-- Не думай о дурном, отец. Ты долго будешь жить еще. Они ко мне привыкнут.
Глава одиннадцатая,
в которой узник подземной темницы принимает неожиданных посетителей
148-й Год Кракена (1786),
13 апреля, Галлия, Нарбонна, тюрьма во дворце герцога
Из дневниковых записей Януария Ульпина
...Его камера была узкой и длинной, как кишка. Я подозреваю, что на этом месте когда-то были катакомбы, возможно, во времена римлян, а может, и еще раньше. Во всяком случае, подземелья герцогского дворца явно были старше и города, и крепости над ними. Века не пощадили древний лабиринт: большинство ходов засыпало землей, а остальные люди приспособили для заточения себе подобных.
В широком подземном коридоре чадили факелы. У двери принца дежурили двое. Они не заметили меня, и я без особых трудов погрузил их в благостный сон. Дверь в камеру была очень тяжелой, из толстых листов чугуна. Ее закрывали на три замка, причем ключей у стражников не оказалось. Мне стало совершенно ясно, что дверь взломать невозможно.
С той стороны двери я увидел частую стальную решетку. Она делила камеру на две половины; принц Варг был за решеткой. Обследовав ее, я понял, что решетка не имеет своего замка, а поднимается куда-то вверх; где-то там, на верхних этажах, и находится подъемный механизм.
Принц спал у стены, когда я появился. Его щиколотки обвивали змеи кандалов, которые цепями крепились к кольцам в стене. Ни лежанки, ни стула, ни стола в камере не было. Не заметил я и приспособлений для отправления естественных надобностей. С потолка нудно капала вода, собираясь в большую лужу в самом центре камеры. По-видимому, эту воду принц и пил.
O, tempora! O, mores!44 Глядя на это, нелегко поверить, что живу в конце восемнадцатого столетия. Вот он, мир, над которым владычествуют аватары, -- здесь, в этом каменном мешке, а не в "блистательной" Темисии!..
Я негромко кашлянул. Мой друг варвар тотчас пробудился и уставился на меня. Волосы на его голове зашевелились и встали дыбом.
-- Изыди! Изыди, исчадие, обратно в Хель!
-- Н-да... -- улыбнулся я. -- Так-то ты встречаешь друга!
-- Не верю! -- простонал он. -- Не верю в тебя! Тебя нет! Ты мне снишься!
-- Пустой разговор, -- заметил я. -- Сам понимаешь, я тебе не снюсь.
-- Этого не может быть! Как ты попал сюда?
-- Вот так и попал.
С этими словами я шагнул вперед, к принцу, и прошел через решетку. Мне показалось, что глаза Варга вылезут из орбит. Стоило больших усилий не расхохотаться.
-- Это просто голографическая проекция. Меня здесь нет, а где я, ты сам знаешь. Перед тобой не я, а только лишь мое изображение. Понятно, благородный друг?
Принц отчаянно замотал головой. Бедняга. Конечно, откуда ему знать, что такое голографическая проекция. Он-то полагает, это колдовство.
-- Н-да, неприятное место, -- заметил я. -- Признаюсь, нас с отцом содержали в большем комфорте. А тебя, выходит, герцог, твой собственный отец, засунул в эту мышеловку!
Напоминание об отце заставило принца подавить свой страх. Волосы на голове немного успокоились.
-- Он приходил недавно, -- пробурчал принц. -- Стоял тут чуть ли не на коленях. Плакал. Молил меня. Хотел, чтоб я вас выдал.
-- Ты молодец. Я научу тебя, как отключаться во время пытки. Это тебе поможет.
Он усмехнулся:
-- Я пытки не боюсь. Выдержу. Я опасаюсь только колдовства. А что, если такой, как ты, вдруг явится и заморочит меня? А я во сне ему скажу не то, что надо.
-- Людей, отважных духом, "заморочить" нелегко, -- ответил я. -- Гипноз хорош для слабаков. Это во-первых. И во-вторых, таких, как я и мой отец, в окрестности двух тысяч герм навряд ли можно отыскать! А хочешь знать, что в-третьих?
Принц заинтересованно кивнул и вдруг протянул ко мне руку. Она беспрепятственно прошла сквозь мой "плащ". Варг испуганно отдернул руку.
-- Чудеса! -- прошептал он.
-- А в-третьих, -- продолжил я, -- скажу, что твой отец не просто так заглядывал к тебе. Что в городе творится, ты не знаешь? Конечно, ты не знаешь. А в городе восстание! Народ потребовал освободить тебя.
Огонь восторга вспыхнул в синих глазах принца -- и тут же погас.
-- Пустое... Солдаты герцога мятеж подавят. Жаль друзей. Они могли бы мне... могли бы нам еще сгодиться!
-- Правильно мыслишь, -- похвалил я его. -- И все же. Тенденция ясна. Чем дальше, тем сложнее твоему отцу удерживать тебя в темнице. Тебе ведь даже обвинение не предъявили.
Он невесело ухмыльнулся и заметил:
-- О чем ты говоришь, Ульпин? Какое обвинение?! У нас не Амория, у нас присяжных нет и нет судов. Не говорю уже об адвокатах. Мы варвары, неужто ты забыл? Прикажет герцог, и конец на этом! Вот приказал отец меня арестовать, ну, я и арестован. Велел мне пищи не давать -- и не дают мне пищи! А между прочим, который день я тут сижу?
-- Седьмой.
-- Хм!.. Он, что же, голодом меня собрался уморить?
-- По нашим данным, -- осторожно заметил я, -- пищу тебе дадут сегодня.
-- А ты откуда знаешь?
-- Давай с тобой договоримся, друг. Таких вопросов больше мне не задавай. А моему отцу -- тем более. Не потому, что мы скрываем от тебя ответы. По иной причине. Любой ответ наш будет пахнуть колдовством, а мы с отцом вовсе не хотим, чтобы ты полагал нас колдунами. Мы всего лишь скромные друзья науки.
Принц поежился.
-- Как же, скромные вы... Ну ладно. А вытащить меня сумеете?
Вот он, главный вопрос! Я ждал, что принц его задаст.
-- Еще не время, -- ответил я. -- Для дела лучше покамест посидеть тебе в темнице.
На моих глазах он стал наливаться гневом. Я понимал его. Принцу обидно. Он нас освобождал целых два раза. И что же? Вдруг он слышит, мол, для дела лучше посидеть ему в темнице! Ему, молодому, сильному, энергичному юноше, воину, принцу, рыцарю, -- сидеть в цепях в норе мышиной, на одной воде! Кому бы не было обидно?!
Предвосхищая все его претензии, я кратко и доступно для него пояснил, какая польза может быть для дела, если он останется в темнице, и какой ущерб случится, если он сбежит сейчас. Принц слушал меня, сначала, правда, порывался прервать обидными словами, затем внимал, открывши рот; а когда я закончил, он покачал головой и промолвил:
-- Теперь я понимаю, почему тебя и твоего отца сама Юстина боится. А говоришь, вы скромные друзья науки!
-- Политика и психология -- суть высшие науки. Не зная душу человека, ты не научишься человека побеждать. Бессмысленно оружие ковать из стали, коль не владеешь оружием внутри себя.