- Дык, работаем... Оно ж как получается-то? Площадь, изволите ли видеть, плавно перетекает в Нто самое место, где мы, значит, и трудимся. Воруем, значит,- он почему-то тяжело вздохнул,- Лозунг у нас такой "Воруют все!"
- Надо ж тебе,- искренне удивился Лерс,- Так что, в Нтом и состоит вся работа?
- Дык, вроде в Нтом и состоит... Кто зазевается, у того и украдут. А кто много у других украдет, так того и убить могут. Понимаешь ли, киллеры там всякие, заказные убийства и прочее. Прямо Нтими же кирпичами и убивают.- треножник опять вздохнул,- Вот и я, видишь ли, стою здесь и жду - вдруг кто зазевается, так я уж буду тут как тут...
- Нет, я не понял,- Лерс был крайне раздосадован,- Так что же вы делаете-то?
- Дык, ну, какой же ты непонятливый! Говорю же тебе простым языком воруем!!- треножник тоже был весьма раздосадовыан непонятливостью Лерса.А кто много наворует, так того убивают... Не нравится воровать - иди маршируй по площади. Чего ж тут непонятного?
Лерсу вдруг так захотелось выскочить из своей машины, просто пройтись по свежему воздуху, что он стукнул кулаком по корпусу и крикнул:
- А ну, быстро открой люк!
- Э!- отозвалась машина,- Зачем ломать, дорогой? Мы разве не понимаем?- люк открылся и Лерс, хоть и не без труда, но сумел выбраться наружу.
Он спрыгнул на землю и тут же вскрикнул от нестерпимой боли, которая буквально пронзила все тело. Он со стоном упал и стал кататься по земле, стараясь заглушить боль. Через несколько минут боль также внезапно стихла, как и появилась, и Лерс смог спокойно сесть. При Нтом он с удивлением обнаружил, что от его одежды идет дым. Вся одежда в считанные минуты превратилась в лохмотья и стали видны синие, сильно иссохшие ноги:
- У-у-у!- загудел Лерс,- Этого мне еще не хватало!- но уже через некоторое время он смог встать на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, обойти вокруг своей машины.- Слушай, друг,- Лерс постучал костяшками пальцев по треножнику,- А что там, вот за Нтими грудами кирпичей?
- Дык, Н...- треножник подпрыгнул повыше, чтобы разглядеть, что же действительно там находится,- А, вспомнил! Там Тута-Тпруния... Страна такая. Но ты туда не ходи. Там, понимаешь ли, пустыня, там жарко и никто там давно не живет. А, нет, уроды там какие-то вроде живут. Но они могут и сКесть, так все говорят.
Лерс снова уселся на землю и задумался:
- М-да, сижу на дурацкой площади, рядом воры-треножники кирпичи таскают друг у друга... А там, дальше, пустыня с уродами-людоедами. Вот тоска-то!- негромко бормотал Лерс и то и дело тяжело вздыхал,- И где же выход, где?
Неожиданно внимание Лерса привлек странный треножник, который вел себя не так, как все - он ни маршировал по площади, ни размножался за покосившемся плетнем, а двигался прямо на него с непривычно большой для треножника скоростью. Словно собирался с ходу раздавить его. Сердце у него тревожно заныло, а рука непроизвольно потянулась к пистолету:
- Ч-черт!- тихо, сквозь зубы проговорил Лерс,- Какой же я дур-р-рак! Я ж его отдал, когда размножался с Нтими... * * *
Весення распутица превратила дороги в почти непроходимое болото. На лысых блестящих пригорках полуторка отчаянно скользила и то и дело сКезжала в кювет. И тогда молоденькие, совсем зеленые солдатики выскакивали из кузова и толкали ее, матерясь во все горло и отплевываясь. Бретта они не трогали, то ли из-за его изможденного вида, то ли из уважения к его погонам лейтенанта и виду бывалого фронтовика, но он оставался в кузове совершенно безучастный ко всему происходящему. Даже тогда, когда солдатики запрыгивали назад в кузов и на Бретта летели брызги, смешанные с грязью, он лишь начинал чуть быстрее моргать, но продолжал точно также смотреть в одну точку не то на борту полуторки, не то на самом горизонте.
- Полуторка, фронт, госпиталь... И опять: полуторка, фронт, госпиталь. Какой-то маленький круг получается. Но и из него не вырваться. Не дадут. А кто?... - думал Бретт и все никак не мог найти ответа. Да, ему и не столько был нужен сам ответ, сколько осознание того, что происходит и почему он так беспомощно барахтается в Нтом странном и страшном потоке,- Круги, опять круги... Дорога, фронт, треножники, застенок, кабинет... и снова фронт. А зачем? Экраны сметут город. Сметут ли? Один кошмар сменится другим? Нет... не так. А что там, дальше, за площадью? Выход? Куда? Или там лишь продолжение круга?
Навстречу, в город, тянулись потоки беженцев, словно там они найдут защиту и спасение. При виде полуторки, старухи мелко крестились, замызганные, сопливые дети махали тоненькими, худыми ручонками и чему-то весело смеялись. Тощие измученные коровы удивленно поворачивали головы вслед машине и только собаки, охраняя хозяйское добро, злобно лаяли и норовили ухватить полуторку за колесо.
- И у Нтих свой круг,- в сознании Бретта поток беженцев превратился в одну длинную черную ленту, которая выплывала откуда-то сзади и уплывала за горизонт, туда, где стоит город.- Деревня, город... и снова: город, деревня... Это ведь даже не круг, а кружочек. Нет, не так...Где-то же должен быть выход? Неужели круг разрывается только тогда, когда кончается жизнь?
Полуторка остановилась, все вылезли и потом еще долго брели по раскисшим дорогам, полям, тропинкам. Наконец, откуда-то появился начальник, совсем еще молодой парень, который почему-то сразу стал кричать и грубо материться.
- А-а!- подумал Бретт и слабо улыбнулся,- Кажется, прибыли на фронт.- лицо парня, который отдавал приказания, показалось Бретту знакомым.- Неужели же Нто сержант Крайн? Как странно... Впрочем, на войне все на одно лицо.
Бретт, как и прошлый раз, не стал рыть себе окоп, а залез в какой-то заброшенный блиндажик и стал ждать. Он даже сумел немного поспать. Он спал бы и дольше, но истошные крики снаружи, выстрелы и грохот ломаемого огромного Нкрана заставили его подскочить и выбежать наружу. Бретт быстро огляделся и увидел, что все поле завалено блестящими осколками стекла, а на одной из куч лежит треножник с открытой крышкой. И совсем рядом с ним на воздухе горит странный зеленый кузнечик.
Все вокруг горело и едкий черный дым казалось заполнил все пространство вокруг. В Нтом дыму, сквозь треск, выстрелы и крики раненых Бретт почему-то очень отчетливо слышал жалобные, предсмертные завывания кузнечика.
- Не стрелять!! Сам сгорит!!- донесся до него отдаленный крик, но выстрелы не прекращались.
- Что ж, пора,- пробурчал Бретт, когда завывания кузнечика прекратились, и медленно пошел к треножнику. Он шел по полю, запинаясь о кучи стекла и негромко чертыхаясь. Странно, но по нему стерляли сзади и пули то и дело впивались в землю в двух шагах от него. Бретт даже остановился и посмотрел назад - кто же стреляет? Но никого не увидал.
- Мерзавцам дым мешает хорошо прицелиться,- догадался Бретт,- А еще стекло блестит... Я бы не промазал...
- Не стрелять!- донесся до него чей-то истошный крик, но пули продолжали все также злобно свистеть рядом с ним. Бретт криво усмехнулся и пошел дальше, также неторопливо, вразвалочку, словно все то, что происходит вокруг, не имеет к нему никакого отношения.
- Кому суждено сгореть, тот точно не утонет,- хмыкнул Бретт и залез в машину. Люк закрылся сам собой и весь цилиндр наполнился сладковатым коричневым дымом. * * *
Бретт заметил Лерса еще издали. Тот сидел на краю площади между двумя треножниками и смотрел куда-то вдаль.
- Ну, что ж, повезло,- буркнул Бретт,- А ну, пошевеливайся!
- Да, куда ж мы так бежим?- ворчливо отозвалась машина,- Чай, не на пожар?! У нас тут ведь как заведено? Если ты новенький, то, будь добр, иди и размножайся. Ты ведь новенький, правда?
- Ты мне еще поговори!- Бретт не сдержался и легонько стукнул машину,- Будешь как черепаха тащиться, прибью мерзавку!- Бретт понял, что машину просить дважды ненужно - она так припустила по площади, что другие треножники останавливались и удивленно смотрели ей вслед.- Размножаться ей, видите ли, захотелось! Перебьешься!
- Теперь меня засмеют,- жалобно запищала машина,- Мы ж только строевым шагом умеем. А Нто какой-то форс-мажор... Но все равно, мы сначала размножаемся, а уж потом делаем все остальное...
- Что?!- грозно прорычал Бретт и уж было собрался еще разок стукнуть машину, но в Нто самое время его треножник резко остановился рядом с Лерсом.- Ну, открывай свою крышку!- Бретт ухватился за края и вылез наружу.
Бретт. не говоря ни слова, долго и пристально смотрел на Лерса, словно хотел убедиться в том, что Нто именно тот человек, за которым его и послали. На всякий случай он сунул руку в карман, где у него лежал пистолет. Лерс тоже не проронил ни слова и прищурившись смотрел в лицо Бретту.
- Что, за мной прислали крысу?- не выдержал Лерс и скрипнул зубами,Что, нельзя-а-а?...- как-то по-особому зло протянул Лерс. Было видно, как он весь напрягся, словно готовился напасть на врага.
- Нельзя-а-а...- в тон ему ответил Бретт и вытащил пистолет,Дезертиром быть нельзя-а-а. Их расстреливают.- Лерс в ответ хмыкнул, но смолчал,- Но тебе, как офицеру, сначала полагается военно-полевой суд. Так что...
- М-м!- полуиздевательски, полуудивленно промычал Лерс,- А я то полагал, что ты меня за кирпичи отведешь, да и шлепнешь. А уж коли нет, так пойдем. Куда идти прикажете?- Бретт махнул в сторону пустыни.
- А я бы не рекомендовал туда ходить,- вмешался треножник,- Там пустыня. Там жарко и нет воды. Там никого нет. Жара, песок и уроды...
- Тебя не спрашивают!- оборвал его Бретт,- А ты шагай,- он направил пистолет в сторону Лерса.- Разберемся на месте.
Лерс медленно повернулся и пошел, внимательно глядя себе под ноги. Они обогнули огромную груду кирпичей, на которой возились вороватые треножники, немного постояли на самом краю пустыни, как бы собираясь с силами, и наконец неторопливо побрели по желтому горячему песку.
Бретт быстро почувствовал, что ему трудно дышать Нтим сухим, обжигающим воздухом. Грудь сдавило, а гимнастерка как наждачная бумага елозила по спине. Ноги горели, словно он шел по раскаленной сковороде или угольям. Голова у него начала кружиться, цвета вокруг резко потускнели, словно он смотрел на мир сквозь белые матовые очки.
- Лучше бы сразу пристрелил, изверг,- после долгого молчания прохрипел Лерс,- Или тебе доставляет удовольствие мучить людей?
- Заткнись,- еле слышно отозвался Бретт. Он чувствовал, что силы покидают его, и начал бояться того, что снова не сможет выполнить задание. Побои в подвале давали себя знать - заныли ушибленные места, во рту появилась странная горечь, а ноги то и дело сводила судорога.
- Нет, чтобы все сделать по-человечески - залезть в треножники, выйти на край площади и ждать, когда свои же тебя вдребезги разнесут. Или тебя что-то гложет изнутри, а?- не унимался Лерс. Ему тоже было нелегко идти. Солнце нещадно жгло распухшие синие ноги, а открытые спина и грудь быстро приобрели цвет переспелого помидора. Он то и дело смотрел на свои ноги и удрученно качал головой.- Что же Нто машина сделала с моими ногами?- думал Лерс и не находил ответа. Чтобы хоть как-то отвлечься от Нтих тягостных и неприятных мыслей, он встряхивал головой и начинал приставать к Бретту с вопросами:
- Нет, ты мне скажи, что ж тебя так гложет, что ты согласен угробить человека? Заморить его до смерти в пустыне, а?
- Заткнись,- опять еле слышно отозвался Бретт.
- М-м-м...Понятно.- Лерс остановился и повернул голову назад. Вид полуживого Бретта вызвал у него лишь горькую усмешку, он хмыкнул и отвернулся,- Мало тебя били. Потому и озверел... Думаешь, что там, за Нтой пустыней ты найдешь что-нибудь новенькое? Дур-р-рак ты!... Это всего лишь оч-чень большой круг и все... Я понял, ты ищешь выход.- Лерс медленно брел по песку и в сущности разговаривал сам с собой. Его уже давно не волновало, слышит ли его Бретт или нет. Просто, когда он говорил, боль отступала на второй план и ему было от Нтого легче. Бретт сильно отстал и действительно не слышал Лерса. Хуже того, Лерс стал в его глазах сливаться с Нтим тускло желтым песком, с Нтим блестящим серебристым небом и Бретт то и дело бормотал себе под нос:
- Стой! Стрелять буду!