В этот раз успокоиться не удалось. Чувство обреченности накрыло с головой, я выпустила из рук чемодан и бросилась бежать вверх по дороге. Виски пульсировали, слезы жгли кожу, будто проедая ее насквозь, а сердце стучало чересчур быстро и громко. Неожиданно правая нога соскользнула и подставила подножку левой. Я упала и по льду, скрытому под пушистым снегом, покатилась к обрыву.
4
Сальватор и человек в голубом плаще возникли из яркой вспышки золотого света в здании Суда. Это просторное круглое помещение, стены, пол и потолок которого покрыты белым мрамором. В зале нет ни одного окна, ни одной лампы или светильника, однако, в нем всегда светло как пасмурным днем, когда солнце едва выглядывает из-за облаков. Периметр зала обрамляют три колонны, проходящие сквозь потолок. Между этими колоннами тянутся длинные ряды скамеек, уходя вверх как на стадионе.
Примечательно так же то, что в этом зале нет ни одной двери через которую кто-нибудь может попасть внутрь, однако, все скамейки были заняты. В одной части зала сидели люди в белых плащах, в другой — в голубых, а в третьей — в черных, причем последних было значительно меньше. Внезапно седовласый мужчина в белом встал и жестом пригласил Сальватора и его проводника.
— Алес, хоть раз ты справился со своей задачей, — пренебрежительно сказал пожилой мужчина, и Сальватор показалось, что он услышал, как скрипнули зубы Алеса.
— Я рад, что ты пришел.
На этот раз мужчина обращался к Сальватору. Он сдержанно поклонился, приветствуя его.
— А у меня был выбор? Знаешь, Пруденс, о таком надо предупреждать, — Сальватор одолел гнев и проговорил это достаточно сдержанно.
— Ты один из членов Совета и обязан являться по первому зову, помни, ты сам вызвался быть среди нас, — Пруденс сказал это не раскрывая губ. Слова прозвучали лишь в голове директора. Затем Пруденс приобнял Сальватора, отчего тот едва заметно поморщился. Не увидев этого, Пруденс пригласил его занять место среди людей в голубых плащах. Сальватор прошел вдоль зала, достал белоснежный носовой платок из переднего кармана пиджака, расстелил на скамье и лишь затем сел сверху.
Пруденс вышел в центр зала и начал собрание. Гул тут же стих и все взоры обратились к пожилому ангелу.
— Как вы знаете, один из Хранителей ключей был убит сегодня утром.
Пруденсу уже более двадцати веков, но по людским меркам он выглядит максимум на пятьдесят лет. У него подтянутая фигура, длинные черные волосы с проглядывающей сединой. Морщинки, собранные вокруг глаз, лишь придают ему неуловимый шарм. Среди людей его бы сочли привлекательным мужчиной. Единственное, что выдает истинный ангельский возраст — это тяжелый, отчужденный взгляд. Даже когда Пруденс улыбается, в его карих глазах не загорается ни одной счастливой искорки, так много довелось ему пережить.
— Ключ, доверенный ему, как одному из самых сильных ангелов, утерян. Это второй украденный ключ из трех. Теперь мы уверены, целью были именно Хранители. Так же есть весомые причины полагать, что нападение было совершено одним из членов Совета.
По залу пробежал легкий шепот.
Молодая девушка в черном плаще вскочила с места. Ее глаза горели ярко-красным светом. Она нахмурила густые черные брови и сжала кулаки. Ее пухлые губы искривились, обнажив длинные острые клыки. Это Авейра — главная со стороны демонов в Совете. Несмотря на молодой по меркам демонов возраст, а ей не так давно исполнилось сорок четыре года, она уже успела зарекомендовать себя как в меру жестокая, целеустремленная и смышленая демоница.
— Откуда вы это знаете? — воскликнула Авейра.
— Последнее нападение было здесь, в зале Суда. Как вы знаете, никто кроме нас проникнуть сюда не мог.
С разных сторон раздались испуганные возгласы и вздохи, шепот резко превратился в гул.
— Это наверняка был кто-то из демонов. Нельзя было пускать их на небеса! — закричал мужчина в голубом плаще и указал пальцем в сторону девушки с красными глазами. Мужчину зовут Маркус Фланнаган, он — главный со стороны колдунов.
Маркус — высокий, мускулистый, широкоплечий мужчина. У него светлые волосы пшеничного цвета, ниспадающие на плечи. Маркус постоянно носит перчатки, закрывающие руки по локоть. Он не отличается сдержанностью. Он возглавил орден колдунов за особые заслуги во время первой Междумировой войны. Именно Маркус был шпионом на стороне врага и рисковал больше остальных. Его имя уже значится в современных учебниках истории волшебного мира.
— Да, а может это были вы? Однажды колдуны, как и ангелы уже занимали сторону врага. Что мешает вам сделать это вновь? — Девушка парировала выпад соперника.
«Эти двое постоянно выясняют отношения. Но сегодня у меня нет на это времени», — подумал Сальватор. Он то и дело поглядывал на часы. Со стороны могло показаться, что происходящее на собрании его совершенно не волнует. Это было не так. Сальватор как никто другой знал какие последствия ждут мир, если кто-то действительно вздумал украсть ключи.
— Каждая из сторон внесла свой вклад как на стороне противника, так и на нашей, — сдержанно продолжил Пруденс. — Сегодня мы должны решить, что делать дальше, какие действия предпринять и как вычислить нападавшего. К тому же, надо определиться, кому доверить хранение последнего уцелевшего ключа. Он больше не может оставаться на небесах.
— Я готова заняться поисками, — вызвалась Авейра.
— Она явно заодно с похитителем.
Маркус не смог промолчать. Демонам не доверяли ни на земле, ни на небе. И если ангелы умело скрывали свои истинные чувства, импульсивным колдунам до такого самоконтроля было далеко.
По залу вновь прокатился гул. Колдуны спорили с демонами. Ангелы с колдунами.
— Хватит! — внезапно закричал Пруденс. Его голос эхом отозвался эхом от каменного потолка. Все замолчали. — Раз вы не можете договориться, я решу сам. Поиском убийцы займется отряд, в котором будут по одному представителю с каждой стороны. Хранителем третьего ключа станет Сальватор. Сейчас, по известным причинам, школа Блэквеллс — самое защищенное место.
Услышав свое имя, Сальватор Блэквелл вскочил со скамьи, а его белоснежный платок упал на мраморный пол.
— Я? Нет! — возмутился он. — Под моей опекой более ста учеников, я не могу подвергать их опасности.
— Это приказ, а приказы не обсуждаются, — Пруденс достал из карманы плаща серебряный резной ключ. Он махнул указательным пальцем и тот по воздуху перелетел прямо в руки ошарашенного Сальватора. Пруденс растворился в золотом свете.
Сальватору ничего не оставалось, как спрятать ключ в нагрудный карман пиджака. Затем он взглянул на часы и засуетился. Он покрутил одно колесика вперед на пол оборота, затем вытащил его, обнажая тонкий стержень, произнес несколько слов, со всей силы вдавил его обратно и исчез.
Сальватор возник у шлагбаума все в том же легком официальном костюме, в котором Алес застал его в кабинете. Директор взглянул на часы. «Опоздал…», — его лицо быстро покрылось каплями от растаявших снежинок, и он поморщился.
Сальватор никогда не опаздывал и не терпел опозданий от других. Поэтому сейчас произошла из ряда вон выходящая ситуация, которая не предвещала ничего хорошего. Сальватор всем существом чувствовал, — грядет что — то ужасное. Нет, он не должен был опаздывать. Но… опоздать могла Оливия. Заснеженные дороги могли сильно замедлить движение.
«А что если… — Нет, она не должна была», — Сальватор взглянул на часы и нажал на самое маленькое колесико, задержав палец на три секунды. Экран засиял сине-зеленым светом, и перед его глазами возникла карта. Вот школа Блэквеллс. Вот тот самый шлагбаум, дороги, и множество разноцветных точек, снующих по карте как муравьи. Данный хаос олицетворял порядок, царивший в здешних местах, и все было как всегда. Лишь одна крошечная деталь выбивалась из привычного течения жизни — маленькая серая точка нарезала круги по одной из дорог. Директор нахмурился и повторил привычную комбинацию на часах.
5
Неожиданно чья — то рука схватила меня за капюшон и резко поставила на ноги. Я протерла глаза от слез и увидела лицо дяди.
— Оливия? Что ты здесь делаешь?
Он обеспокоенно оглядел меня с головы до ног. Я осознала, что опасность миновала. Из груди вырывались всхлипы.
— На морозе нельзя плакать, — мягко сказал дядя. — Мы договаривались, что ты будешь ждать меня у шлагбаума.
— Я замерзла и подумала, что мы встретимся по пути, — оправдывалась я. — Где мы разминулись? Сколько времени?
— Пол одиннадцатого.
Мои глаза расширились от ужаса. Я провела на морозе почти восемь часов. Но как это возможно? Я давным-давно должна была замерзнуть или отморозить руки… или почки. Или что там еще можно отморозить? Но у меня не было никакого желания разбираться в этом. Все, чего я хотела — зайти в теплый холл школы Блэквелл.
— Надо поторопиться. И где твой чемодан? — спросил Сальватор.
— Я не знаю… Я могла умереть!
— Но ты жива. Давай найдем его и пойдем домой.
— Это не мой дом. Не смейте называть его так. Мой дом был в Калифорнии с родителями!
Голос дрогнул, а слезы вновь обожгли щеки.
— Успокойся, — Сальватор пошарил в карманах пиджака, по-видимому, в поисках носового платка.