Евгений вышел тоже.
Чернуха, сидевшая во дворе, метнулась в подвал.
Повезло. На конечной станции мягко светился какой-то самый дикий последний трамвай. Коша успела в него вскочить, но и Евгений тоже. Он буквально на ходу втиснулся в уже закрывающиеся двери.
- Что тебе надо? Что? - Коша орала на него, потеряв всякие тормоза.
Он не реагировал, тогда она со всей дури ударила его по лицу. Лицо мотнулось и поморщилось.
Евгений молча терпел. Она ударила его еще раз, потом еще и еще, пока у того из носа не пошла кровь. Он вытер кровь рукавом так же молча. Трамвай остановился. Евгений продолжая зажимать нос рукавом, спустился на нижнюю ступеньку, посмотрел на нее, как собака на живодера и вышел.
Коша рассматривала свои руки и ненавидела себя.
Осталась одна в плывущем в серебристых сумерках параллелепипеде света.
Это был правильный трамвай. Он шел на Васильевский остров. Около Университета запахло горелой проводкой, и вагон остановился. Водитель вышел наружу, обошел трамвай кругом, чем-то постучал, вернулся в кабину и устало сказал в микрофон, что трамвай по техническим причинам дальше не пойдет.
" Я сожгла трамвай," - подумала Коша равнодушно.
Она поплелась одна по пустынному проспекту в своем длинном шикарном платье. Город, усталый бродяга, плелся за ней следом.
Он понимал.
Всё - пустое.
ПЛЯЖНЫЙ ЭТЮД. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ РОНИ.
(Коша)
Коша не спеша взгромоздилась на подоконник и перекинула ноги в комнату. Минуту она сидела, как будто это надо было обдумать: заходить в дом или нет. В груди возник вздох. Она прошла к стене и протянула руку к выключателю.
Выключатель вспыхнул синим огнем, запахло паленой пластмассой.
- Шит!
Пить.
Она сходила с чайником за водой, свалив или ударив на своем пути все предметы, какие могли попасть под ноги. На улице-то можно было и почитать, не без труда конечно, но можно было. А в комнате - темно. Почти на ощупь Коша нашла штепсель и с третьего раза таки попала.
Розетка вспыхнула и сгорела.
Расплавилась обмотка шнура и брызнула на голую руку.
Коша заорала от внезапной невыносимой боли. Она прыгала по комнате, зажав руку, стараясь дышать как можно глубже, но легкие не слушались - боль проникла в межреберные мышцы. Когда мучение наконец ослабло, она испытала что-то вроде оргазма. Вся покрылась потом, как мышь.
И жить стало легче на целую пару минут.
Сдернув с себя платье, Коша рухнула в постель и свернулась зародышем.
Боль кончилась, и Коша почти протрезвела. Правда пространство все еще пыталось перевернуться, и в легких спирта было больше, чем кислорода, но мысли уже построились в армейском порядке, готовые кинуться в бой за реальность. Коша лежала и пыталась объяснить себе властью слов, что с ней на самом деле случилось. А спирт? Это ж анестезия!
Коша любила и Мусю, и Рината. Когда она думала о будущем, она думала о них с Мусей вместе. Потом она стала думать о них вместе с Ринатом. Ей казалось, что это непременно должно будет быть вечным, как рука, или часть желудка, и умрет вместе с ней. Ей было странно, что эта связь так легко оборвалась.
Неужели они не чувствовали этого? И как же решить? И как же понять, что это так легко? Она знала, что это легко, так почему же она так не умела?
"А может быть, я не человек?" - подумала она нерешительно.
Неизвестно, сколько прошло. Лет? Дней? Минут?
***
Стук в окно. Силуэт на фоне спутанных теней кленовых веток. Со скрипом открылась створка. Вошел ветер. Лист бумаги на полу поднялся парусом и поехал вдоль комнаты.
Роня осторожно заглянул в окно и увидел на диване темный ком.
- Коша!
- Роня? - ком поднял голову.
- Да, - откликнулся он почему-то шепотом. - Ты спишь?
- Залезай, я сожгла все лампочки. - Коша села на постели. - Классно, что ты пришел. Я разбила нос одному парню и сожгла трамвай. Мне сегодня ни к чему нельзя прикасаться... Все взрывается и ...
В этот момент в темноте сам по себе упал стакан. Наверно, крыса смахнула.
- ... разбивается.
Она засмеялась.
Роня осторожно впрыгнул в комнату:
- Я не разбудил тебя?
- Нет. Хорошо, что пришел...Сейчас оденусь. Можешь не отворачиваться.
Роня осторожно топтался у окна, не решаясь пройти, так как на полу валялись начатые холсты. Наконец он присел на подоконник.
- Пойдем гулять? Я хочу сходить с тобой в одно место. Я уже приходил вечером, но тебя не было.
- Пойдем, а почему ты шепотом? Что, кто-то спит?
- Да нет. Просто ночь...
- Да ладно. Какая это ночь. Одно название. На улице читать можно.
- Возьми флейту... Ладно?