В то время как я отражал атаку щенков Софии, мой великий отец занимался много более полезным и перспективным делом...
* * *
148-й Год Кракена (1786),
19 апреля, Галлия, Нарбонна, дворец герцога
-- Смотрите, это же Донар-Владыка! Сам Донар!!!
"Странно, -- подумалось Варгу, -- вроде в Вальхалле хозяйничает старый Вотан, а не сын его Донар. Или тут, на небесах, тоже власть переменилась?".
Он открыл глаза -- и сразу понял: это не Вальхалла.
Над внутренним двором герцогской цитадели прямо в воздухе парил здоровенный, в два или даже три человеческих роста, богатырь в рогатом шлеме и в кольчуге, с огромным двусторонним молотом в левой руке. Богатырь не просто так парил в воздухе, а вместе с колесницей и двумя запряженными в эту колесницу гигантскими козлами, свирепому виду которых могли бы позавидовать братья Гарм и Фенрир. Однако лицо богатыря казалось еще более свирепым, чем морды козлов, а его пламенно-рыжие волосы и борода не оставляли никаких сомнений в том, что сей богатырь сам Донар-Всевоитель и есть.
В связи с этим принц Варг ожидал услышать грохот колесницы, свист молота Мьельнира и могучий рев разгневанного бога -- но услышал лишь отчаянные крики собравшихся на казнь людей. Донар-Всеотец парил над землею совершенно безмолвно и неразговорчивость свою компенсировал яростными телодвижениями: огромный молот то трясся в воздухе, то повелительно указывал на Варга, то гневно грозил стоящим на балконе донжона людям. Свирепые козлы Донара совершали какие-то неясные скачки, совсем как кони, и было не понять, хотят ли эти самые козлы наброситься на стражу или просто так ярятся, для пущего испугу.
Но людям было некогда вникать в причины загадочного поведения козлов и их хозяина: ведь эти люди впервые в жизни увидели Донара во плоти!
Того самого Донара, которого вроде бы и не должно было быть в помине после принятия здешним народом Истинной аватарианской Веры...
* * *
Из воспоминаний Софии Юстины
...Я должна была предвидеть, что Ульпины выкинут нечто подобное.
Мне ли не знать, какими тонкими психологами были еретики?
В одно мгновение они разрушили здание мира, которое я с невероятными трудами возводила годы...
Вот так и бывает: разрушителям всегда легче, чем творцам. Ульпины были разрушителями и только подтвердили это.
Когда их фантом появился у эшафота и начал размахивать своим молотом, случилось истинное светопреставление. Даже герцог Крун застыл с выпученными глазами -- что уж говорить об остальных!
Я пыталась овладеть ситуацией, кричала герцогу на ухо: "Это не настоящий бог, это всего лишь призрак, сотворенный Ульпинами, он совершенно безобиден!", кричала что-то еще, кажется, насчет рогатого шлема, который никогда не носил настоящий Донар, и еще, и еще... бесполезно! Галлы меня не слышали и не понимали.
Моя вина: нужно было заранее просветить герцога насчет подобного развития событий.
А в это время к принцу уже спешили суеверные вояки, спешили, чтобы выполнить безмолвное веление Донара. И на моих глазах Варга освобождали от цепей...
Я оставила бесполезного герцога и Кримхильду, которая, разумеется, уже лежала без чувств. По моему приказу командир моей охраны принялся организовывать отпор бунтовщикам. Я понимала, что лишь жестокая резня способна отрезвить варваров. К тому же, знала я, Марк Ульпин не сможет поддерживать фантома слишком долго, а как только "Донар" исчезнет, мы сумеем быстро восстановить порядок.
Меня ждал еще один удар, который я также обязана была предусмотреть. Внезапно опустился мост, и снаружи во двор ворвались молодые рыцари во главе с Ромуальдом. Он подъехал к принцу, и принц, недолго думая, вскочил к нему на скакуна.
В этот момент отчаяние овладело мною, и я совершила безрассудный поступок. Я вырвала у какого-то легионера бластер и принялась стрелять в Варга. Увы! Стрелок из меня никудышный. Вдруг рядом оказался герцог. Лицо его было перекошено от гнева, мне даже показалось, что он хочет меня убить. Но он "всего лишь" вырвал бластер из моих рук и тут же застрелил моего охранника, который как раз целился в его сына... Впрочем, в Варга метил не только мой бедный охранник, но и другие легионеры. Электрические разряды сверкали над двором, но принц как будто был неуязвим...
Бароны опомнились и, в большинстве своем, встали на сторону принца. В бой вступили арбалеты, взвились стрелы... одна стрела чуть не задела меня... спасибо герцогу, который увлек меня в укрытие; оттуда я бессильно наблюдала бой.
Он вскоре завершился, этот бой. Хотя бы в одном я оказалась правой: как только вдохновлявший варваров фантом исчез, они утратили свой пыл. Но принца к тому времени в крепости уж не было, и вместе с ним сбежали большинство баронов... Жалкие глупцы! Многого ли стоят их рыцарские клятвы, если единственный призрак ничтожного языческого идола сумел развеять эти клятвы?!
Увы, то понимаю я -- но не они!
Потом, когда я привела герцога в чувство, мы отправили за беглецами погоню -- всех рыцарей и легионеров, которые остались нам верны. И поступили опрометчиво, оставив крепость без защиты. На наше счастье, горожане еще некоторое время переваривали случившееся, прежде чем решились на штурм. Этого времени хватило мне, чтобы призвать подмогу с фрегата "Пантикапей". Прибывшие в город легионеры учинили хорошую резню нарбоннским голодранцам, которые еще вчера жадно ловили наши деньги, а сегодня готовы были перерезать нам глотки. Vulgum pecus!47
Легионеров я не останавливала, пока они крушили презренную толпу. Напротив, я стояла у окна и наблюдала, как умирают эти звери, слишком дикие, чтобы понимать, какое счастье я несла с собой для них...
Воистину, как говорили древние, nolite mittere margaritas ante porcos48! Помнится, мой хитроумный дядя Марцеллин очень любит это выражение...
Я нынче проиграла, и проиграла страшно -- много страшнее, чем выиграла вчера.
Но как вчера был не конец, так и сегодня -- не конец еще, нет, не конец, а лишь начало!..
* * *
148-й Год Кракена (1786),
19 апреля, Галлия, местность близ замка Эльсинор
Из "Походных записок" рыцаря Ромуальда
...Погоня наседала. Позади нас мелькали вспышки аморейских бластеров. Многих из нас, бежавших вместе с принцем из Нарбонны, уже не было в живых. Мы отстреливались, как могли, из луков, арбалетов и духовых ружей, но преследователи были еще слишком далеко, чтобы наши стрелы могли достать их.
Принц скакал на вороном убитого амореями барона Грюльда. На ходу он сорвал себя тюремную робу и был почти обнажен. Его густые волосы развевались на ветру, и, если б не их цвет, принца можно было бы принять за самого Донара. И многие из нас взаправду верили, что Всевоитель, пришедший на выручку к моему другу и господину, нынче вселился в него. А я так мыслю, что принцу воли и мужества не занимать, даже у самого Донара!
Это принц решил скакать в Эльсинор. Мы подивились его сообразительности: куда же, как не в Эльсинор? В том замке принц родился, вырос, да и вообще Эльсинор считался, до недавних пор, покуда герцог нас не предал, вотчиной его сына. Но, главное, Эльсинор стоял не на холме, как большинство баронских замков, а в низине; лес и овраги заслоняли Эльсинор с моря, а значит, амореи не могли достать его своими тепловыми пушками. В прежние времена крепость бывала нашей временной столицей, взамен Нарбонны. И я так мыслю, что эти времена вернутся.
Коней мы гнали что есть мочи. Башни Эльсинора уже чернели на горизонте. До крепости была еще долина; не раз на этом поле брани сходились наши воины с имперскими легионерами. Нас осталось немного: принц, я, бароны Хримнир, Скольд, Эльред и девять рыцарей. Их было много больше, с полсотни, причем легионеров -- три десятка. Их бластеры почти не стреляли; видать, закончились заряды либо берегут, змееныши, для верного удара, надеются догнать, тогда и выстрелят. Они тоже скакунов не жалели. Наш шанс был в том, чтобы укрыться в Эльсиноре прежде, чем они догонят нас.
И вот уже ворота. Проклятие, они закрыты, и не желают открываться! Какие-то ослы со стен выспрашивают нас, кто мы такие и зачем нам нужно в замок. Как будто не видят сами, кто и зачем! Принца не признали, но я подозреваю, что признали и нарочно не открыли именно ему. Трусливые шакалы!
Погоня уже тоже тут, у замка. Они стреляют, легионеры и собаки герцога. Принц проворно уходит от выстрелов и нападает сам. В руках его меч и секира. Он атакует легионеров. Вот разряд из бластера взрывается на лезвии секиры, но принцу хоть бы что: он-то в перчатках! И в следующий миг рука легионера вместе с бластером летит под ноги вороному скакуну, а принц берется за следующего врага.
Я тоже не дремал. Драка -- так драка! Как яростные вепри, мы кидались на легионеров и убивали их. Они же слабаки, уже устали от долгой скачки. Как же, долгой: всего-то шесть десятков герм от Нарбонны до Эльсинора!
Да будет вам известно, люди, мой господин уже в те годы был великий государь, не только воин. Он дрался с имперскими собаками, но при этом не забывал склонять людей отца присоединиться к нам. Не помню уж, какие там слова он говорил, что-то про свободу, отеческих богов... ну, в общем, ясно, что он мог сказать. И он добился своего: кое-кто из стражи герцога, гнавшейся за нами, принял сторону принца и вступил в бой с предателями и легионерами.
Но их было слишком много против нас, и оружие у них было посильнее нашего. Наших убили почти всех, кроме баронов Хримнира и Эльреда, меня и еще одного молодого рыцаря. Мы были ранены; так, мне разряд прожег плечо, и я сражался левою рукой. Один лишь принц до сих пор миновал вражеского удара; видать, и впрямь сам бог в него вселился и хранил от раны!
А их оставалось еще очень много против нас, десятка два было, не меньше. И тут ворота замка приоткрылись! Видать, в ослах проснулась совесть. Принц тотчас бросился в проем, а я -- за принцем, и оба барона, и тот рыцарь... он въехал в Эльсинор с кинжалом, торчащим из груди, и тут же, в Эльсиноре, пал с коня. Хотел бы знать я имя нашего ублюдка, который рыцаря ударил в спину!
Как мы попали в замок, ворота тотчас затворились, и враги остались по ту сторону. Вы бы слышали, как бесновались эти шакалы! Ведь добыча прямо из когтей ушла, да что из когтей -- из самих зубов!
А к принцу уже бежал рыцарь Пиндар, командир эльсинорской стражи. Мой господин спешился и по-мужски обнял его. Пиндара этого я плохо знал и не доверял ему. Но принцу виднее.
С той стороны слышался крик барона Фальдра. Предатель требовал выдать принца. Как же! Принц ответил фразой, которую я хорошо помню, но не рискую приводить, так как мой труд могут читать благовоспитанные дамы.