— Вполне.
— Сколькими человек располагает называемая Николсон?
— На корабле около двух-трех десятков, на суше больше.
— Чем они вооружен?
— Большая часть мечами, видела несколько луков.
— Выдела?
— Да.
Снова пошел приглушенный гомон.
— Ну и зачем ты все это затеяла? — тихо спросил Санар.
— Они так до вечера не договорятся, а Николсон пока оприходует еще пару тройку кораблей, — ответила я.
— Теперь они еще дольше будут обсуждать.
— Почему это?
— Советам женщины следовать не стоит. Это не я сказал это присказка такая.
— Так ты ей следовал? Долго ж мне пришлось тебя разубеждать на ее счет. Здесь такой метод не пойдет, придется действовать жестко.
— Эва, что ты собралась делать?
— Господа! — я потребовала всеобще внимание. — Чтобы облегчить ваш выбор, я покажу вам, о чем собственно речь. Я ненадолго задержала дыхание, протянула вперед руку и над столом замерцала картина.
— Это собственно корабль, о котором шла речь. А вот это остров, на котором находятся пираты пополам с людьми Николсона.
Пошел гул.
— Пираты на острове?
— Да, именно так, — спокойный голос Санара оборвал насмешливый тон главного командора.
— Полагаю Николсон или его пособник, как капитан приказал пиратам спрятать корабль и жить на острове. А вот это и есть их поселение, — я показала несколько наиболее запомнившихся картин.
— И мы должны верить этим мерцающим изображениям?
— Это всего лишь иллюзии, картины того, что уже видела.
— А не придумала ли?
— Я подтверждаю все, что она показала, — сказал Санар. — Она была со мной на этом острове. Благодаря ей, я и матрос смогли проникнуть в глубь острова. К сожалению, матрос пал, когда мы были обнаружены.
Собрание снова притихло.
— Ну что ж, полагаю, что всем очевидно, что корабль нужно реквизировать, — сказал толстенький пират и все согласно закивали. — А вот, что делать с Николсоном…
— Предлагаю полное исключение из братства без права восстановления!
— Поддерживаю!
— Поддерживаю!
Все закивали.
— Отплываем немедленно!
Все снова закивали.
— Суд закрыт!
— Но… — я поняла, что дальнейший разговор бесполезен.
— Это что крайняя мера наказания за предательство? Исключение из братства? — спросила я у Санара, когда мы возвращались на корабль.
— Нет. Крайняя — это казнь, — сухо ответил он.
— Наверное, я чего-нибудь не понимаю, но вроде бы предательство всегда карается смертью.
— Как видишь не всегда, — чувствовалось, что Санар и сам недоволен результатом суда.
— Знаешь, мне, кажется, они струсили.
Санар резко остановился и развернул меня к себе.
— Запомни, пираты не трусы! Обвиняй в чем угодно, а в трусости не смей!
— Санар, к тебе и простым пиратам у меня претензий нет. Но ваши командоры. Они боятся Николсона, не хотят вступать в бой, терять людей, корабли. Налаженный бизнес сделал из них политиков, а не пиратов. Для них уже не важны устои, цели, стремления, кодекс и клятвы только собственное обогащение.
— Они не нарушают ни клятв и кодекса.
— Формально, они его чтят, да только они боятся Николсона.
— Пираты ничего не боятся.
— С твоих слов выходит, что боятся! Боятся признаться даже себе, что им не чужды простые земные чувства, к примеру, страх! И ты не хуже меня знаешь, что командоры слишком сильно переживают за свои сокровища, чтобы ввязываться в бой.
— В том-то и дело, что знаю! — неожиданно горько сказал Санар и зашагал быстрее.
Я не стала его догонять, просто пошла к кораблю. Все было сказано и обжалованию не подлежало. Оставалось ждать.