- Сами звоните. Вот вам распечатка телефонов. Мы только через три дня принимаем заявление о пропаже. У нас и так полно "глухарей".
Бессонная, полная тревог и ужаса ночь ушла на звонки и поиски. Все было безрезультатно. Прошли еще сутки. Заявление, в конце концов, после долгих пререканий приняли. Наконец, вечером 10 июня в квартире раздался звонок. Я кинулся снимать трубку.
- Здравствуйте. Здесь местожительство гражданки Игнатовой Надежды Ивановны?
- Да, здесь. Что с ней?
- Вы должны приехать к нам в прокуратуру.
- Куда?! Что с ней? Отвечайте же! Кто вы?
- Следователь Светловидов. Вы ее муж?
- Да!
- Приезжайте, это не телефонный разговор... Запишите адрес...
Через полтора часа я был уже у него в кабинете. Его пока еще не было коллега сказал, что он сейчас у экспертов и придет с минуты на минуту. По телевизору в это время показывали, как шестилетние мальчишки вкалывают себе в вены какую-то мутную коричневую гадость, как они мучаются от ломки, как нюхают клей в полиэтиленовых пакетах, как две полуголые лесбиянки перед сошедшей с ума многотысячной молодежной аудиторией поют: "Мальчик-гей, мальчик-гей, будь со мной понаглей!.."
Через десять минут в кабинет вошел Павел Светловидов с папкой в руке. На лице сорокалетнего следователя просматривалось... даже не возмущение или сочувствие, а какая-то растерянность, словно то, что произошло, было выше даже его, работника органов, понимания...
- Меня зовут Павел Викторович. А вас - Максим Дмитриевич. Так?
- Да. Что же, наконец, случилось?
- Я веду уголовное дело об убийстве Надежды Игнатовой.
- Она мертва? Ее убили? - от ужаса у меня перехватило дыхание. Но подлинный ужас был впереди...
- Сегодня утром на пустыре, на Третьей Черепковской улице, - он показал на то место, где пересекались МКАД и Рублевское шоссе, - был обнаружен труп молодой женщины. Мы сравнили ее приметы с теми, которые были в ориентировке вашего отделения милиции. Вот ваше заявление и фотография. Эксперты подтвердили сходство. Для окончательного официального установления личности потерпевшей вы или другие близкие родственники должны ее опознать.
- Ее застрелили? Или машина сбила? Что ей понадобилось у Рублевского шоссе?
- Пока не известно. Судя по всему, ее похитили.
- От чего она умерла?
На лице Светловидова на мгновение промелькнуло смятение. Овладев собой, официальным языком он тихо ответил:
- От тяжелых травм, несовместимых с жизнью...
...Только после Революции, по допросам и видеосъемкам, была воссоздана полная картина этого жуткого преступления.
Выйдя из главного входа, Надя направилась по набережной Яузы в сторону троллейбусной остановки. У нее было отличное настроение, не знала она, что ее ждет... Улица была безлюдной. Вдруг белый "Мерседес-600", до этого следовавший за Надей сзади, поравнялся с ней. Два представителя "золотой молодежи" быстро подкрались к ней сзади и, ударив по затылку, затащили в машину. Здесь они усыпили ее инъекцией снотворного.
На Кутузовском проспекте их остановил для проверки наряд ДПС. Молодой лейтенант заглянул в салон и увидел четырех парней и девушку, спавшую посреди заднего сиденья. Бледность и как-то неестественно запрокинутая голова насторожили милиционера, но документы были в порядке, и "мерседес" пришлось отпустить. На всякий случай офицер записал его номер в свой блокнот и постарался запомнить лица пассажиров.
Въехав в ворота, "мерседес" оказался за четырехметровой стеной, окружавшей роскошный особняк Андрея Гнилова - одного из десяти самых богатых олигархов российской оккупационной зоны. Он был построен всего два года назад, уже при новом американском наместнике. Земля под него Гнилову досталась "с боем": кого-то из владельцев скромных дач в этой части Барвихи выкинули "по-хорошему", не заплатив ни копейки; кого-то пришлось отправить "в лучший мир"...
С гордой самодовольной ухмылкой восемнадцатилетний, нигде не учившийся и не работавший сын Гнилова, Борис, въезжал в свои владения на подаренной ему сегодня, в день совершеннолетия, новой дорогой иномарке. Въезжал вместе со своими "корешами", тоже сыновьями богатейших бизнесменов - Мойшей Эйдельманом, Изей Ароншпицем и Андреем Хавкиным. У последнего было очень увлекательное хобби: он "наезжал" своим "мерсом" на какой-нибудь "жигуленок", жестоко избивал всех его пассажиров и под угрозой смерти заставлял отдавать квартиру и все имущество. Не потому что ему не хватало денег - просто он ловил кайф... Власть над бедняками очень возбуждает страдающих комплексом неполноценности богачей-извращенцев...
У тунеядцев было приподнятое настроение. Утром была торжественная оргия с черной икрой, французским коньяком и валютными шлюхами, а сейчас в машине находилась простая девушка "из черни", с которой можно поразвлечься как душе угодно. Это - не то, что проститутки. Это - "клубничка" более высокого порядка...
"Новые хозяева жизни" внесли Надю в подвал. Он представлял собой оборудованную "по последнему слову техники" пыточную камеру. Раздев девушку и положив ее на специально оборудованное ложе, они закрепили ее руки и ноги и сделали ей укол. Надя открыла глаза и обнаружила себя раздетой и привязанной к ложу. Извращенцы тем временем неторопливо доставали из шкафов оборудование, аккуратно раскладывали инструменты. От ужаса Надя закричала:
- Мамочка! Максим! Помогите!
Подонки захохотали. От возбуждения у них выпучились глаза. Ее крики только распаляли их гнусную похоть.
- Пожалуйста, пощадите! Пощадите! Ради всего святого!
Эйдельман приблизился к ней и провел рукой по телу.
- Смотрите, эта сука беременна! Вот проклятые гои! Вам, русским свиньям, что было сказано? Пятнадцать миллионов! Пятнадцать! А вы всё размножаетесь, как скот! Мы, что ли, должны сокращаться? Ну ничего! Не хотите сами сокращаться - мы вам поможем! А щенка твоего мы прямо сейчас вынем из тебя и башку ему отрежем! И в рот тебе запихнем!
Надя начала шептать молитву "Отче наш", но Эйдельман в бешенстве ударил ее по лицу:
- Ах ты, проклятая "нохри"! Как ты смеешь в моем присутствии поминать распятого "покойника", да еще в священный шабат?!
- Молись не молись, детка, никто тебе тут не поможет! Ты в Барвихе настоящей столице России! Такие, как ты, тут появляются только в виде нашего лакомства! Тут многие богатые господа так развлекаются! - с лицемерной грустью произнес Ароншпиц.
- К нам сегодня приходил зоо-некро-педофил, - скривив рожу в дегенеративной ухмылке, подал свой отвратительный, нарочито писклявый голос Хавкин, - мертвых маленьких собачек он с собою приносил... У-ти, какая лапочка! - ущипнул ее за грудь.
- Доктор прописал операцию, - облачаясь в белый халат, спокойно провозгласил именинник...
...Только через пять невыразимо долгих часов Надя умерла...
Изуродованное почти до неузнаваемости, многократно изнасилованное, с содранной кожей и вынутыми заживо внутренностями и костями, вынесли "новые русские" тело Нади, упакованное в полиэтиленовый мешок, и запихнули в багажник. Они не были голодны - ведь на глазах умиравшей в страшных муках жертвы выродки отрезали у нее мясо, тут же готовили его на микроволновке и пожирали. Все это они тщательно снимали на видеокамеру...
- Ну что, закопаем ее где-нибудь? - спросил Ароншпиц.
- Напротив, пусть валяется на видном месте! - жестко возразил Гнилов. - Покажем быдлу всю силу нашей власти!
Отец у Нади умер еще десять лет назад, а мать, узнав от обстоятельствах случившегося, выбросилась с девятого этажа и разбилась насмерть. Преступников все же нашли, как ни странно: по рапорту лейтенанта ГИБДД прокуратура арестовала ублюдков, но, разумеется, менее чем через час они уже были на свободе. На следующий день по устному распоряжению генерального прокурора Устинова уголовное дело в отношении Бориса Гнилова, Моисея Эйдельмана, Израиля Ароншпица и Андрея Хавкина было прекращено "за отсутствием состава преступления". В тот же день все материалы дела бесследно исчезли. Еще через день был взорван "москвич" с находившимся в нем Павлом Светловидовым, его женой и двумя дочерьми. Еще через день иномарка без номеров насмерть сбила офицера дорожно-патрульной службы, а еще через два дня и в мою семью пришла новая страшная трагедия...
Не отдавая себе отчета в своих действиях, я бесцельно бродил по ночным московским улицам. Нет нужды говорить о своих чувствах - да и все равно этого не передать словами. То я присматривался издалека к компании характерного вида молодчиков, не решаясь, однако, пока обратиться к ним по поводу покупки пистолета, то у меня возникало желание покончить с собой... В четыре часа уже начало светать. Я дождался открытия метрополитена и поехал домой.
У подъезда стояли машины пожарной охраны, службы спасения и скорой помощи. Из окон находившейся на втором этаже нашей квартиры клубами валил густой черный дым. На носилках вынесли моих родителей. Включив сирену, машины "скорой" понеслись по улице. Страшно звучит, но я уже привык к трагедиям... В каком-то полубессознательном состоянии я попытался войти в выгоревшую дотла квартиру, но мне не позволили. Пожар еще не был до конца потушен.
Позже я узнал, что в окна были брошены бутылки с зажигательной смесью и сигнальные ракеты. Все произошло точно так же, как и за несколько дней до этого в Южно-Сахалинске. Там рыбная мафия "заказала" генерала-пограничника, из-за принципиальности которого она недосчиталась десятков миллионов долларов... Тут, конечно, действовали другие - достойные ученики сахалинских бандитов... Исполнителей, как всегда, не нашли, да и не искали. А заказчики и так были ясны. Отец и мать получили несовместимые с жизнью ожоги и умерли в тот же день в институте Склифосовского.
Но в ту минуту я этого еще не знал. Выйдя на улицу, я увидел пожилого человека, стоявшего в стороне и внимательно смотревшего на меня. Его лицо мне напоминало кого-то, но я так и не мог вспомнить, кого.
- Здравствуйте, Максим, - тихо обратился он ко мне, когда я подошел к нему поближе. - Я Светловидов Виктор Иванович, отец Паши. Он вел дело об убийстве вашей жены. Я только что похоронил Пашу и его семью. Я хотел познакомиться с вами, но приехал сюда, когда тут уже полыхал пожар. Я думал, вы сгорели...
Да, он очень похож на своего сына.