишь, она улетела и тебе больше не надо плакать.
Эни заулыбалась и бросилась к своей кровати, она поспешно достала из сумки листок бумаги и карандаш и стала что-то быстро рисовать, а Лили завороженно наблюдала за ней. Когда рисунок был окончен, она протянула его.
— Возьми.
Лили взяла листок.
— Нет, не так, — Эни отобрала у неё рисунок и, потянувшись к нему, выхватила абсолютно чёрную розу.
— Она такая красивая, — сказала Лили. — Но чёрная, и это так печально.
Эни широко улыбнулась и махнула рукой.
— Это из-за карандаша. Завтра я нарисую тебе нормальную.
— Не нужно, пусть будет такая, у неё нет шипов.
— Конечно, они и не нужны, я же рисовала её для тебя. Ты, правда, будешь со мной дружить?
— Я же сказала это ещё в зале, а я никогда не лгу.
Девочки улыбнулись друг другу, взялись за руки и вышли в общий зал.
Я перевернул страницу.
— Северус!
Я вздрогнул. В комнате стояла Эни, она подошла, отобрала у меня дневник, вернула его на место и захлопнула шкатулку.
— Ну что ты за человек, Северус? — сказала она грустно. — Ты ведь даже не спросил моего разрешения. Ты разве не знаешь, что дневник, это очень личное? Любой, кто обладает им, скрывает это от других.
— И ты собираешься скрывать его даже от меня? — сердце защемило.
Она присела рядом и положила голову мне на плечо.
— Я очень люблю тебя, но есть вещи, которыми я не готова делиться даже с тобой.
— Значит, всё-таки есть что-то, что ты скрываешь?
— Северус…
— Не надо, — я встал. — Я больше не прикоснусь к твоему дневнику, обещаю.