Угрюмый Дугал оглянулся на комнату позади них, на большое ложе, скрытое в тени, и человека, шумно храпящего под мехами.
"Брат, если где-то возникнет угроза, я приду туда," - сказал он негромко, подняв правую руку, ладонь которой пересекал слабозаметный шрам.
Этот жест потряс Келсона больше чем все происшедшее этой ночью, а случилось немало. Он задумчиво поднял свою правую руку и совместил слабый шрам на своей ладони со шрамом на руке Дугала. Воспоминания о том времени, когда эти шрамы возникли хлынули на него, как будто они оба снова стояли рядом со священным колодцем на вершине холма рядом с Кандор Ри. Келсону было десять, а Дугалу почти девять.
"Ты уверен, что действительно хочешь?" - спросил Дугал, когда они вымыли свои грязные руки в воде из колодца. - "У нас считается, что присяга сильна так же как клятва на крови. И что скажет твой отец?"
"Меня не волнует, что оно скажет после того как это сделано," - ответил Келсон. - "Он ведь не в силах изменить это, так ведь?"
"Нет. Никто не сможет изменить это, пока один из нас не умрет."
"Тогда нам нечего волноваться," - сказал Келсон с усмешкой, - "потому что мы собираемся жить вечно, правда?" - Он помолчал мгновенье. - "Ты не знаешь, это очень больно?"
Казалось, что Дугал позеленел под своими веснушками.
"Я не знаю," - сказал он. - "Мой брат Майкл побратался кровью со своим другом Фальком, когда они были моложе чем мы, и он рассказывал, что это было ужасно больно, но я думаю, что Майкл иногда сгущает краски, чтобы попугать меня." - Он сглотнул. - "В конце концов, это ведь просто небольшой порез. Если мы собираемся стать рыцарями, мы должны научиться не бояться ран, не так ли?"
"Я не боюсь," - парировал Келсон, вручая Дугалу свой кинжал, оправленный серебром. - "Вот. Давай!"
На самом деле, он очень боялся, как и Дугал, но он позволил себе даже вздрогнуть, когда неопытная рука Дугала чиркнула лезвием по его плоти. Зачарованный, Келсон держал себя под запястье и смотрел как кровь скапливается в его ладони, оторвав свой взгляд только когда Дугал вложил рукоятку кинжала в его окровавленные пальцы. Рукоятка была увенчана бледно-водянистым аметистом, и он помнил как он потемнел от окрасившей его крови, когда он провел лезвием по ладони Дугала, разрезая ее так же как была разрезана его собственная.
"Повторяй за мной," - шептал Дугал, прижав свою окровавленную руку к руке Келсона и связывая их носовым платком. -"Признаю тебя своим братом, по крови и по жизни."
"Признаю тебя своим братом, по крови и по жизни," - повторил Келсон.
"И пусть все четыре ветра будут свидетелями," - добавил Дугал.
"И пусть все четыре ветра будут свидетелями," - согласился Келсон.
"Что, пока я дышу, на стороне моего брата будут и моя жизнь, и моя честь...."
Слегка улыбнувшись, Келсон хлопнул своей свободной рукой по их связанным рукам и кивнул.
"Я жду тебя весной, брат," - сказал он спокойно, не желая портить настроение. - "Выполняй зимой свой сыновний долг и охраняй для меня мир в Транше, а как только очистятся перевалы - приезжай в Кулди."
"Я так и сделаю, мой господин," - прошептал Дугал. -"И Боже сохрани нас обоих."
Глава 6
Они задумали свергнуть его с высоты, прибегли ко лжи - устами благословляют, а в сердце своем клянут.
Псаломы 62:4 (61:5)
Рано утром следующего дня епископы, съехавшиеся в Кулди, по особой просьбе Архиепископа Ремутского собрались на закрытое собрание Поскольку Дункан отсутствовал, секретарем заседания был назначен Истелин. И он же был удивлен больше всех, когда Кардиель предложил его на должность епископа Меары.
К облегчению Кардиеля и Арилана, поддержка кандидатуры Истелина быстро росла. Когда в поддержку изумленного Истелина смущенно выступил Архиепископ Брейден, который знал Истелина лучше кого бы то ни было еще, вряд ли бы в зале нашелся прелат, на поддержавший активно выдвижение Истелина, поскольку это назначение являло собой изящное решение проблемы с Меарой. К полудню, когда епископы собрались на мессу, архиепископ Брейден объявил с кафедры окончательное решение. За некоторым исключением, новость была воспринята с облегчением и общим одобрением.
Одним из тех, кто не одобрил выбор епископов, был Джудаель Меарский, хотя внешне он воспринял новость с одобрением и послушанием. Вскоре после мессы он осторожно постучал в дверь своего наставника, Креоды Кэрберийского. Секретарь епископа немедленно впустил его.
"Вы могли бы предупредить меня," - сказал он, когда секретарь проводил его к Креоде.
Вздохнув, Креода знаком пригласил Джудаеля сесть напротив своего кресла и тем же знаком приказывая священнику-секретарю остаться. Джудаель сел. Это был моложаво выглядящий человек, державший спину неестественно прямо, с преждевременно поседевшими волосами, ярко контрастирующими его черному церковному облачению. Его бледные глаза цвета морской волны осуждающе глядели на Креоду, а руки, теребившие кольцо на правой руке, выдавали его волнение.
"Так бывает," - промолвил Креода. - "Если это может послужить Вам утешением, то могу сказать Вам, что Вы вели себя именно так как должны были. Кардиель выскочил со своими рекомендациями нам сегодня рано утром. Я никак не мог предупредить Вас до мессы. Мне жаль."
"Мне тоже." - Джудаель взволнованно потеребил свое кольцо еще мгновение, затем уставился на огонь в камине. Серебряный перстень на его руке больше подходил лорду чем священнику.
"Что потом?" - спросил Джудаель. - "Это конец? Король утвердит назначение Истелина?"
"Мой ответ на все три вопроса - не знаю," - ответил Креода. - "Истелин пользуется покровительством короля уже несколько лет, так что я сомневаюсь, что со стороны Его Величества будет какие-то возражения. Это, однако, не означает что все кончено."
"Нет?"
Креода, щелкнув пальцами, подозвал секретаря и протянул руку за сложенным пергаментом, незамедлительно поданным секретарем. Джудаель подался вперед с надеждой, но Креода помедлил, разворачивая послание.
"Это прибыло вчера поздно вечером," - сказал епископ, держа послание на вытянутой руке и пробегая текст глазами прежде чем передать послание Джудаелю. - "Суть этого в том, что наш брат в обители Святого Иво готов поддержать Вас и ждет провожатого, который сопроводит его на пути к свободе."
"Чего стоит эта поддержка теперь, когда епископом Меары стал кто-то другой?" - горько сказал Джудаель, просмотрев написанное мелким почерком письмо.
"Она будет настолько полезна насколько будет нужно," - ответил Креода. "По меньшей мере, он может объединить церковные фракции для воссоединения Старой Меары."
"Вы в самом деле думаете, что он все еще так влиятелен?"
"Он может удивить Вас," - возразил Креода. - "Некоторый считали его фанатиком, но я всегда знал его как прямого и благочестивого человека. То, как с ним поступил король, потрясло многих, в том числе и меня. В конце концов, он был избранным нами примасом."
"И фанатиком," - напомнил Джудаель своему настоятелю, отдавая послание священнику, стоявшему у него за спиной. - "Вы сами признали это."
Креода пожал сутулыми плечами и улыбнулся тонкой, самодовольной улыбкой. "Пожалуйста, Отец, поверьте, что у меня есть некоторый здравый смысл. То, что кто-то говорит о нашем бывшем предстоятеле как о благочестивом человеке, вовсе не означает, что он собирается снова стать примасом."
"Не собирается быть примасом?" - Джудаель посмотрел на епископа в изумлении. - "Но я думал:"
"Не надо думать, отец," - мягко ответил Креода. - "Оставьте размышления мне. Под угрозой не только Ваше место епископа Меары, но и кое-что еще. Чем меньше Вы знаете, тем лучше. "
"Но:"
"Говорят, что король может заставить человека говорить правду, святой отец," - продолжал Креода. - "И только Господь знает, на какие безбожные вещи способны его приятели-Дерини. Но никто не может рассказать о том, чего не знает, так ведь? Я молчу, чтобы защитить и Вас, и себя, сын мой."
Лицо Джудаеля стало белее его седых волос, и он сложил руки на груди, стараясь подавить дрожь.
"Боже, вы правы! Вчера вечером генерал Морган остановил меня на пути из часовни. Я не мог избежать встречи с ним. Он хотел знать, знаю ли я что-нибудь о попытке убийства Мак-Лейна."
"Попытка убийства?"
"И Вы не стояли за этим?"
"Конечно нет! Что случилось?"