Теперь речь снова пойдет о Турине. Он, считая себя изгоем и думая, что король станет преследовать его, не вернулся к Белегу, на северные границы Дориата, а отправился на запад, тайно покинул Хранимое Королевство и очутился в лесах к югу от Тейглина. До Нирнаэт в тех лесах жило немало людей. Они селились отдельными хуторами. Они были по большей части из народа Халет, но не признавали никаких владык; кормились они охотой и хлебопашеством, пасли свиней в дубравах и обрабатывали огороженные лесные вырубки. Но теперь многие из них погибли или ушли в Бретиль, а все, кто остался, жили в страхе из-за орков и изгоев. Ибо в те жестокие времена в глуши жило немало бездомных и отчаявшихся людей. По большей части то были несчастные беглецы, уцелевшие в битвах, или покинувшие свои земли, разоренные войной; но были среди них и такие, кого изгнали в глушь за преступления. Эти изгои кормились тем, что можно было добыть в лесу, но зимой, в голодное время, они делались опаснее волков, и те, кто еще держался за свои дома и земли, так и звали их: гаурвайт, люди-волки. И вот человек пятьдесят таких изгоев сбились в шайку и разбойничали у границ Дориата. Их ненавидели не меньше орков - среди них было немало подонков, готовых перегрызть глотку своим же родичам. Самым отчаянным из них был некий Андрог - его изгнали из Дор-ломина за то, что он убил женщину. Были там и другие из той земли: Алгунд, спасшийся из Нирнаэт, самый старый из разбойников, и человек, называвший себя Форвегом. Форвег был главарем шайки. Белокурый, с бегающими глазами, был он высок и отважен, но вел себя недостойно адана из народа Хадора. Разбойники держались начеку и всегда, и в походе, и на стоянке, высылали дозорных, и потому, когда Турин забрел в их владения, они вскоре заметили его. Они выследили Турина, окружили его, и, выйдя на поляну, через которую бежал ручей, он внезапно увидел вокруг себя людей с обнаженными мечами и луками наготове.
Турин остановился.
- Кто вы такие? - спокойно спросил он. - Раньше я думал, что лишь орки охотятся на людей, но теперь вижу, что ошибался.
- Да, ошибался, и еще пожалеешь об этом, - ответил Форвег. - Это наши владения, и чужаков мы сюда не пускаем. Если у чужака не найдется выкупа, ему придется поплатиться жизнью.
- Выкупа у меня не найдется, - рассмеялся Турин, - я всего лишь нищий изгой. Если не верите, можете обыскать меня, когда убьете, но это вам дорого обойдется.
Однако похоже было, что смерть его близка: разбойники натянули луки и ждали лишь приказа главаря - мечом до них было не дотянуться. Но на берегу ручья валялось немало камней, и Турин, видя это, внезапно нагнулся, как раз в тот миг, когда один из разбойников, разозлившись на гордые речи Турина, спустил тетиву. Но стрела пролетела мимо цели, а Турин, выпрямившись, метко запустил в стрелка камнем. Тот рухнул наземь с разбитой головой.
- Вам было бы больше пользы, если бы взяли меня к себе, на место этого несчастного, сказал Турин, и, обернувшись к Форвегу, добавил: - Ты, что ли, здесь главный? Что ж ты позволяешь своим стрелять без приказа?
- Я этого не позволял, - ответил Форвег, - но его быстро наказали. Я возьму тебя вместо него, если ты будешь послушнее.
Но двоим разбойникам это не понравилось. Один из этих двоих был другом убитого. Его звали Улрад.
- Хорошенькое дело! - воскликнул он. - Убил одного из лучших людей, и его за это примут в шайку!
- Он сам напросился, - возразил Турин. - А что до того, кто лучше - я предлагаю вам обоим померяться со мной силой, с оружием или голыми руками, и тогда будет видно, гожусь ли я на его место.
С этими словами Турин шагнул в их сторону, но Улрад отступил и меряться силами не захотел. Другой опустил лук и смерил Турина взглядом. Это был Андрог из Дор-ломина. Наконец он покачал головой.
- Не-ет, я тебе не ровня, - сказал он. - Да и никто из нас, по-моему. Ладно, будь с нами, я не против. Вот только лицо у тебя какое-то странное - опасный ты человек. Как твое имя?
- Я зовусь Нейтаном, "невинно осужденным", - ответил Турин, и с тех пор разбойники звали его Нейтаном. Он сказал им только, что пострадал от несправедливости (и всегда готов был поверить тем, кто говорил о себе то же самое), но не рассказывал ни о своей жизни, ни откуда он родом. Но разбойники видели, что он знатен, и что, хотя при нем нет ничего, кроме оружия, оружие у него эльфийское. Он скоро завоевал их уважение, ибо был силен и отважен, и был лучшим следопытом, чем они; и товарищи доверяли ему, ибо он не был жаден и мало заботился о себе; но его боялись, ибо он мог внезапно вспылить, а они не понимали причины его гнева. В Дориат Турин вернуться не мог, да и гордость не позволяла; в Нарготронд, со времен гибели Фелагунда, никого не принимали. Народом Халет, людьми Бретиля, он пренебрегал, считая их ниже себя; а отправиться в Дор-ломин он не решился, ибо все пути были перекрыты, и Турин думал, что в одиночку нечего надеяться перейти Тенистые Горы. Так Турин и остался с изгоями; ибо невзгоды жизни в глуши легче переносить, когда рядом есть хоть какие-то люди. Турин хотел жить, и не мог постоянно ссориться со своими товарищами, а потому ему приходилось смотреть сквозь пальцы на их злодеяния. Но временами в нем пробуждались жалость и стыд, и тогда он бывал опасен во гневе. Так жил он до конца того года, и пережил трудную, голодную зиму, а потом пришло Пробуждение, а за ним ласковая весна.
Так вот, как уже говорилось, в лесах к югу от Тейглина еще были отдельные хутора людей, отважных и бдительных, хотя теперь их оставалось немного. Они не любили изгоев, и не особенно жалели их, но зимой, в холода, оставляли в лесу кое-какие съестные припасы, так, чтобы гаурвайт могли найти их - они надеялись, что это убережет их дома от нападения оголодавших изгоев. Но изгои были не более способны на благодарность, чем звери и птицы, так что лесных жителей защищали в основном собаки и заборы. Земли каждого хутора были обнесены изгородью из колючего кустарника, а вокруг домов шел вал с частоколом; отдельные хутора были связаны торными тропами, и жители могли позвать на помощь, трубя в рог.
Когда наступила весна, гаурвайт стало опасно бродить вблизи домов лесных жителей - те могли собраться и устроить на них облаву. Турин никак не мог понять, почему же Форвег не уведет их прочь. На юге, где никто не жил, теперь было вдоволь еды, время было хорошее, и в глуши было безопаснее. Однажды Турин заметил, что Форвег куда-то исчез вместе со своим другом Андрогом; но когда он спросил у товарищей, где они, те только расхохотались.
- По делам, должно быть, ушли, - сказал ему Улрад. - Вот вернутся, и сразу двинемся. Боюсь, придется нам поторопиться - если они не притащат за собой целый осиный рой, считай, нам повезло.
Солнце сияло, молодая листва ярко зеленела. Турин вдруг почувствовал отвращение к грязному биваку разбойников, и решил пройтись по лесу. Против воли вспоминал он Сокрытое Королевство, и в ушах у него звенели дориатские имена цветов, как отзвуки полузабытого наречия. Но внезапно он услышал крики в лесу, и из орешника навстречу ему выбежала насмерть перепуганная девушка. Одежда ее была изодрана о сучья. Девушка споткнулась и упала, задыхаясь. Вслед за ней из кустов выбежал мужчина. Турин, выхватив меч, разрубил ему голову, и только когда тот рухнул наземь, увидел, что это Форвег.
Турин остановился в замешательстве, глядя на окровавленную траву, но тут из кустов выбежал Андрог, и тоже застыл в недоумении.
- Скверное дело, Нейтан! - воскликнул он, обнажая меч; но Турин уже остыл, и сухо сказал Андрогу:
- А где же орки? Ты, должно быть, обогнал их - так торопился защитить ее?
- Орки? - удивился Андрог. - Ну, дурак! Разбойник, называется! У нас нет законов, что хотим, то и делаем. Займись своими делами, Нейтан, и не лезь в наши.
- Я и не собираюсь, - ответил Турин. - Но сейчас ты стоишь у меня на дороге. Оставь женщину мне, а не то отправишься вслед за Форвегом.
- Ах, вот оно что! - расхохотался Андрог. - Так бы сразу и говорил. Я с тобой в одиночку спорить не собираюсь - а вот что ребята скажут про это убийство?
Девушка поднялась и взяла Турина за руку. Она взглянула на убитого, потом на Турина, и глаза ее наполнились радостью.
- Убей его, господин! - попросила она. - Убей этого тоже, и идем к нам. Если ты принесешь их головы, мой отец, Ларнах, обрадуется. Он хорошо награждает за головы "Волков".
Но Турин не ответил, и спросил у Андрога:
- Далеко она живет?
- Где-то в миле отсюда, - ответил тот, - в доме с частоколом. Она бродила по лесу.
- Тогда беги домой, - сказал Турин девушке, - и скажи отцу, чтобы получше смотрел за тобой. А рубить головы своим товарищам я не стану - ни ради дружбы твоего отца, ни ради чего другого.
Он убрал меч в ножны.
- Идем к нашим, - сказал он Андрогу. - А если хочешь похоронить своего атамана, тебе придется заняться этим самому. Да поторапливайся - вдруг за нами погонятся. Оружие с него сними!
И Турин ушел. Андрог проводил его взглядом, и долго морщил лоб, словно загадку разгадывал.
Вернувшись к биваку, Турин увидел, что разбойники беспокоятся: они слишком долго задержались здесь, вблизи охраняемых поселений, и теперь злились на Форвега.
- Он там развлекается, и расплачиваться придется нам, - ворчали они.
- Так выберите нового главаря! - сказал Турин, появившись перед ними. - Форвег больше не главарь - он мертв.
- Откуда ты знаешь? - спросил Улрад. - Вы что, полезли за медом в один улей, а его пчелки покусали?
- Нет, - ответил Турин. - Пчелок не было. Это я его убил. Но Андрога я не тронул, он скоро придет.
И Турин рассказал разбойникам все, что произошло, и назвал подлецами тех, кто творит такие дела. Он еще не кончил рассказа, как из леса появился Андрог. Он нес оружие Форвега.
- Эй, Нейтан! - крикнул он. - Никто за нами не гонится. Она, верно, надеется снова повидаться с тобой.
- Если будешь издеваться надо мной, - пригрозил Турин, - я, пожалуй, пожалею, что не отдал ей твою голову. Рассказывай все, да покороче.
И Андрог рассказал все как было.
- Не знаю, что там понадобилось Нейтану. Во всяком случае, не то, что нам. Когда я прибежал, Форвег был уже мертв. Девчонке это понравилось, иона позвала его с собой, и попросила наши головы вместо свадебного подарка. Но он отказался и отправил ее к отцу. Не могу понять, что он не поделил с начальником. Однако он оставил мне мою голову, и за это я ему очень признателен.
- Значит, это ложь, что ты из народа Хадора, - сказал Турин. - Ты, должно быть, из рода Улдора Проклятого, тебе бы в Ангбанде служить. Слушайте все! - воскликнул он. - Выбирайте: или я стану вашим главарем вместо Форвега, или уйду из шайки. А хотите убить меня - попробуйте! Будем драться, пока вы меня не убьете - или пока я вас не перебью.
Тут многие схватились за оружие, но Андрог воскликнул:
- Стойте! В голове, что он оставил на плечах, есть капелька ума. Если мы станем драться с ним, многие погибнут зря, а добьемся мы только того, что прикончим лучшего среди нас, - Андрог рассмеялся: - Все повторяется, теперь, как тогда, когда он пришел к нам. Он убивает, чтобы расчистить себе место. В тот раз это пошло нам на пользу - думаю, что и теперь выйдет не хуже: может, с ним мы добьемся лучшей участи, чем рыться по чужим помойкам.
А старый Алгунд добавил:
- Лучший среди нас… Было время, когда любой из нас сделал бы то же самое, если бы духу хватило. Но мы многое забыли. Может, в конце концов он сумеет привести нас домой…
И тут пришло Турину на ум, что этот маленький отряд мог бы помочь ему создать собственное свободное владение. И взглянул он на Алгунда с Андрогом, и молвил:
- Домой, говорите? Высоки и холодны Тенистые горы, что преграждают нам путь туда. А за ними - народ Улдора, а вокруг - орды Ангбанда. Если такие преграды не страшат вас, семижды семь воинов, то я могу повести вас к дому. Только далеко ли мы уйдем, прежде чем повстречаем свою смерть?
Все молчали. Турин заговорил снова.
- Так согласны вы, чтобы я был вашим вождем? Для начала я уведу вас в глушь, туда, где никто не живет. Может, там нам повезет, а может и нет - но нас хотя бы не будут так ненавидеть свои же сородичи.
И тогда все люди из народа Хадора собрались вокруг него и провозгласили его вождем; и прочие согласились, хотя и не столь охотно. И Турин тотчас увел их из тех мест [9].
Многих посланцев разослал Тингол на поиски Турина по Дориату и в земли вокруг него; но в тот год, когда он бежал, напрасно искали его, ибо никто не знал и не подозревал, что он среди изгоев, врагов людей. Когда наступила зима, все они вернулись к королю - все, кроме Белега. Все прочие ушли, но он в одиночку продолжал поиски.
А тем временем в Димбаре и на северных границах Дориата стало неспокойно. Драконий Шлем не являлся более в битвах, и Могучий Лук тоже исчез; прислужники Моргота осмелели и умножились. Зима наступила и прошла, а по весне натиск возобновился: Димбар был захвачен, и люди Бретиля были в страхе, ибо враги бродили вдоль всех их границ, только на юге их не было.
Минул почти год с тех пор, как Турин бежал из Дориата, а Белег все искал его, начиная терять надежду. В своих скитаниях он забрел на север до самых Перекрестий Тейглина. Там до Белега дошли дурные вести о набегах орков из Таур-ну-Фуина, и он повернул назад; и вышло так, что он набрел на дома лесных жителей вскоре после того, как Турин ушел из тех мест. И там услышал он странную историю. Появился в лесах высокий, благородный воин - эльфийский воин, говорили иные, - и убил одного из гаурвайт, и спас дочь Ларнаха, за которой они гнались.
- Он был очень гордый, - говорила Белегу дочь Ларнаха, - глаза такие светлые, на меня и не взглянул. Но он назвал Волков своими товарищами, и не захотел убить того, что стоял рядом - и тот человек знал, как его зовут. Он назвал его Нейтаном.
- Можешь ли ты разгадать эту загадку? - спросил Ларнах у эльфа.
- Увы, да, - ответил Белег. - Этот человек, о котором вы рассказываете - тот самый, кого я ищу.
Он больше ничего не сказал лесным жителям о Турине, но предупредил их, что на севере собираются тучи.
- Скоро в этот край явятся банды орков, - сказал он, - и вам с ними не справиться, их будет слишком много. В этом году вам придется наконец выбирать между своей вольностью и своей жизнью. Уходите в Бретиль, пока не поздно!
И Белег поспешно отправился разыскивать логово изгоев и следы, по которым их можно было бы найти. Он скоро нашел их; но Турин опередил его на несколько дней, и шел он очень быстро, боясь, что лесные жители станут преследовать их; и он пустил в ход все свое искусство, чтобы замести следы и запутать любого, кто попытался бы их догнать. Они редко проводили две ночи на одном месте, и почти не оставляли следов. Так и вышло, что даже сам Белег напрасно пытался отыскать их. Иногда он находил едва приметные знаки или узнавал о прошедших людях от лесных тварей, с которыми ему удавалось поговорить, и тогда он почти настигал их, но, придя на место их становища, неизменно находил его опустевшим: они день и ночь были начеку и, едва заметив, что кто-то приближается к ним, сразу снимались и уходили.
- Увы! - говорил Белег. - Слишком хорошо научил я этого сына людей искусству следопыта! Можно подумать, здесь прошел отряд эльфов.
Но и изгои заметили, что их преследует какой-то неутомимый охотник, который ни разу не попался им на глаза, но оторваться от него было невозможно; и они забеспокоились [10].
Вскоре, как и опасался Белег, орки перешли Бритиах. Хандир из Бретиля встретил их со всем войском, какое мог собрать, и потому они ушли на юг, за Перекрестья Тейглина, ища добычи. Многие из лесных жителей послушались совета Белега и отослали своих женщин и детей в Бретиль, прося убежища. Этим удалось спастись, ибо они перешли Перекрестья вовремя; но вооруженные воины, которые вышли позднее, встретились с орками и потерпели поражение. Некоторым удалось пробиться в Бретиль, но многие погибли или попали в плен; а орки напали на хутора, разграбили и сожгли их. После этого они сразу же повернули на запад, к Дороге, ибо теперь они хотели как можно скорее вернуться на Север с награбленным добром и пленными.
Но разведчики изгоев скоро заметили их; им было мало дела до пленных, но добыча орков, что они награбили у лесных жителей, разожгла их алчность. Турину казалось опасным выдавать оркам свое присутствие, пока не стало известно, сколько их; но изгои не хотели его слушать: в глуши они терпели нужду во многом, и уже начали жалеть, что выбрали Турина главарем. Поэтому Турин взял себе в напарники некого Орлега, и отправился вдвоем с ним на разведку; он передал начальство над шайкой Андрогу и велел затаиться и сидеть тихо, пока он не вернется.
Надо сказать, что орков было гораздо больше, чем изгоев, но они находились в тех краях, куда орки редко осмеливались забредать, и к тому же им было известно, что за Дорогой лежит Талат Дирнен, Хранимая Равнина, которую стерегут разведчики и соглядатаи из Нарготронда; поэтому орки боялись нападения и держались начеку, и в лесах вдоль дороги по обеим сторонам движущегося войска крались разведчики. Так и вышло, что Турина и Орлога заметили: три разведчика наткнулись на них в кустах. Двоих они убили; но третий вырвался и бросился бежать, вопя: "Голуг! Голуг!" - так они называли нолдоров. И орки тотчас принялись бесшумно прочесывать лес. Тогда Турин, видя, что ускользнуть вряд ли удастся, решил хотя бы сбить их со следа и увести подальше от своих людей. Услышав крики "Голуг!", он понял, что орки боялись соглядатаев из Нарготронда, и бросился на запад вместе с Орлогом. За ними тотчас погнались, и, как они ни петляли, их в конце концов выгнали из леса; тут их заметили и, когда они пытались пересечь дорогу, Орлога подстрелили. Но Турина спасла эльфийская кольчуга, и он скрылся в пустынных землях за дорогой; он был быстроног и ловок, и ему удалось оторваться от врагов, хотя пришлось забраться далеко в незнакомые земли. Тогда орки, боясь, что их заметят эльфы из Нарготронда, перебили пленных и поспешно ушли на север.
Прошло три дня, а Турина и Орлога все не было. Некоторые из изгоев стали говорить, что пора уйти из пещеры, где они прячутся; но Андрог был против. Спор был в разгаре, как вдруг перед ними появилась серая фигура. Белег наконец нашел их. Он приблизился к ним безоружным, протянув пустые руки; но они в страхе вскочили, и Андрог, подкравшись сзади, накинул на эльфа петлю и стянул ему руки.
- Стеречь надо лучше, если не любите гостей, - сказал Белег. - Что вы на меня набросились? Я пришел как друг, и ищу друга. Я слышал, что вы зовете его Нейтаном.
- Его нет, - сказал Улрад. - А откуда ты знаешь, как мы его зовем? Должно быть, давно следил за нами?
- Он за нами давно следил, - подтвердил Андрог. - Так вот кто нас преследовал все это время! Ну что ж, теперь-то мы, должно быть, узнаем, что ему надо.
И он велел привязать Белега к дереву у пещеры; эльфа связали по рукам и ногам и стали допрашивать. Но Белег на все вопросы отвечал лишь одно:
- Я был другом этому Нейтану с тех пор, как мы впервые встретились в лесу - он тогда был еще ребенком. Я пришел к нему с добром, и принес ему добрые вести.
- Давайте убьем его, и избавимся от этого соглядатая, - сказал разгневанный Андрог. Андрог с завистью поглядывал на большой лук Белега: он сам был стрелком. Но некоторые изгои, более милосердные, воспротивились этому, и Алгунд сказал:
- Может, вождь еще вернется; и когда он узнает, что лишился и друга, и добрых вестей, ты об этом сильно пожалеешь.
- Не верю я этому эльфу, - сказал Андрог. - Это лазутчик дориатского короля. А если ему в самом деле есть что сказать, пусть скажет нам; а мы посмотрим, стоят ли эти вести того, чтобы оставлять его в живых.
- Я дождусь вашего главаря, - ответил Белег.
- Тогда стой тут, пока у тебя язык не развяжется, - сказал Андрог.
И по наущению Андрога они оставили Белега стоять у дерева без пищи и воды, а сами сидели перед ним, пили и ели; но Белег молчал. Так прошло два дня и две ночи. Разбойники забеспокоились и разозлились. Они решили уйти; и теперь большинство было за то, чтобы убить эльфа. Когда стемнело, все разбойники собрались вокруг дерева, и Улрад принес головню из костерка, что горел у входа в пещеру. Но тут вернулся Турин. Он подошел неслышно, как всегда, остановился в тени за спиной у разбойников, и увидел при свете факела изможденное лицо Белега.
Его словно громом поразило, и его глаза, давно уже сухие, наполнились слезами, словно в его сердце вдруг растаял лед. Турин бросился к дереву.
- Белег! Белег! Как ты попал сюда? Кто посмел связать тебя?
Он в мгновение ока рассек веревки, и Белег рухнул ему на руки.
Когда Турину рассказали, как было дело, он разгневался на своих людей; но поначалу он думал только о Белеге. Хлопоча над другом, он вспоминал свою жизнь в лесу, и готов был сгореть от стыда. Сколько раз разбойники убивали чужаков, пойманных вблизи стоянки или на дороге - а он не препятствовал им! И сам он не раз дурно отзывался о Тинголе и о Серых эльфах - и если с ними обращаются как с врагами, в этом есть и его вина. И он повернулся к своим людям и с горечью сказал:
- Как же вы жестоки! И жестоки без нужды. Не случалось раньше, чтобы мы мучили пленных. Живем мы, как орки - что ж удивляться, если и ведем мы себя по-орочьи? Беззаконны и бессмысленны были все дела наши, ибо служили мы лишь самим себе, и разжигали ненависть в сердце своем.
Но Андрог возразил:
- Кому же нам и служить, как не самим себе? И почему мы должны кого-то любить, если все ненавидят нас?
- Пo крайней мере, я больше не подниму руки ни на эльфа, ни на человека, - ответил Турин. - У Ангбанда и без меня довольно прислужников. Если другие не согласны дать такую же клятву, я стану жить один.
Тут Белег открыл глаза и приподнял голову.
- Не один! - сказал он. - Выслушай наконец мои вести. Ты не изгнанник, и напрасно носишь ты имя Нейтан. Все твои вины прощены. Тебя искали целый год, чтобы с честью призвать тебя вернуться на службу к королю. Нам очень не хватает Драконьего Шлема.
Но Турин не очень обрадовался этим вестям, и долго сидел молча: когда он услышал слова Белега, на него снова пала тень.
- Подождем до завтра, - вымолвил он наконец. - Тогда я решу. Как бы то ни было, завтра надо уходить отсюда - не все, кто ищет нас, желают нам добра.
- Добра нам никто не желает, - проворчал Андрог, и косо глянул на Белега.
К утру Белег уже пришел в себя - в те времена эльфы выздоравливали быстро. Он отвел Турина в сторону.
- Я думал, ты обрадуешься, - сказал он. - Ты ведь вернешься в Дориат?
И Белег принялся уговаривать Турина вернуться. Но чем больше он настаивал, тем больше упрямился Турин. Тем не менее он подробно расспросил Белега обо всем, что было на суде. Белег рассказал все, что знал. Наконец Турин спросил:
- Значит, я не ошибался, считая Маблунга своим другом?
- Скажи лучше, другом истины, - ответил Белег, - и это вышло к лучшему. Но почему же ты не сказал ему, что Саэрос первым напал на тебя? Все могло бы выйти по-другому. И теперь ты бы с честью носил свой шлем, а то опустился до такого, - добавил он, покосившись на разбойников, развалившихся у входа в пещеру.
- Быть может - если для тебя это значит "опуститься", - сказал Турин. - Быть может. Но вышло так. У меня слова застряли на губах. Он еще ни о чем меня не спросил, а в глазах у него был укор за то, чего я не совершал. Да, прав был король эльфов - я высоко возомнил о себе. И не откажусь от этого. И гордость не позволит мне вернуться в Менегрот, где все будут смотреть на меня с жалостью, как на нашалившего и повинившегося мальчишку. Меня прощать не за что, это мне подобает прощать. И я уже не мальчик, я мужчина, для человека я уже взрослый; а судьба сделала меня твердым.
Белег смутился.
- Чего же ты хочешь? - спросил он.
- Быть свободным, - ответил Турин. - "Будь свободен", - пожелал мне Маблунг на прощанье. Думается мне, что Тингол не будет настолько великодушен, чтобы принять моих товарищей по несчастью; а я с ними теперь не расстанусь, пока они не пожелают расстаться со мной. Я люблю их по-своему, даже самых отпетых, и то люблю. Они мои сородичи, и в каждом есть семя добра, которое может прорасти. Я думаю, они останутся со мной.
- Значит, твоим глазам доступно то, чего я не вижу, - заметил Белег. - Если ты попытаешься отвратить их от зла, они предадут тебя. Не доверяю я им, особенно одному.
- Как может эльф судить о людях?
- Как и обо всех остальных - по делам, - ответил Белег. Больше он ничего не сказал. Он не стал рассказывать Турину о том, что с ним так дурно обошлись из-за Андрога. Он боялся, что Турин не поверит ему, и порвется их былая дружба, боялся снова толкнуть Турина на недобрый путь.
- Ты говоришь, "быть свободным", друг мой Турин, - сказал он. - Что ты имеешь в виду?
- Я хочу править своим народом, и вести собственную войну, - ответил Турин. - Если я раскаиваюсь, то лишь в одном: что сражался не только с Врагом людей и эльфов. И больше всего на свете я хотел бы, чтобы ты был рядом со мной. Останься!
- Если я останусь, я послушаюсь любви, а не мудрости, - возразил Белег. - Сердце говорит мне, что нам нужно вернуться в Дориат.
- И все-таки я не вернусь, - ответил Турин.
Белег снова принялся уговаривать его возвратиться на службу к Тинголу. Он говорил, что на северных границах Дориата не хватает воинов, что орки снова не дают покоя - они приходят из Димбара или из Таур-ну-Фуина через Анахский перевал. Но все его уговоры были напрасны. И тогда он сказал:
- Ты назвал себя твердым, Турин. Ты не просто тверд, ты упрям. Что ж, буду и я упрямым. Если хочешь быть рядом с Могучим Луком6 ищи меня в Димбаре - я возвращаюсь туда.
Турин долго сидел молча, борясь с гордыней, что не позволяла ему вернуться; и перед взором его проходили былые годы. Внезапно он очнулся от задумчивости, и спросил Белега:
- Послушай, та девушка, о которой ты говорил, - я ей очень обязан, но я совершенно ее не помню. Почему она следила за мной?
Белег странно посмотрел на него.
- Почему? - переспросил он. - Турни, неужели ты так всю жизнь и прожил, как во сне, не замечая ничего вокруг себя? Когда ты был мальчиком, Неллас бродила с тобой по лесам Дориата.
- Это было так давно… - сказал Турин. - По крайней мере, мне кажется, что мое детство было давным-давно, и все такое смутное… я отчетливо помню только отцовский дом в Дор-ломине. А почему я бродил по лесам с эльфийской девой?
- Наверно, она учила тебя тому, что знала сама, - ответил Белег. - Ах, сын человеческий! Много в Средиземье печалей, кроме твоих собственных, и не только оружие наносит раны. Знаешь, я начинаю думать, что эльфам и людям лучше бы никогда не встречаться.
Турин ничего не ответил. Он только долго смотрел в глаза Белегу, словно пытался разгадать, что означают его слова. Но Неллас из Дориата больше ни разу не встречалась с Турином, и в конце концов его тень оставила ее [11].