- Пожалуй, теперь я хочу нанести визит матери-Смерти, - сказал вдруг Лайам.
- Значит, это не бредни! - тоном обвинителя заявил Кессиас. - Вы что-то задумали, Ренфорд, и, как я вижу, для вашей задумки границы нашего мира тесны. Тогда мне придется сказать вам вот что. Дальше вы пойдете один. Меня все это ни капли не интересует. Точнее, интересует, но я ничего не хочу знать. Если ваш визит принесет какие-то плоды, я буду счастлив, но в случае ошибки вы сами будете за нее отвечать.
Лайам уныло кивнул. Поведение товарища его нисколько не удивило. Ему и самому не хотелось входить в соприкосновение со всем тем, что ожидало его под мрачными сводами храма Лаомедона, но куда же еще оставалось идти?
"И кроме того, - утешил себя Лайам, - святилище, в котором поклоняются смерти, еще не царство теней. Ты ведь не далее чем вчера гонялся за привидением. Неужто в этом храме отыщется что-то похуже?"
14
Лайам еще раз повторил про себя эту фразу, глядя на мрачный портал храма владыки загробного мира, и постарался собрать свою волю в кулак. Хотя причин для опасений вроде бы не было, его разбирал страх.
В Мидланде не почитали Лаомедона. Мертвых там попросту хоронили или сжигали с несложными ритуалами, тризна по ним была не пугающей, а скорее печальной. Впрочем, в Торквее, где обучался Лайам, святилище, посвященное этому богу, имелось; оно фигурировало во всех жутких историях о неупокоившихся тенях, скитающихся среди смертных, и о встающих из могил мертвецах. Эти истории одна за другой услужливо стали всплывать в памяти брошенного своим бравым товарищем квестора, и Лайаму пришлось потрудиться, чтобы их подавить.
Саузваркский храм Лаомедона уступал в размерах столичному, но выглядел так же зловеще и походил на склеп-переросток. Стены его были сложены из черного тусклого камня, словно бы поглощавшего солнечный свет. Простые колонны ничем не украшенного портика сильно выдавались вперед, и единственная дверь святилища пряталась в густой тени.
"Чего тут бояться? Вот чепуха!"
Лайам бодро взбежал по лестнице, всем своим видом изображая уверенность, которой он ничуть не испытывал, и быстро, чтобы не передумать, постучал в дверь. Та отворилась - мгновенно и без малейшего скрипа.
- Меня зовут Лайам Ренфорд, - сказал он служителю в черной рясе, переступив порог, - и я хочу говорить с вашей верховной жрицей.
Служитель кивнул, словно слова посетителя ничуть его не удивили.
- Подождите тут. Я доложу о вас. Не дожидаясь ответа, черный жрец исчез, оставив Лайама одного во мраке длинного коридора, который, впрочем, был затенен не повсюду. Дальний его конец терялся во мгле (мгла царила и там, где находился Лайам), но ближе к центральной части арочные проемы, открытые небесам, пропускали солнечный свет. Вдоль стен коридора тянулись ряды колонн черного камня, и в подножии каждой из них угадывались изваяния - то ли собак, то ли львов. Поколебавшись, Лайам шагнул к одной из колонн, нагнулся и протянул руку - пальцы его нащупали клюв, потом крылья.
- Ха! - выдохнул Лайам. Он, кажется, выяснил все, что хотел, но тут рядом с ним неслышно возник служитель.
- Не угодно ли вам будет пройти со мной, господин?
Лайам быстро выпрямился; на миг у него возникло искушение извиниться и отступить. Но делать нечего, черный жрец уже двинулся вдоль колоннады. Лайам, мысленно чертыхнувшись, побрел за ним, следя, как каменные изваяния, по мере его приближения к освещенному пространству прохода, выступают из мрака.
- Эти статуи, - решился наконец окончательно развеять свои сомнения Лайам, - кого они изображают?
- Грифонов, - не задумываясь, откликнулся служитель. - Слуг Лаомедона, бога, которому покоряются все.
"Неужели ответ так прост? - Лайам уже знал, что да, но еще не верил своим ушам. - Похоже, мы с моим другом Клотеном ставили не на ту лошадку".
Между арками - справа и слева - открылись одинаковые садики; служитель свернул налево. Кусты увяли под дыханием зимы, а клумбы покрывала солома, но можно было с уверенностью сказать, что летом здесь просто очаровательно, - и это удивило Лайама. Он никак не ожидал встретить такое в святилище, верховную жрицу которого отождествляли со Смертью.
Они поднялись на сводчатую террасу, окружавшую садик с трех остальных сторон, и нашли жрицу в комнате с невысоким сводчатым потолком, большим камином и стенами, увешанными красочными гобеленами.
- Присаживайтесь, сэр Лайам, - произнесла она, жестом отсылая служителя. - Я ожидала вас.
Приветствие было странным, но в поведении жрицы не читалось ничего угрожающего, да и выглядела она достаточно скромно. Длинное глухое черное платье до пят, на голове облегающий вдовий убор, скрывающий шею. Черты лица приятные (впрочем, слишком, пожалуй, правильные), большие, словно у ребенка, глаза и звонкий, как у девушки, голос. Для своего сана матушка-Смерть выглядела очень уж молодо, и это насторожило Лайама.
- Я собирался к вам еще вчера, леди, - сказал он, остановившись у кресла, на которое ему указали. - Вы ведь улыбнулись мне во время храмовой драки?
- Да, - подтвердила жрица и вновь улыбнулась. - Я думала, вы придете гораздо скорее.
- Я не был вполне уверен, что ваша улыбка предназначена мне.
Все шло хорошо, но не так, как ему бы хотелось. Лайама устроила бы беседа в форме вопросов-ответов, но непринужденное, почти светское, поведение жрицы сбило его с толку, и на мгновение он смешался. Впрочем, следующая реплика собеседницы нисколько не помогла ему обрести веру в себя.
- Именно вам, сэр Лайам. В последние дни боги весьма интересуются вами. Прошу вас, садитесь.
- Интересуются мной? - чуть было не поперхнулся Лайам.
- Да, это так. Ну же, садитесь, не заставляйте меня думать, что я плохая хозяйка. Лайам послушно сел, но так осторожно, словно опасался, что кресло под ним тут же провалится и бездну.
- Но почему же они интересуются моей скромной персоной?
- В Саузварке происходит нечто важное, сэр Лайам, и вы - участник событий.
Происходящее настолько выбило Лайама из колеи, что начисто стерло из его головы намеченный план разговора.
- Простите, я что-то не понимаю.
Черная жрица сложила ладони домиком и устремила взгляд на пылающие поленья, словно пытаясь отыскать в пламени наиболее доходчивые слова.
- Существуют четыре способа, посредством которых боги являют себя в этом мире, - медленно заговорила она. - То есть на самом деле их больше, но сейчас достаточно указать на четыре. Известны ли они вам?
- Я могу лишь предполагать, - промямлил Лайам и умолк. На самом деле ему вовсе не хотелось строить предположения. Точнее говоря, ему вообще расхотелось продолжать разговор. Он однажды удостоился счастья лицезреть одного из богов Таралона и не горел желанием повторить этот опыт.
- Не утруждайтесь - я их перечислю сама. Во-первых, боги провозглашают миру свою волю через знамения. Кометы, странные перемещения птичьих стай и тому подобные вещи. Во-вторых, они обращаются к смертным через людей, с которыми говорят напрямую. Это пророки, умалишенные, ясновидящие и, иногда, жрецы, которым вменяется высшее повеление выполнить то-то и то-то. В-третьих, носителями божественной воли являются те, что действуют в соответствии с диктатом небес, сами о том не подозревая. Вы понимаете, о чем или, точнее, о ком идет речь?
- Сами о том не подозревая, - повторил эхом Лайам. Его охватило странное ощущение. Ему показалось, что весь мир свернулся до объема комнатки, в которой они находились, и что снаружи не осталось совсем ничего. Ничего - ни террасы, ни садика, ни храма, ни города, ни герцогства, ни королевства. Все вместилось в слова черной жрицы и ее загадочную улыбку.
- Вы меня понимаете, сэр Лайам? Вам ведь уже доводилось однажды быть исполнителем воли небес? Вы ведь справились с этим, сами того не подозревая?
Лайам встряхнулся, и ощущение ушло, но легкий налет причастности к чему-то огромному сохранился.
- Повелитель Бурь так посчитал, - хрипло сказал он. Вокруг головы гневного бога клубились черные тучи, Лайам стоял перед ним, ожидая суда, и чувствовал себя мелкой букашкой, а вовсе не исполнителем чьей-то там воли.
- Значит, у него были на то основания. Посещали ли вы его храм здесь, в Саузварке?
- Нет. - Лайам прожил в Саузварке более полугода, но предпочитал держаться подальше от этого здания. - Это мне почему-то не казалось... уместным.
Леди Смерть усмехнулась:
- Ну хорошо. Не корите себя, все уже в прошлом, а мы говорим о том, что происходит сейчас. Мне позволено кое-что сообщить вам, а вы уже сами должны решать, как со сказанным поступить. Вот это сообщение: завтра в Саузварке никто не умрет.
Переход от одной темы к другой был слишком внезапным. Лайам все еще пребывал во власти воспоминаний.
- Никто не умрет?
- Откуда вам это известно?