Вздохнув, я начал рассказывать, с того момента, как мы встретили духа.
— Ты знаешь темный адар?! — удивился Орен. — Я знаю, что ты его учил, но говорить на нем невозможно!
— Шейше, — легко возразил я.
— Продолжай.
Под конец моего рассказа он не сидел за столом, внимательно смотря на меня, он расхаживал по кабинету, заламывая себе руки.
— Конечно, таких прецедентов не было в прошлом… — наконец выдавил он.
— Я не собираюсь затевать войну, — отрезал я.
— Неужели? — Орен мне явно не поверил, но ничего конкретного возразить не мог. — Матиас, ну как ты мог…? Эльф, вступивший на путь тьмы…
— Да какая тьма, я вас умоляю! Неужели стремление к истинной магии есть неопровержимое доказательство причастности ко Злу?!
— Ты Князь Тьмы! — рявкнул он. — Этим все сказано!
— Ну и что с того? Что такого страшного в этом?! — закричал я в ответ. — Я не помню этого, ясно?! Не помню! — на глазах внезапно навернулись слезы, — Я не знаю, чего хочет Князь Тьмы, и никогда этого не узнаю. Может быть, он хотел, чтобы я отомстил за людское предательство и сделал то, что так давно не может сделать род Лилидан. А может он хотел, чтобы я просто жил, другой, иной жизнью, и у меня был выбор… может быть, он мечтал, чтобы на его семью смотрели не как на прокаженных, может быть, он мечтал о нормальной жизни! Я не знаю… я не помню ничего из этого. Я не помню, как началась война, и я не помню войны. Я не помню, как штурмовали мой бывший дом, мой замок… я не помню, как умирала моя мять, лежа в каменном саркофаге… и я не помню, как умирал сам. В моей памяти хранятся лишь воспоминания Мельтуса о его семье, в том счастье, что было в его жизни, о его первой и последней любви, о его чувствах и восхищении своим отцом, его мощью, и его улыбкой… благоговении от прикосновения к новой жизни, которая скоро родиться, но пока еще находится внутри чрева матери… радости от того, что позволили завести собаку…
— Это ничего не меняет!
— О небо, — взвыл я. — Впрочем, поступайте, как знаете, я все равно собираюсь покинуть Зачарованные Леса.
— Ты никуда не пойдешь, пока Совет Альянса не решит, что делать в такой ситуации, — сказал он. — Тебе запрещается покидать особняк Дома Золотого Клена, и ты будешь ждать решения Совета. И молись, чтобы об этом не прознали люди!
— Какого решения? Убить меня или отпустить на все четыре стороны? — рассмеялся я. — Вы правы, Орен, я — Князь Тьмы, и я сам принял это для себя. Так уж случилось, что я им являюсь. И я ни о чем не жалею. Вы думаете, что можете меня удержать здесь?! Ха! Вы же не хотите, чтобы в самом сердце Зачарованных Лесов открылся портал в Адскую Бездну… Нет ведь? Как люди на это отреагируют?
— Это угроза? — холодным голосом спросил ректор. — Ты этого не сделаешь…
— Не вынуждайте меня. Если я не ношу Корону Повелителя Демонов, это не значит, что у меня её нет. У меня есть все реликвии Темного Властелина, и я могу ими пользоваться. Не ставьте меня в такое положение, и у нас с вами не будет проблем. У людей с эльфами не будет проблем.
— Матиас… — прошептал Орен. — Ты… ты…
— Я могу идти, да? Я правильно угадал? Так и быть, я задержусь здесь, пока вы решаете, что со мной делать. Как только Совет будет созван, я покину Лес. Здесь мне нечего делать.
Орен ничего не ответил. Обычно его эмоции было сложно прочитать, но сейчас я ясно уловил его дикую ярость и ненависть. Он ненавидел не меня, а свое собственное бессилие, и было что-то еще, чему я пока не находил определения.
Нахально поклонившись, я выскользнул из кабинета, походя вскрыв герметичное заклинание от подслушивания. В след мне пронесся восхищенный вскрик, но я не обернулся и просто захлопнул за собой дверь.
Уйти из школы можно несколькими путями — пешком, по воздуху или через портал. В Зале перемещений этих порталов не один десяток, и они связывают между собой многие поместья и важные центры Леса. Летать я не любил, хотя вполне мог бы иметь сильфа, если бы захотел. Поначалу идея пройти через портал домой казалась мне хорошей, но в Зале я встретил Рина и Сильвию.
— Матиас, куда ты делся! — сказал воин.
— Ты знаешь, почему поединок отменили? — продолжила Силь.
— Знаю, — просто ответил я. Но пройти мимо них мне не позволили. Принцесса схватила меня за руку и упорно не желала отпускать.
— Матиас, что происходит? Что с тобой? — допытывалась она.
Не вытерпев, я вырвал свою руку из пальцев надоедливой эльфийки, оставив у нее в руках левый рукав рубашки. Небо, как она меня достала! Сильвия порой приставучей проказы, так и норовит залезть в душу… какого черта она лезет всем помогать, даже тем, кто в её помощи не нуждается? Либо она законченная стерва, либо просто тупая, раз не понимает, что её не просят об этом, более того, не желают её помощи!
— Сильвия! — крикнул я. — Послушай меня, очень внимательно! И хоть раз подумай свой прекрасной головкой! Отстань от меня! Я не хочу ничего тебе рассказывать, и мне не нужны твои утешения! Все, что ты думаешь, оставь при себе! Хватит носиться со мной, как с тухлым яйцом, я сам могу решить, что правильно, а что нет! Просто оставь меня в покое! Я доступно объясняю?!
Принцесса от неожиданности даже отпрянула назад, испуганно на меня смотря.
— Повелитель, — внезапно откликнулся Айсер. — В таком состоянии вы только что активировали "Пыльцу". Это во многом даже больше способность, чем заклинание. Вокруг вас образуется аура страха, и она действует на всех живых существ. Коснитесь крайних рун на браслете, чтобы отключить это.
Я раздраженно мазнул по горячим символам и стремительно вылетел вон из зала, после — сиганул прямо в окно, благо было не так высоко. Я решил добраться домой пешком, лишь бы меня больше никто не трогал! Айсер, сообразив, что сейчас я не в духе, не показывался на глаза даже мне.
Сильвия хотела кинуться за мной, но Рин схватил её поперек талии, иначе принцессу было не удержать:
— Силь, успокойся! Пойми, иногда эльфа надо оставить одного… Не ходи за ним!
Как оказалось, я сделал еще хуже — к тому времени, как я неспешным шагом добрался до дома, половине Леса было известно… я старался не думать о том, что скажет мне отец или мама, потому что понимал, ничего хорошего они точно не скажут. Может, он попытается меня убить. Возможно, она меня проклянет. Я только сейчас осознал тот факт, что меня будут ненавидеть. Ненавидеть не пойми за что! Хотя нет, это как раз ясно — темная магию, из-за которой люди могут снова начать войну в лесным народом. Но я никому ничего плохого не сделал! И во мне ничего не изменилось, ведь если поразмыслить, я с самого рождения был перерождением Мельтуса Лилидан, и нет разницы, помню я это или нет… Что изменилось, что такого страшного и ужасного появилось во мне?!
Остановившись посреди леса, я запрокинул голову и громко закричал. Так громко, что моментально сорвал голос до такой степени, что не мог выдавить ни звука. Так громко, что отовсюду в стороны ринулись птицы и звери. Так громко, что в моем доме, до которого уже было недалеко, услышали этот вопль. Если бы я мог — я бы кричал еще громче, будто вместе со звуком могла уйти эта боль. Этого еще не случилось, но я знал — все от меня отвернуться, будто я виноват в том, кто я есть…
Никого не было — ни на стенах, ни во дворе, никто не встретился мне на пути. Это показалось мне дурным знаком. Даже в главном зале никого не было. По наитию я заглянул в столовую, и в точку — они были там.
Отец во главе стола, и хотя перед ним куча разнообразных блюд, он даже не смотрит на еду. Уперев локти в стол и положив подбородок на кулаки, он смотрел поверх маминой головы прямо на меня, вернее, в дверной проем, где я появился. В этот момент он гневно сузил глаза и насупил брови. Мама, угадав изменение лица отца, тут же обернулась, и на её лице отразилось облегчение.
Я даже от неожиданности сдал назад — я был готов ко всему, хоть это и не правда, но меньше всего я ожидал, что она будет так на меня смотреть — будто и не надеялась больше увидеть.
Гэврил Эспадор, как я говорил, не был похож на меня, вернее, я не был похож на него. Это был невысокий, как и любой лесной житель, эльф с белоснежными волосами. Тонкое, овальное лицо, фиалковые глаза, обрамленные ресницами, светлые брови, идеально ровные и тонкие, о каких мечтают человеческие девушки. Нос был с едва заметной горбинкой, потому что даже наши целители не смогли его вправить — когда-то его нос кто-то практически вбил ему в голову. Единственным признаком того, что мой отец уже немолод, это резкие скулы, которые портили его лицо.
Гэврил всегда носил тонкую кольчужную рубашку с позолотой поверх одежды, высокие сапоги со шнуровкой и широкий ремень, где всегда был его меч.
— Ты опаздываешь, — сказал он, сверля меня взглядом.
— Я не голоден, — ответил я и повернулся, чтобы уйти.
— Стоять!
Я услышал, как вздохнула мама, и как со скрипом отодвинулся стул отца. И слышал его нервные шаги.
— Ты ничего не хочешь сказать нам? — словно издеваясь, спросил он.
— Думаю, вам и так уже сообщили.
— Я хочу услышать это от тебя. Чтобы ты в глаза сказал мне, что уходишь и предаешь меня.
По позвоночнику прошла дрожь — ах, какие слова… словно пара стрел под лопатку. Чем же я его предал? В Зачарованных Лесах мне больше нечего делать, только всех раздражать буду. Получается, мое предательство в том…
— Мне наплевать, чьим перерождением ты являешься, — внезапно он опять заговорил, заставив меня снова, на этот раз ощутимее, вздрогнуть, — Но после того, сколько сил и времени я в тебя вложил… Черт тебя дери, Матиас, ты никуда не пойдешь!